На новой сцене Мариинского театра состоялась премьера «Гугенотов» Джакомо Мейербера — редчайшего в наши дни сочинения в жанре большой французской оперы

 

Фото Наташи Разиной © Мариинский театр

В новейшей истории Мариинского театра постановка этой пятиактной оперы осуществляется впервые.

«Гугеноты» впервые увидели свет театральной рампы 188 лет назад 29 февраля 1836 года в Париже и практически вызвали единогласное восхищение публики. Слава и успех прочили Мейербера одним из самых влиятельных европейских композиторов XIX столетия. Высоко ценил «Гугенотов» Петр Ильич Чайковский, неоднократно посещавший премьерные спектакли во Франции. Знаменитого английского писателя-фантаста Артура Конан Дойла тоже увлекла эта детективная французская история. В «Собаке Баскервилей» упоминаются «Гугеноты» — именно на эту оперу Мейербера Конан Дойл отправил своих знаменитых персонажей повести.

В XIX веке «Гугеноты» был одним из самых почитаемых спектаклей, однако со временем интерес к выдающемуся музыкальному полотну стал постепенно угасать. Сегодня название этой оперы редко можно встретить на афишах музыкальных театров. Отчасти это обусловлено необычайной сложностью вокальных партий и дефицитом высококлассных исполнителей.

Фото Михаила Вильчука © Мариинский театр

В России «Гугеноты» впервые прозвучали в 1843 году, спустя семь лет после мировой премьеры в Париже. Сначала представления давала немецкая оперная труппа, затем в 1850-м итальянская, изменив место действия на Италию, а гугенотов и католиков превратив в гвельфов (представителей интересов Римского Папы) и гибеллинов (сторонников германского императора). В Мариинском театре «Гугеноты» были исполнены в феврале 1862 года на сцене тогда еще совсем нового театра — здание, которое сегодня принято называть исторической сценой, было открыто в 1860 году. Тогда опера Мейербера впервые прозвучала на русском языке. Затем последовала целая череда постановок на сцене Мариинского театра в 1871, 1899, 1928, 1935 и 1951 годах.

Новый спектакль был создан режиссером Константином Балакиным в тандеме с художницей Еленой Вершининой и художником по свету Ириной Вторниковой, хорошо знакомым петербургской публике по предыдущей летней премьере «Нюрнбергских мейстерзингеров» Вагнера в Мариинском театре.

Фото Михаила Вильчука © Мариинский театр

Константин Балакин, режиссер-постановщик:

«С точки зрения театральности „Гугеноты“ — это праздник. Очень богатая, роскошная опера, огромное полотно, состоящее из совершенно контрастных эпизодов, собранных автором в единое целое. Однако, несмотря на то, что в начале звучит почти опереточная музыка, мне кажется, в экспозиции уже задан вектор конфликтов. Постепенно эта музыка отступает на задний план, а на передний выходит чудовищная трагедия, разогретая на религиозной почве. В нашем спектакле нет исторического воспроизведения событий. Мы следуем предложенной Скрибом – Мейербером канве, показывая охватившую католиков непримиримость к протестантам. Но и среди гугенотов есть яростный противник католицизма – Марсель. Для него, прошедшего через котлы столкновений с католиками, примирение невозможно. Он готов жертвовать собственной жизнью, чтобы утвердить свою правоту и свою веру. За чертой протеста начинается фанатизм, а фанатик не может услышать мнения других. Так и католики, отдавшись во власть своих догматов, готовы уничтожить противников во имя Бога и, самое страшное, именем Бога. И хотя человек быстро забывает страшные уроки, которые преподносит история, напоминать о них – уже  немало, чтобы оградить разум от сна, рождающего новых чудовищ.  Как вообще кровавые события 1572 года стали возможными, почему человеческий разум и люди превратились в извергов, как так случилось, что француз-католик пошел убивать француза-гугенота»?

Именно такие задачи и попытался раскрыть в своей монументальной постановке Константин Балакин, напомнив зрителям о страшных уроках истории и значении памяти.

Фото Михаила Вильчука © Мариинский театр

Спектакль во многом опирается на замысел Мейербера и его трактовку событий 1572 года в Париже. На сценическое представление также повлияли литературные хроники Проспера Мериме, Александра Дюма, исторические романы о Варфоломеевской ночи, созданные в конце XX века.

В целом постановка выдержана в традиционном историческом ключе — сцена украшена многочисленными живописными полотнами и многослойной механической бутафорией. Складки из тканей подчеркивают непомерную роскошь и одновременно тяжесть, характеризующую религиозные войны между католиками и протестантами. Художники Мариинского театра вручную задрапировали пять километров ткани.

«Эта «одежда» сцены отражает дух Франции и время происходящих событий. В нашем спектакле действительно очень много ручной работы, он насыщен фактурой, на создание которой ушло огромное количество физических усилий всех цехов Мариинского театра. Это колоссальный труд»,

– отметила художник-постановщик  Елена Вершинина.

