Новый оркестр – это всегда событие в жизни города, особенно если он образовался не с помощью телефонного списка студентов, но на базе одной их старейших Филармоний страны. Концепция его, поведанная в антракте молодым, но уже заметным в городе дирижером, Ярославом Забояркиным, заключалась в расширении репертуара Филармонии в камерную сторону.

Правда, эпоха камерных оркестров осталась несколько позади. Возрождение камерных оркестров началось в середине XX века  — в основном, как отход от имперской философии и глобальных культурных идей первой половины столетия, как поворот к отдельному человеку (который будет впоследствии продолжен движением исторического исполнительства, по истинным причинам своего возникновения относящемуся не столько к истории, сколько к современной психологии). Первые камерные оркестры п\у В. Штроса (Германия 1942), Р Фазано (Виртуозы Рима, 1947) Р. Баршая (Московский камерный, 1956), которые можно назвать легендарными, наряду с более поздними Виртуозами Москвы (п\у В. Спивакова) или Литовским Камерным  (п\У С. Сондецкиса) отличались невероятной, унаследованной от авторитарных имперских времен слаженностью игры и погружали слушателя, в основном, в репертуар либо   эпохи барокко, либо современный. По той простой причине, что основной европейский репертуар написан для симфонического оркестра и рано или поздно любой камерный оркестр сталкивался (и сталкивается) с необходимостью инкорпорирования духовой группы.

Сегодня барочный репертуар прочно отдан на откуп ансамблям аутентичного исполнительства, которые норовят даже Брамса поиграть, не говоря о Шуберте с Мендельсоном. Поэтому в дебютном концерте новый Филармонический камерный, практически сразу исчерпал весь свой потенциальный репертуар:

П. Чайковский, Элегия памяти И.В. Самарина («Привет благодарности»)

Такемицу Реквием

Б.Бриттен Простая симфония

Во втором прозвучала Камерная симфония памяти жертв фашизма и войны Д. Шостаковича (Квартет №8). И Адажиетто Г. Малера из 5й Симфонии

Собственно, осталась Серенада П. Чайковского, еще несколько Серенад, переложения квартетов, довольно объемный корпус  музыки XX века, специально написанной для камерного оркестра (А. Пярт, П. Васкс и пр) и … , пожалуй, все.

Состав оркестра также вызывает некоторое недоумение. Классические 5-4-3-2-1 конечно, сужают репертуар непозволительно, но 4 контрабаса и 3 пульта виолончелей для камерного оркестра перевешивают 4 пульта 1х и 3 вторых – либо создают проблемы с балансировкой звучания. Впрочем, времена легендарного Григория Ковалевского из первого состава Виртуозов, способного в одиночку создать мягкий, мощный и виртуозный басовый голос, возможно, тоже прошли.

Но довольно теоретизировать. Первым номером программы оркестр исполнил… не так, оркестр озвучил текст Элегии П. Чайковского. Стоячая волна рыхлого звука, которая накрыла слушателей с первых же тактов, не рассеялась и к серединке, которая, традиционно для этого произведения, началась несовместно. Эта несовместность преследовала оркестр и в Реквиеме Такемицу, гораздо более сложно написанном. На записи хорошо видно, как музыканты напряженно считают такты, видимо, вникнуть в музыку времени не хватило.  Несовместными были не только начала фрагментов или фраз, постоянная досадная несовместность отличала и простое взятие аккордов, в которых апогей атаки у музыкантов приходился на разное время. Совместность – обязательное качество оркестровой игры, она, наряду с piano (насколько ТИХО, а не громко, может играть оркестр, не теряя тембра) является маркой качества оркестра. Достигается она двумя способами: железной и жесткой муштрой, либо ощущением оркестром себя единым организмом. Для обоих способов необходима серьезная психологическая работа дирижера и достаточное количество репетиций.

В то же время, не могли не подкупать превосходные сольные эпизоды  концертмейстеров групп, демонстрирующие недюжинное сольное мастерство.

