Если бы был создан официальный глоссарий «кто есть кто в contemporary dance», то имя бельгийского балетмейстера Анны Терезы де Кеесмакер, безусловно, стояло бы на почетном месте, рядом с именами Пины Бауш и Саши Вальц. Выпускница бежаровской школы «Mudra», продолжившая образование в Нью-Йорке (Тишская школа искусств), и там же, оказавшись под сильным влиянием актуального искусства, переменившая участь – с классического на современный танец, родоначальница контемпорари данс в Бельгии, дочь фермера, получившая баронский титул из рук короля за вклад в национальную культуру, известный теоретик современного танца, основатель престижной танцевальной школы, один из выпускников которого – Сиби Ларби Шеркауи. То есть, Кеесмакер – легендарное имя в пантеоне европейского современного танца.

Но в отличие от творчества Бауш и Вальц, хорошо известного российскому зрителю, хореография Кеесмакер здесь долго оставалась терра инкогнита. Мало кто помнит о ее визите в Россию в конце 90-х. Но в этом театральном сезоне лед тронулся и тронулся интенсивно: программный спектакль, с которого началась известность Кеесмакер, «Фаза» (1982), в начале сезона был показан на осеннем фестивале «Территория», а сейчас «Дождь», более поздний (2001), но также именитый спектакль привез весенний фестиваль «Черешневый лес». Спектакль был показан на сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, давно подвизающегося в роли пропагандиста современного танца. Внушительный бэкграунд баронессы де Кеесмакер настраивал на нерядовое, необычное событие. Бельгийский «Дождь», пролившийся два вечера подряд на сцену МАМТа, поистине удивил.

«Дождь» в свое время выбрал для постановки балет Парижской Оперы. Тогда критики журили театр за неполное соответствие исполнительскому оригиналу, а Москва увидела спектакль в исполнении авторской труппы Кеесмакер Rоsas, в сопровождении живой музыки (редкость для гастрольных спектаклей контемпорари) от ансамбля современной музыки Ictus (c которым балетмейстер сотрудничает больше 20 лет), с костюмами от бельгийского дизайнера ван Нотена. Это показательный спектакль для Кеесмакер: так же, как и культовая «Фаза», «Дождь» был сочинен на музыку современного американского композитора-минималиста Стива Райха – главного композитора балетмейстера Кеесмакер, с которым ее связывает многолетнее сотрудничество. Музыкальный минимализм очень удобен для сочинения актуальной хореографии, так как задает ритмическую основу движений, не сковывая фантазию хореографа, а музыкальная основа для Кеесмакер является столь же важной, как и визуальная, ее хореография основана на установлении взаимосвязей движения с внутренней структурой музыки.

«Дождь» шел на «Музыку для 18 музыкантов» Райха – и в этом дожде были смыты почти все накопленные веками традиции сценического танца (отбор совершенных тел, жесткая организация движений, виртуозность, стройная архитектура, основанная на взаимодействии солистов и кордебалета, декоративность, аристократизм, etc). Нельзя сказать, что Москву обходят модные направления современного танца (он же contemporary dance). На этой ниве давно трудятся фестивали – та же «Территория», Чеховский, «Dance inversion», c недавних пор и «Контекст» Вишневой, – для того, чтобы Москва освоилась на территории контемпорари. Но, что было представлено в этот вечер на сцене МАМТа, оказалось очень непривычным даже для видавших виды в современном танце. 18 музыкантов и 10 танцовщиков, женщин вдвое больше (Кеесмакер любит работать с женскими коллективами), представители разных рас и фактур, собранные с миру по нитке, одетые кто во что горазд (но от модного дизайнера), коллектив без солистов, но с разными индивидуальностями, каждому из которых балетмейстер дала не один сольный фрагмент.

Спектакль длился 70 минут, но было ощущение, что и на 60-ой минуте происходит ровно то, что происходило на 15-ой: концептуальное спектакля – сплошной танцевальный поток, подобие природной стихии (дождь? ветер? облака? солнечный свет?) с нарастаниями и ослаблениями, соответствующим волнам музыки, основанной на повторе одной и той же коротенькой музыкальной фразы, но разной интенсивности и красочности, с флуктуацией танцовщиков и музыкантов из света во тьму (авансцена) или за кулисы, с их возвращением, с переодеванием танцовщиков из одной одежды ненавязчивого дизайна в другую, столь же ненавязчивую, со световой игрой – планшет сцены, изначально комфортного бежевого цвета, то серел, то синел, то багровел, задник – полукруглая металлизированная кисейная штора, – то блестел, то тускнел, то золотился, то серебрился, в итоге возвращаясь к «золоту». Визуально изысканный, светлый и стильный спектакль-бродилка, с очень простым и бесконечно повторяющимся набором движений и приемов, без завязок и кульминаций. Но развязка все-таки случилась – на самой последней минуте – бонусом для тех, кто ее дождался. Выделившаяся из коллектива пара слилась на полу в откровенных объятиях, а последний из убегающей группы артистов провел рукой по веревочному заднику – и занавес, неподвижный почти все 70 минут, наконец-то откликнулся свежей дождевой волной.

Можно было понять зрителей, сошедших с дистанции задолго до финала (исход начался с 16-ой минуты спектакля) – не все способны вынести более чем часовое испытание зомбирующей мозг актуальной музыкой, кого-то не устроило отсутствие прогресса или стройной формы в представлении, а кто-то по незнанию пришел на «балет», а попал на актуальное искусство. Но оставшиеся – а таких было все же большинство, – включившись в шаманскую компанию, организованную Райхом и Кеесмакер, высоко оценили это необычное действо. Дождь, прошедший в то же самое время на улице, измученной необычной майской жарой, в зале закончился почти триумфально.

 

 

Фото: balet24.ru

Все права защищены. Копирование зпрещено.