Арена ди Верона – весьма своеобразная площадка, диктующая свои законы и экспериментаторам на ней особо не развернуться. За более чем двадцать лет посещения веронского амфитеатра автор не припомнит спектакля, поразившего новизной. В древних стенах появлялись и долго жили постановки Джанфранко Де Бозио, Франко Дзеффирелли, Пьера Луиджи Пицци, Хуго Де Ана и многих других, к примеру Дени Криефа или Арно Бернара. Мелькали спектакли «односезонных режиссеров» типа телевизионщика Джампьетро Солари или каталонской театральной группы «La Fura dels Baus». Последние опусы порой приводили в смущение некрасивостью и неэффективностью и у администрации веронского предприятия по обслуживанию туристической публики операми хватало здравого смысла быстренько снять их с репертуара.
Автор не раз признавалась в любви к работам аргентинского дизайнера и режиссера (все же более дизайнера) Хуго Де Аны и точно так же признается в нелюбви к работам ныне уже исторической фигуры итальянского оперного театра Франко Дзеффирелли. За два десятилетия на сцене Арены им были поставлены многие хиты «большого репертуара», «Кармен», «Аида», «Трубадур», «Турандот», «Дон Жуан» и все они явили «фирменный стиль» флорентийского режиссера, который может быть определен словом кич. Непреодолимая склонность к грандиозности, невероятное нагромождение людей, животных и аксессуаров на сцене, любимый лозунг «танцуют все» и утомительная маршировка масс справа-налево и слева-направо. «Трубадур», премьера 2001 года (спектакль возобновляли в 2002, 2004, 2010 и 2013) полностью соответствует этим параметрам.
В момент постановки вердиевской оперы Дзеффирелли было 78 лет и было ясно, что публика увидит нечто уже много раз виденное. Предложенная «картинка» (престарелый мастер выступил в ролях сценографа и режиссера-постановщика) все же была весьма недурна и народу нравилась. Для «Трубадура» характерна «готическая» атмосфера, это одна из опер, в которой многие события происходят ночью. Дзеффирелли хорошо передал сумрачную, тревожную атмосферу вердиевской оперы. Он воздвиг на сцене три огромные башни, а по бокам поместил две не менее огромных статуи средневековых воителей в железном облачении и в воинственных позах. Воители в чем-то схожи с тевтонскими рыцарями из фильма «Александр Невский». (В дни, когда в Арене играют другие спектакли, они размещены на центральной пьяцца Бра и, кажется, приветствуют туристов, приглашая их почтить своим посещением Арену). Оперный демиург, как водится, продемонстрировал присущую ему боязнь пустоты, оставив мало места для танцев, и все же, по сравнению с прочими спектаклями в Арене, в «Трубадуре» в распоряжении артистов хора и миманса было больше свободного пространства.
Постановка одной из самых популярных опер вердиевского репертуара отличалась на подмостках Арены преувеличенной статичностью, Мастер оказался не в состоянии предложить ничего, что бы заставило спектакль «взлететь». Сюрпризов, заставивших сердца зрителей забиться быстрее, не было предусмотрено, и только один раз публика замерла, затаив дыхание: в сцене неудавшегося пострига Леоноры центральная башня распахнулась, являя ослепляющий золотом интерьер готического собора. В остальном Дзеффирелли был верен себе, используя переносные ширмы, кажущиеся взятыми напрокат в его же «Кармен», знамена, которыми размахивали артисты миманса, проходы всадников на элегантных, благородных лошадях, многочисленные и нескончаемые кортежи со свечами.
Ну и конечно, танцевали, танцевали, танцевали; автору вспомнились иронические строки Бенедетто Марчелло из бессмертного трактата «Модный театр»: «Боги танцуют, черти танцуют, танцуют даже на похоронах». В спектакле были восстановлены балетные сцены (кстати, их музыку Верди писал вынужденно и терпеть ее не мог), их исполняла труппа ныне покойного Эль Камборио, намекая на стиль фламенко. Дзеффиреллиевская «Кармен» снова сказала: я тут! Словом, старый флорентиец был «вечно тем же». Солисты же были предоставлены самим себе, их позы и то, что условно можно назвать актерской игрой, мало отличались от того, что можно видеть на старых фотографиях из спектаклей, начиная с конца девятнадцатого века…
Через «Трубадура» Дзеффирелли прошло множество певцов, среди них настоящие звезды: Сондра Радвановски, Марсело Альварес, Дмитрий Хворостовский, Долора Заджик. Ныне этих певцов сменили Гуй Ге, Марко Берти, Артур Ручински/Далибор Йенис, Виолета Урмана.
Если бы Верди пришлось услышать Виолету Урману в партии Азучены, он назвал бы оперу ее именем! Урмана, подобно самой высокой, самой чистой горной вершине возвышалась в этот вечер над коллегами, хотя все они пели прекрасно. Превосходная певица явила Азучену самую человечную, самую противоречивую, самую страдающую, создала подлинно драматический образ, единственная из исполнителей главный ролей. Обширный, отрадно беспроблемный голос звучал мягко и чуть терпко, гладко и драматично, все в совершенных пропорциях.
Китайская певица Гуй Ге, ныне одна из несущих колонн Арена ди Верона, стартовала в партии Леоноры не слишком удачно, судя по отзывам коллег-журналистов, из зала прозвучала фраза «impara solfeggio, изучи сольфеджио», которую она совершенно не заслуживает. На представлении, которое довелось слушать автору, Гуй Ге пела отличным образом, хотя голос демонстрировал некоторую усталость и тусклость.
Марко Берти – крепкий и выносливый тенор, способный обеспечить длинные серии спектаклей. В такой фигуре театры всегда нуждаются, но эти фигуры почти всегда являются не настоящими артистами, а «рабочими лошадками». Таков тенор из Комо, не наделенный ни ярким, незабываемым голосом, ни выразительной сценической внешностью, не блистающий ни глубиной интерпретации, ни тонкостью фразировки. И все же нынешние выступления в Арене демонстрируют улучшенный вариант Берти: середина звучит у него крепко, хотя в верхнем регистре появляется чуть «блеющий» оттенок, на верхние ноты он забирается без проблем. Чудная ария «Ah si, ben mio, coll’essere» прозвучала неидеально, для этого у Берти не хватает рафинированности, но терпимо. А когда тенор прилично «зацепил» сверхвысокое «до» в кабалетте, публика взревела.
Далибору Йенису очень подходит партия Графа ди Луна, он хорош и в арии «Il balеn del tuo sorriso», требующей благородной кантилены, и в безудержно яростном дуэте с Леонорой. Достойно выступил в партии Феррандо Сергей Артамонов.
Но ювелиром высокого качества, отгранившим бывшие в его распоряжении недурные камни и расположившим их таким образом, что они составили драгоценное ожерелье, был Даниэль Орен. Израильский дирижер без перерыва выступает в Арена ди Верона с 1984 года и порой шутят, являются ли спектакли в древнем амфитеатре «аренианскими» (areniano) или «оренианскими» (oreniano). Волевой, динамичный, предельно точный, склонный к эксгибиционизму, он способен дирижировать так, что вверенная ему огромная армия солистов и артистов хора марширует вместе и при этом творит музыку.
«Трубадур», которого пришлось слушать автору, закончился весьма любопытно. С утра было холодно и лил дождь, но вечер обещали хоть и прохладный, но ясный. Немногочисленная (к сожалению!) публика увлеченно аплодировала «ударным» местам, особенно кабалетте Манрико, дуэту Леоноры с графом и «Мизерере». Спектакль «добрался» до заключительной картины, в которой, как известно, погибают три персонажа из четырех. За несколько секунд до дуэттино Манрико и Азучены «Nei nostri monti» с неба посыпались крупные капли дождя и оркестр, как водится, обратился в бегство. Тут же из громкоговорителя послышались просьбы набраться терпения и подождать, «спектакль возобновится, как только это будет возможно». Публика начал покидать места, а дождь становился все сильнее и сильнее, пока не превратился в потоп. Манрико в этот вечер не удалось умереть, осталась жива и его приемная мать цыганка Азучена. Не повезло лишь Леоноре: она выпила яд перед виртуозной кабалеттой в дуэте с графом…
Воистину отличный вечер: кичевый спектакль не поражал, но, в сущности, не слишком беспокоил, пели достойно, а порой отлично. Победил, как всегда, Джузеппе Верди. Энергичный, героический, возвышенный.
ИРИНА СОРОКИНА
Специально для Музыкальных Сезонов
Верона
Пока нет комментариев