В этом плане Простая (вовсе не простая) симфония Бенджамина Бриттена, гения британской музыки, слушалась отдохновением. Несмотря на легкую темповую нестабильность («ни в коем случае не загонять!»), оркестр наконец заиграл более уверенно. И сразу возникли вопросы к художественной концепции. Озвучиванием текста с красивой эмоцией, нарисованной на красивом молодом лице, все же музыка не заканчивается.  Хотелось бы слышать развитие образа, разграничение элементов фактуры, ведь попадая в другую тональность, тема меняет облик. Пиццикато второй части, сыгранное с минимальными потерями по совместности, все же не порадовало разницей образов: недостаточно тяжелая,  «крестьянская» серединка не выделилась: видимо, суперстрогий «петербургский вкус» не допускал темповых отклонений, а динамики тут мало. На изумительной бриттеновской медленной части музыканты, наконец, смогли забыть все сопутствующие моменты, но недостаток руководящей воли сказывался постоянно. Фраза сама себя не построит, даже в камерном оркестре достаточно разногласий среди музыкантов по поводу ее характера, нужна отдельная работа и многократное повторение.  Многозначительные, никуда не ведущие паузы свидетельствовали о том, что работа над Симфонией еще далеко не закончена. Бодро сыгранный финал, об исполнении которого сложно что-то определенное сказать, наконец завершил несколько раздосадовавшее отделение.

Второе открывала Камерная симфония Шостаковича памяти жертв фашизма и войны. Современный человек прибавил бы – и сталинизма. Например, автоцитату «Сережа, хороший мой» («Катерина Измайлова», 4-я часть квартета, соло виолончели на записи) по кругу образов уж никак нельзя отнести к инокультурному воздействию, это очень русский образ, знакомый, подневольный.  Квартет был написан в рекордные сроки, практически за 3 дня, в нем Шостакович цитирует много своих тем – и из Первой симфонии, и 2-го фортепианного трио, и из «Катерины Измайловой». Тем, кто слышал Камерную симфонию в концепции Саулюса Сондецкиса, трудно воспринять уртекст, настолько у него она была мощной и … отличавшейся от авторских указаний, настолько яркими образы, с которыми настоящее исполнение конкурировать не могло. Однако, музыканты продемонстрировали класс игры, если не оркестровой, то личной.  По сути, Камерная симфония – это квартет, соответственно, требования к мастерству достаточно высоки, но молодые музыканты полностью им соответствовали. К тому же, второе отделение – всегда подарок: волнение и неуверенность, если уж таковые свойственны, остаются в первом, музыканты уже воодушевлены хорошим приемом (а публика у нас всегда благодарная) и музыка льется.  Помогло и то, что Ленинград, он же Петербург, всегда отличался мощными традициями исполнения Шостаковича. Поэтому Камерная симфония, несомненно, удалась — вместе со своими почти не слышными, но дышащими piano, прекрасно сыгранными соло, темпераментными и яркими быстрыми фактурами. Но даже тут можно было поморщиться на еле удержавшуюся от загона третью часть, местами теряющую смысл.

Адажиетто Малера – выход за пределы декларируемой концепции камерности. Ведь несмотря на то, что в нем участвуют только струнные и арфа, предполагается, что это мощная струнная группа большого симфонического оркестра. Поэтому, несмотря на общее благополучие, масштаба все же не хватило.

Резюмируя вышенаписанное, у оркестра есть большой потенциал, вопрос – насколько он будет реализован. Класс музыкантов не только достаточен, он избыточен. И из менее профессионально подготовленных оркестрантов делались знаменитые на весь мир камерные оркестры. Однако делались они не на спокойной сытой зарплате, но в порыве обозначить себя на мировой сцене, оставить след, сделать что-то, что будет помниться. И тут  основная ответственность лежит на дирижере, Ярославе Забояркине. Хочется выразить надежду, что ему удастся преодолеть навязанные в течение обучения стереотипы и ярко показать свое лицо, которое пока что просматривается с трудом.

В свое время официальный Петербург безразлично позволил умереть замечательному, известному на всю Россию и за ее пределами оркестру «Санкт-Петербург Камерата» п\у С. Сондецкиса, так и не взяв его на баланс. Хорошо, что теперь нашлись деньги — судя по заполненному залу Санкт-Петербургской филармонии, оркестр будет востребован.

 

Все права защищены. Копирование запрещено.