В «Геликон-опере» появилась новая «Иоланта»: о слепоте и зрячести, которые меняются местами, об истории и современности, о любви и уязвимости.

 

Опера «обручилась» с социологией: сейчас практически в каждой претендующей на современность постановке на первый план выходят социологические проблемы – от экологических до этических. Веяние, пришедшее с Запада, оказалось к месту и в русских театрах; а в «Геликон-опере» стало и вовсе главным трендом. Режиссеры и спектакли разнятся, а идеи на удивление похожи: узнаваемый «геликоновский» стиль накладывает отпечаток на любую оперу.

Это коснулось всех премьер этого сезона, в том числе и последней, «Иоланты» режиссера Сергея Новикова. Новиков – начальник управления президента России по общественным проектам, а режиссура для него скорее хобби; но став дипломантом II конкурса молодых оперных режиссеров «Нано-опера» (одного из самых ярких проектов «Геликона»), Новиков поставил уже четыре спектакля. Дмитрий Бертман говорит о молодом режиссере так: «Он знает наизусть даже больше опер, чем я. Он тоже вырос в театре, и меня это с ним невероятно сближает, потому что он знает каждую ноту».

В «Иоланте» Новикова заинтересовали два ракурса: социологический и исторический. Слепоту главной героини красиво получилось срифмовать с актуальной проблемой зависимости от гаджетов – поэтому хор, который в опере Чайковского играет довольно незначительную роль, в постановке Новикова постоянно был на сцене, глядя в телефоны и фотографируя происходящее на селфи-палки. Остроумная переделка фразы Воланда «люди как люди, вот только мир гаджетов их немного испортил» отразила идею режиссера как нельзя лучше. Новиков говорит: «Мир гаджетов показывает нам какую-то манящую перспективу, и мы от этого слепнем и не видим чуда, которое рядом растет и происходит». Таким чудом оказывается Иоланта – «абсолютно гармоничный человек» – именно потому, вероятно, что смотрит вглубь себя и видит внутренний свет.

Зато историческая тематика, на которой режиссер особенно акцентировал внимание, в постановке не читалась совершенно. Подробная историческая «справка», данная в программке и неоднократно воспроизводившаяся в прессе, никак не была отражена в режиссуре. При этом, материал, «обнаруженный режиссером на просторах франкофонного интернета» (цитата из буклета), либо общеизвестен, либо никак не влияет на восприятие оперы – хотя подан, как важнейшее исследование, существенно отличающее этот вариант «Иоланты» от других постановок оперы.

То есть, в «Иоланте» вновь возникает ставшая уже традиционной для «Геликона» проблема: мощные и актуальные идеи (хоть и не слишком новые для современной режиссерской оперы) – без должного воплощения; масса свежих и ценных постановочных деталей – в полном отсутствии целого. Из всех сценических нововведений – лишь телефоны и солнцезащитные очки на лицах всех героев, кроме Иоланты. При этом сценография осознанно эклектична: на сцене одновременно экраны системы видеонаблюдения за замком, «телохранители» короля Рене с оружием и золотыми слитками в чемоданах – и Витрувианский человек Да Винчи на спинке кровати, пляжные одеяния хористок – и охотничий костюм Иоланты прямиком из XVIII столетия. Но в исполнении художников Александра Купаляна и Марии Выготской такая эклектика выглядит довольно стильно и уместно – разве что цветочное оформление занавеса и кулис на фоне подчеркнуто современных костюмов всех (кроме Иоланты) героев кажется несколько избыточным и «мещанским».

Взаимодействие музыкальной и сценической частей довольно ясно отражено во фразе дирижера-постановщика Евгения Бражника: «У Новикова свой взгляд, своя, новая по сравнению с предшественниками, интерпретация, и это естественно: ведь в каждом новом поколении взгляды и подходы постановщиков меняются. Единственное, что должно оставаться незыблемым, – партитура и музыка Чайковского». И действительно, музыка мало ориентировалась на происходящее на сцене – оркестр и хор под управлением Бражника звучали традиционно качественно и эффектно.

Солисты тоже шли больше за Чайковским и Бражником, чем за идеями постановщиков. Два женских образа – Иоланта и ее кормилица Марта – получились не столь выразительными, как многочисленные мужские герои. Скучающую и немного циничную Марту (Ирина Рейнард) заслонили снующие по сцене наперсницы Иоланты, излишне привлекающие внимание публики – несмотря на яркий образ и крепкий голос певицы. А главная героиня в исполнении Ольги Толкмит как раз удивила странным вокалом – голос сложно было расслышать на фоне перекрывающего оркестра; и если даже такое «полуфальцетное» звучание было изначально задумано, все же качество пения оставляло желать лучшего.

Особенно эти недостатки Иоланты были заметны в дуэте с Водемоном (Иван Гынгазов), крепким баритоном с выразительным и сочным верхним регистром, создавшим к тому же и довольно многогранный образ. Друзья Водемон и Роберт (Константин Бржинский), пожалуй, стали самыми яркими исполнителями спектакля; а ария Роберта «Кто может сравниться с Матильдой моей», самый «выгодный» сольный эпизод всей оперы, идеально подошла голосу Бржинского и стала ожидаемой кульминацией постановки (после которой даже было жаль, что Роберту отведено так мало сценического времени). Старшие герои – Король Рене (Михаил Гужов) и целитель Ибн Хакиа (Сергей Топтыгин) отлично отыграли актерски, а в плане вокала несколько уступили молодым коллегам – Король распелся только в своей арии, а голос Ибн Хакиа из-за странной мимики певца и вовсе было сложно воспринять.

Финал спектакля стал квинтэссенцией всей постановки: Иоланта прозревает и первым делом видит несовершенства этого мира – слепую, как и она сама за миг до того, пожилую женщину в коляске, юношу из свиты, арестованного за то, что случайно впустил в замок Водемона и Роберта. Но хеппи-энд нисколько не меняется оттого, что Иоланта их видит – на секунду она оторопевает, а дальше, как ни в чем не бывало, продолжается всеобщее ликование. Закономерен вопрос: зачем нужны эти детали, если они «не дорабатывают» до конца, не считываются публикой? И, видимо, главное в новой версии «Иоланты» – действительно то, что музыка Чайковского, чистое, настоящее искусство, остается нетронутой вне зависимости от современных веяний и тенденций.

 

Фото — Ирина Шымчак