Елена Привалова, лауреат всероссийской премии «Органист года — 2021», посвятила себя просветительской деятельности, концертируя в России и странах Европы с органными произведениями не только мастеров немецкой, итальянской и французской школ, но и русской органной музыкой  — сочинениями Х. С. Кушнарёва, С. М. Ляпунова, С. И. Танеева, В. Г. Кикты, Г. Л. Катуара, а также инициируя органные фестивали, тематические циклы концертов  и даже марафон (в Риге, когда каждый час новый органист исполнял свою программу).

Автор фото — Сергей Боголепов

Елена Привалова является бессменным руководителем ежегодного фестиваля «Органные вечера в Кусково». Не занимая штатной преподавательской должности, Елена, тем не менее, с полным правом может называться учителем, потому что  её концертные выступления и организация органных музыкальных событий привлекают новых и новых адептов органного искусства,  как слушателей, так  и исполнителей. Зал Римско — католического кафедрального собора на Малой Грузинской улице заполнился очень быстро, и никто не был разочарован: красота и тембровое разнообразие звучания соборного органа, безупречное владение Еленой Приваловой техникой игры на этом сложнейшем инструменте, выразительность исполнения и прекрасная музыка увлекли всех.

Фото автора

Французская органная музыка у нас не так популярна, как немецкая, главным образом, барочная, созданная композиторами северонемецкой органной школы.   Все знают творения И. С. Баха и Г. Ф. Генделя, немного меньше – сочинения их предшественников, таких как Самуэль Шейдт и Франц Тундер, и современников ­– Дитриха Букстехуде, Георга Бёма, Адама Рейнкена, Иоганна Пахельбеля.  В концертных программах звучат произведения таких корифеев органной музыки, стоявших у истоков национальных органных школ и оказавших огромное влияние на формирование французской органной школы,  как нидерландец Ян Питерс Свелинк, творивший в период перехода от Возрождения к барокко, и итальянец Джироламо Фрескобальди (раннее барокко).  Из композиторов французской программы, исполненной в Кафедральном соборе, самым известным можно назвать Сезара Франка (по рождению он фламандец, но с тринадцати лет жил во Франции).  Другие авторы – Александр Гильман (1837 – 1890), Леон Боэльман (1862 – 1897), Шарль — Мари Видор (1844 – 1937) и Луи Вьерн (1870 – 1937) широкому кругу известны меньше. Шарль-Мари Видор приезжал на гастроли в Россию, и по его рекомендации в Большом зале Московской консерватории был установлен орган работы Аристида Кавайе  — Коля, признанного органного мастера XIX века, разработавшего новый тип  этого инструмента, так называемый  «симфонический орган», с более объёмным и мощным звучанием. Кавайе — Коль ввёл так называемые колористические регистры, использовал флейтовую технику передувания, когда под более сильным давлением трубы издают звук на октаву выше, применил в своей работе некоторые особенности конструирования испанских органов, удлинил клавиши ножной клавиатуры, чтобы можно было играть на ней не только носком, но и каблуком. Эту технику игры на ножной клавиатуре – так называемой педали – Елена Привалова активно использует в своей концертной практике.

Автор фото — Сергей Боголепов

Французская органная традиция сформировалась к середине XVII века. Её основы заложили Гийом Габриэль Нивер, Жак Буавен, Николя Жиго и наш любимый – по пьесам для клавесина и клавикорда – Франсуа Куперен, перенявший от отца должность органиста в парижской церкви Сен — Жерве. С середины XIX века французская органная школа проявляется наиболее ярко. Композиторы, составившие славу французской музыки, пишут для органа наравне с симфоническими сочинениями, музыкой для фортепиано, струнных и даже музыкой к балетам, как Дариус Мийо. Сезар Франк и Оливье Мессиан в органных произведениях наследовали барочным предшественникам, наполняя свои органные сочинения глубоко религиозным духом. Однако и отличительные национальные черты французской музыки, и само время, в которое композиторы жили, придали их сочинениям   характерное своеобразие.

