Один из самых известных и востребованных современных пианистов, солист Московской областной филармонии, заслуженный артист России Александр Гиндин о современных слушателях, подмосковной публике, исполнительских конкурсах и великой тайне музыки.
Александр Шефтельевич, однажды в интервью Вы сказали: «Будь ты хоть триста раз хорошим, качественным пианистом, – если зал не хлопает, его не заставишь». Зависит ли Ваше исполнение от реакции зала? Если зал равнодушен – это отнимает у Вас энергию, удручает или, наоборот, раззадоривает?
Я профессионал, поэтому независимо от того, настроена публика или нет, я всё равно рано или поздно добьюсь нужного результата. Для этого мы всю жизнь учимся. Другой вопрос, каких усилий мне это будет стоить. Иногда бывает концерт складывается так, как будто тащишь телегу в гору: наконец ты её затащил и от этого получаешь некое удовлетворение. А иногда телега едет сразу, и тогда совсем всё хорошо, сразу получаешь удовольствие, а всё-таки это важно.
В октябре Вы выступили в двух городах Московской области – в Клину и Протвино. Отличается ли публика в разных городах?
Скорее нет, чем да. Протвино – это культурный центр, наукоград. В нашей стране исторически наука и музыка были вместе. И такие очаги – именно небольшие города. Как правило, в них воспитанная, подготовленная и любящая публика. Кроме того, в Протвино я общался с местными организаторами, и они мне рассказывали, что у них раньше была традиция классических концертов, и ещё осталась публика с того времени, из предыдущего государства, осталось желание, осталась потребность и любовь к этому. Другое дело, что был достаточно большой перерыв в силу понятных причин. На концерте в Протвино объективно была чудесная публика: не только душевная и тёплая, но и очень понимающая, внимательная, впитывающая. Что касается Клина, то здесь какие-либо комментарии, конечно, излишни, это город с глубокими музыкальными традициями.
Наверное, публика там искушённая, избалованная?
В Клину публика не просто избалованная, вернее, это вообще не подходящее слово. Понятие «избалованная» больше подходит к столичной публике. В Клину этого нет. Там есть как раз та же теплота, то же внимание небольшого города, персональность. На самом деле, это плюс маленького города по сравнению с большим. Люди с детства относятся друг к другу более персонально, так же они относятся и к артисту. В Клину всегда большое удовольствие играть: и зал там чудесный, и инструмент хороший.
В Клину Вы впервые выступили с дирижёром Андреем Петренко.
Да, это так. Мы, конечно, были наслышаны друг о друге. К сожалению, это сотрудничество было очень коротким: буквально полторы репетиции и концерт. Он большой мастер и очень позитивный человек – и в жизни, и на сцене, поэтому двигатель заводится, как на хорошем машинном масле.
На Ваш взгляд, должен ли быть слушатель подготовленным, приходя на концерт классической музыки?
Я думаю, что истина, как всегда, где-то посередине. Требовать от слушателя чего-то мы не вправе. Слушатель делает так, как он хочет. А вот мы должны его как-то подготовить, развить, воспитать, потому что это наша работа. В данном случае, на мой взгляд, очень важна роль ведущего, конферансье, лектора – можно называть как угодно. Эта традиция была сильно развита в Советском Союзе. Такие гиганты, как Андронников, Соллертинский – это легенды. Какие-то отголоски по стране, конечно, остались, но я наблюдаю, что в нашем музыкальном бизнесе эта роль недооценена. Слушатель не должен приходить подготовленным в концертный зал, он не должен открывать интернет, словари, Википедию и напитываться информацией, прежде чем идти на концерт. Но он должен быть подготовленным на тот момент, когда услышит первый звук. Это входит в стоимость билета.
Сегодня эту роль иногда берут на себя дирижёры. Владимир Юровский, например.
Да, он очень интересно рассказывает, интерактивно общается с залом, он умеет это делать. Но когда рассказывает исполнитель – это немного другой жанр, это концерт-рассказ. Есть музыканты, которые не умеют этого, но они хорошо играют. Если нет природной возможности, то я за разделение профессий. Всё-таки классический концерт – вещь профессиональная и специфическая, поэтому должны быть специально обученные, имеющие призвание люди, которые за достаточно короткое время настроят публику на нужный лад.
Чувствуете ли Вы, что сегодня публика ждёт исключительно шоу, развлечений, и классические музыканты вынуждены идти на поводу у зрителя, выдумывая новые форматы выступлений?