Фото Наташи Разиной © Мариинский театр

Опера Мейербера требует от артистов колоссальной выдержки и универсального вокального мастерства. В Мариинском театре ее подготовило сразу несколько актерских составов. Еще до премьеры артисты знакомили зрителей постепенно: сначала в камерной версии под фортепианный аккомпанемент; затем первые два акта прозвучали с Симфоническим оркестром Мариинского театра под руководством Валерия Гергиева.

На фоне событий кровавой Варфоломеевской ночи разворачивается трагическая история любви протестанта Рауля и католички Валентины. В премьерных спектаклях участвовало несколько солистов, исполнителей главных партий. Валентину де Сен-Бри, фрейлину жены короля Наваррского Маргариты Валуа спели Ирина Чурилова и Мария Баянкина. Каждая из певиц наделила свою героиню характерными чертами, искусно и легко справляясь с вокальными сложностями и актерскими задачами. Особенно запомнилась роскошная Антонина Весенина с ее сияющим сопрано, безграничной амплитудой оттенков голоса и погружением в образ Королевы Маргариты Валуа. На ее фоне Айгуль Хисматуллина выглядела несколько робкой, но, все же, очень старательной и чувственной к своему лирическому образу героини. Виртуозная, атлетически сложная теноровая партия храброго дворянина-гугенота Рауля де Нанжи досталась тенорам Александру Михайлову (в ней он постепенно осваивается) и Сергею Скороходову, который буквально превзошел себя, доведя свой голос до ювелирной огранки и демонстрируя лучшие стороны вокального таланта. И здесь необходимо учесть сложнейшие непростые  условия, в которых артисту пришлось петь два вечера подряд такую сложнейшую партию! Урбана, Королевского пажа Маргариты изящно сыграли мариинские меццо-сопрано Ирина Шишкова и Дарья Росицкая. Немалых вокальных успехов заслужили исполнители оставшихся мужских ролей: Михаил Петренко и Андрей Серов (Граф де Сен-Бри, губернатор Лувра, отец Валентины, католик), Егор Чубаков и Григорий Чернецов (Граф де Невер, жених Валентины, католик), Яков Стрижак и Олег Сычёв (Марсель, слуга  Рауля де Нанжи).

Фото Наташи Разиной © Мариинский театр

Масштабные хоровые сцены «Гугенотов» поражают величием и проникновенностью композиторского замысла. Объемное звучание хора Мариинского театра, благодаря тщательной репетиционной работе главного хормейстера Константина Рылова, придало немало цельности и упругости партитуре сочинения. Ну и, конечно же, роль маэстро Валерия Гергиева, превосходно освоившего оркестровую ткань «Гугенотов», позволяет говорить о неминуемом потрясении от встречи с манящей музыкой этой загадочной оперы. Гергиев создал идеальный оркестровый аккомпанемент и чуткий баланс, предоставив свободу вокалистам. Оркестр в опере особенно выразительный — композитор искусно смешивает тембры, используя непривычные комбинации инструментов, вроде старинной виоль д’амур в романсе Рауля или роскошные медные с их ослепительной вагнеровской мощью и берлиозовской воинственностью.

Валерий Гергиев, художественный руководитель-директор Мариинского театра, генеральный директор Большого театра:

«История постановок оперы «Гугеноты» Мейербера в Мариинском театре, да и вообще в Санкт-Петербурге довольно богата. Еще до появления исторического театра на Театральной площади, который был построен в 1860 году, эта опера уже показывалась в Петербурге, было как минимум пять разных постановок. Мейербер был постарше Вагнера и Верди и оказал влияние на целую группу композиторов. Хор марш солдат-гугенотов «Ратаплан» Верди использовал в своей «Силе судьбы» — это буквальная копия, реплика из «Гугенотов». Мейербера почитал сам Петр Ильич Чайковский. Было немало и тех композиторов и критиков, которые поругивали и даже открыто недолюбливали Мейербера. Как таковой ненависти не было между великими композиторами, но было принципиальное неприятие. Иногда в такой кровавой, жесточайшей войне на уничтожение мир лишается даже каких-то символов. История знает подобные страшные страницы. Почему-то это волновало музыкантов прошлого и не только Мейербера. Сейчас время и ситуация в мире наводят нас на какие-то новые ощущения, новое понимание мира и его устройства, исторического прошлого. Иногда в событиях порой шести и семивековой давности ты вдруг неожиданно видишь и узнаешь наш XXI век. Великие произведения прошлого напоминают и учат нас, привносят частичку мудрости и ясного сознания каждому, кто приходит в Мариинский театр на наши спектакли».

В музыке Мейербера контрастно переплетаются мелодрама и страшная трагедия. Свадебную церемонию в финальном акте оперы прерывает гул церковного набата, символизирующий начало неотвратимой битвы сражающихся гугенотов. Оркестр Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева поразил демонической мощью и непоколебимой силой воли, демонстрируя яркое и лапидарное звучание.

5 апреля оперный бестселлер XIX века снова прозвучит на Новой сцене Мариинского театра с не менее значительным вокальным составом участников. За дирижерским пультом ждут Валерия Гергиева.

 

Фото предоставлены пресс-службой Мариинского театра