Жан — Анри Д’ Англебер, известный своей «Орнаментальной таблицей», где он описал ряд новых графем для мелизмов (таблицей пользовались Ф. Куперен, Ж. — Ф. Рамо, И. С. Бах), в пятидесятых годах XVII века служивший органистом в доминиканском монастыре, Николя Лебег, создавший ряд произведений с отдельными партиями для органной педальной клавиатуры, и Габриэль Гийом Нивер, структурировавший главные принципы регистровых смешений (сопоставлений), заложили основы нового стиля ­ – гомофонного, с преобладанием мелодических элементов над контрапунктическими.  В произведениях, исполненных Еленой Приваловой в концерте, именно эта традиция была продолжена.

В Allegro и Хорале из органной симфонии № 2 ми минор Луи Вьерна (1870 -1937) слышалась опора на барочные традиции, но это уже была музыка, написанная на стыке XIX и XX веков.  Тема Хорала, предназначенная для педальной клавиатуры, требовала не меньшего мастерства, чем владение игрой на четырёх мануалах этого органа. Исполнение было не просто захватывающим – Елена смогла донести и барочную глубину смыслов, и атмосферную импрессионистичность этой неимоверно красивой музыки, увлекая души слушателей в пространство под распахнувшимися сводами нефов собора.  Неземные хоральные звучания сочетались с романтической экспрессивностью.

Автор фото — Сергей Боголепов

«Вестминстерские колокола» Вьерна – одно из наиболее часто исполняемых органных произведений. Пьеса является примером импрессионизма со всеми характерными чертами: красочным и при этом прозрачным звучанием, стремлением описать музыкой реальные мгновения, ощущением дышащего пространства.  Жизнеутверждающий финал пьесы — то общее, что сохранилось от барочных традиций. Надо заметить, что все произведения программы, включая минорные, заканчиваются оптимистично, в мажоре. Это отвечает христианским установкам – ведь после всех испытаний везде установится царствие Божие. Средневековое происхождение органа обусловило музыкальные архетипы органной музыки.  И мажорное окончание минорных сочинений вполне обычно для органной музыки разных веков.

«Готическая сюита» Леона Боэльмана (1862 -1897) – абсолютно французское произведение. Хорал выдержан в псевдобарочной манере.  Пьеса оставляет сильное впечатление. Дальше идёт Менуэт – совершенно светская музыка с выраженным гендерным принципом в перекличках тем, со всей очевидностью передающих смену фигур в парах. Очень интересно сочетание жанровых черт менуэта и элементов куранты с характерной для неё перебивкой метра 6/8 и 3/4. Третья пьеса сюиты –«Молитва» – французский шансон в своём наилучшем проявлении, как у Ф. Пуленка или Э. Сати. Абсолютный мелодический шарм. В конце цикла – Токката, вернее, псевдотокката. Фактура не исполняется приёмом martellato, а состоит из фигураций. Очень яркая и динамичная музыка.

В игре Елены Приваловой есть всё – и пленительная поэтичность, и натиск, и поток виртуозных пассажей, и глубокая значимость аккордовых каденций. Недаром зал Кафедрального собора был полон.  Органистку хорошо знают и любят.

На органе и клавикорде, в отличие от щипковых клавишных инструментов, есть возможность управления динамикой звука, но у тихого и нежного клавикорда, где тремоло тангента позволяет лишь чуть – чуть усиливать звук, этот эффект  слышен только в небольших помещениях.  Crescendo, создаваемое продлением времени нажатия клавиш органа, ограничивается логикой музыкального развития, но аккордовая фактура открывает поле для большей творческой свободы в динамических решениях.

Сезар Франк (1822 -1890), композитор позднероматической эпохи, использовал все возможности органа, включая новейшую разработку Кавайе — Коля – регистр «кларнет». В этом регистре Франк проводит одну из тем исполненного в концерте Cantabile, пьесу цикла «Три пьесы для большого органа». Во время вдохновенного исполнения Еленой Cantabile мне пришла в голову мысль, что этой пьесе больше подошло бы название «Молитва», а пьесу Леона Боэльмана лучше было бы назвать просто Cantabile. Vice versa, так сказать. Две главные темы пьесы – темы вопроса, но здесь вопрос не остаётся без ответа, как в пьесе для солирующей трубы Чарльза Айвза. Напротив, обе основные темы находятся в диалоге, разлитые в музыке высшая любовь и гармония умиротворяют трагические интонации. Возможно, это – отсылка к «Молению о чаше».  От модуляционных сопоставлений, которые вообще присущи музыке Сезара Франка (иногда имя композитора читается как Цезарь, но всё же Франк большую часть жизни провёл во Франции, так что ему более подходит французское произнесение имени) дух захватывало.

Александр Гильман (1837 -1911) посвятил свою жизнь органу. Он не только много гастролировал, а его сочинения для органа объединены в 18 сборников, но и вместе с другим органистом, Андре Пирро, составил десятитомную антологию   старинной французской органной музыки «Архивы классиков органа», и потом, уже  единолично,  – антологию иностранной органной музыки «Классическая школа органа». Александр Гильман – кавалер французского «Ордена академических пальм», учреждённого в 1808 году Наполеоном Бонапартом, и по сей день присуждаемого за заслуги в образовании, науке и культуре. Например, ныне здравствующий москвич А. Н. Соболевский, математик, доктор физико — математических наук, был удостоен этого ордена, название которого может посоперничать с названиями китайских орденов («Благожелательных облаков», «Синего неба и белого солнца») или японских («Восходящего солнца», «Золотого коршуна»).

Автор фото — Сергей Боголепов

В концерте также прозвучала соната Гильмана №1 ре минор. Первая часть, включающая в себя Интродукцию и Allegro, написанное в сложносоставной форме, представляет собой смешение стилей барочного в Интродукции и барочного в сочетании со стилем венских классиков и романтическим в лирических эпизодах. Эклектика в архитектуре и искусстве как раз становится основным трендом в середине XIX  — первой декаде XX веков, так что органичность описанных сочетаний неудивительна, её отмечаешь, что называется,  краем уха, которое наслаждается всем тем, что слышит. Allegro начинается подобием фугато с темой, исполняемой на ножной клавиатуре. И как это получается у Елены? Мастерство! Вторая часть сонаты называется «Пастораль», однако возникающие коннотации не отражают всей многослойности ассоциативного ряда. «Пасторалью» часть здесь названа скорее в смысле отсылки к прекрасному из — за своей отдалённости, к подёрнутому дымкой времени, идеальному прошлому, потому что по жанру это – жига из барочной сюиты, «танец французских матросов», с типичным трёхдольным движением восьмыми длительностями (размер в пьесе 12/8), только замедленным. Регистровкой при этом достигается волшебно призрачное звучание. Уже упоминавшийся Жак Буавен писал, что одним из самых прекрасных украшений игры на органе является умение правильно сопоставлять регистры – «знание того, как хорошо поженить регистры». Финал сонаты – Allegro assai – похож на токкату, в которой фактура, как и в пьесе Леона Боэльмана, не предполагает ударного штриха martellato, а состоит из фигураций. Часть при этом требует большой виртуозности, и Елена Привалова прекрасно её исполнила.

Тысяча поздравлений Елене и тысяча восторгов в адрес французской органной музыки! И как это Эммануэль Макрон, выступая во французском Лионе, на английском языке (!) умудрился сказать: «There is not a French culture. There is a culture in France, and it is diverse» – «Нет французской культуры. Есть культура во Франции, и она разнообразна!»

Великолепный концерт из произведений для органа французских композиторов в московском неоготическом Кафедральном Римско — католическом соборе Непорочного зачатия Девы Марии продемонстрировал всем нам, что французская культура есть!

 

Фото предоставлены устроителями концерта