К сожалению, чувствую. В этом вина воспитания телевидением, коротким форматом подачи информации: через две-три минуты картинка обязательно должна меняться. С концентрацией в принципе плохо, потому что концентрация – это предмет целенаправленной работы.
На Ваш взгляд, это временная тенденция?
Я не берусь прогнозировать. Я не знаю. Хочется надеяться, что временная…
Как Вы считаете, какова роль исполнителя с точки зрения интерпретации? Он только осуществляет волю композитора, или его главная задача – собственная интерпретация сочинения?
В этом великая тайна музыки, как в христианстве есть тайна единства Троицы. Мы все разумом понимаем, что это три Лица, но они едины. Это надо понять сердцем, и в этом есть великая тайна. Так же и в музыке: существует композитор, который перекладывает свои мысли, чувства, переживания на бумагу, но на бумаге они не живы; и существует исполнитель, который своей душой оживляет эти знаки, наполняет их своим сознанием, но при этом впитывая чувства и мысли композитора, который их написал. В этом тайна, и эта тайна – неизречённая и неизречимая, её невозможно выразить словами, потому что это самое главное таинство истины.
Вы считаете, что это взаимодействие именно двух сторон: композитор – исполнитель? У слушателя ведь тоже своя интерпретация.
Конечно, здесь есть и слушатель. На самом деле, опять получается Троица.
Вы являетесь членом жюри многих конкурсов. Каков Ваш главный критерий при оценке музыкантов?
Критерий очень простой, и он относится к музыкантам любого возраста, потому что в музыке детства нет, все возраста равны. Когда исполнитель играет программу той или иной протяжённости, того или иного характера, я задаю себе вопросы: Захватывает ли это меня? Почерпну ли я для себя что-то? Найдёт ли это какой-то отклик у меня в душе? А проще говоря, пойду ли я на сольный концерт этого музыканта в два отделения?
Что самое главное даёт исполнителю конкурс: имя, знакомства, профессиональный рост, возможность выступать на значимых площадках?
Конкурс, прежде всего, даёт возможность, которой исполнитель может воспользоваться, а может не воспользоваться. Эти возможности предоставляются нам по жизни то там, то здесь. И когда они возникают случайно, зачастую человек их не замечает и пропускает. А конкурс – это запланированная возможность, ты точно её не пропустишь. Но это только возможность, не больше того, а дальше всё зависит от тебя самого, от того, как ты ей воспользуешься, а также от везения, от обстоятельств, от людей, которые рядом, с которыми ты сотрудничаешь.
Как начался Ваш путь в музыке? Когда Вы получили свою возможность реализовать талант? Когда Вы поняли, что это Ваша профессия?
Что касается профессии, то это вопрос, который я не люблю, потому что он не имеет ответа. Что тут скажешь? Когда получил первый гонорар, тогда и понял. А по поводу возможности – я начинал своё музыкальное образование в Советском Союзе, а в те времена было принято, что все дети, даже не из музыкальной семьи, шли в музыкальную школу. И как раз я – пример работы системы, когда каждому давалась возможность проявить себя в музыке.
В Московской областной филармонии Вы были руководителем проекта «Щелкунчик. Лауреаты», когда победители одноименного конкурса выступали в Подмосковье с талантливыми учащимися школ Московской области. Как возникла эта идея?
Периодически я являюсь членом жюри конкурса «Щелкунчик», поэтому тема мне близка с этой стороны. Как стипендиату фонда «Новые имена», а это большая часть моей жизни, мне тоже очень близко направление концертной работы с детьми. Не совсем верно говорить, что эта идея родилась, она всегда была, я так существовал со своего детства, поэтому я её и спроецировал на реалии Московской области. На самом деле, она очень естественна – это самое важное слово, потому что дети учатся у детей гораздо лучше, чем они учатся у взрослых. Я помню свои первые летние школы, мастер-классы академии, затем последующие, когда я уже был с другой стороны баррикад – не как начинающий, а как старожил. Помню это ощущение и с той, и с другой стороны: как быстро ты впитываешь информацию на всех уровнях от своих сверстников и как много ты даёшь, когда тебя слушают младшие сверстники. Мне кажется, что это очень перспективная история, надеюсь, она будет иметь продолжение.
Беседу вела Мария Тихомирова
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев