Международный фестиваль им. А.П. Чехова (генеральный директор – Валерий  Шадрин)  каждые два года превращает Москву на два с лишним месяца в театральную Мекку. Вместе с майскими грозами и ликующим прилетом звонких стрижей на столицу обрушивается пиршество сценических креативностей: широкую палитру жанров от драмы до балета представят в этот раз двадцать два спектакля со всего мира. К 70-летию установления дипломатических отношений между Российской Федерацией и Китаем нынче на фестивале главенствует китайская тема. Шесть компаний из КНР на любой вкус познакомят публику с высоким исполнительским искусством актеров и танцовщиков Поднебесной.

Ци Бинсюэ — Ян Гуйфэй, У Хушен — Император. Фото Александра Курова / МТФ им. А.П. Чехова 

Спектакль Шанхайского балета «Эхо вечности», показанный на сцене МАМТа, создал хореограф с нигерийско-немецкими корнями Патрик де Бана. Идея создания этого балета возникла у автора в период его работы в Китае над спектаклем «Джейн Эйр» английской писательницы Шарлотты Бронте.  В Шанхае в книжном магазине Патрик де Бана наткнулся на краткую «туристическую» версию поэмы «Песня вечной печали» Бо Дзюйи, известного китайского поэта эпохи династии Тан.  Хореографа настолько захватила прочитанная им история любви, что он обратился к директору Шанхайского балета Синь Лили с предложением создать пластический опус древнекитайской легенды. Для коллажной партитуры были выбраны японские барабаны «Кодо» и музыка   самых разных композиторов – от  Армана Амара, Равида Гольдшмидта, Генрика Гурецкого до известного Филипа Гласса, опусы которого универсальны и для изображения перебоев сердца, и для фокусировки ритмов макрокосмоса.

В основу либретто француза Жан-Франсуа Вазеля легла легендарная поэма «Песня вечной печали», повествующая о любви китайского императора Сюань-цзуна к своей наложнице Ян Гуйфэй и о том, как из-за дворцовых интриг, мятежа под предводительством военачальника Ань Лушаня и бунта императорской гвардии раздавленный горем правитель должен был принять казнь той, кого он любил больше всего на свете.

Чжан Вэньцзюнь — военачальник Ань Лушань, Юань Аньпу — генерал Чэнь Сюаньли Фото с сайта chekhovfest.ru

Патрик де Бана поставил спектакль о неувядающей памяти любящего сердца, о душевной близости двоих – самого мужественного и самой прекрасной китайского двора, и торжествующем над смертью чувстве, способном «пережить Небо и Землю».  Либреттист и хореограф не детализируют весь ход событий первоисточника, сводя все коллизии до схемы. На задний план уходят и огромная разница в возрасте любовников, и любые негативные подробности повествования, принижающие героев. Евнухи, наложницы, императорская гвардия, бунтовщики – кордебалет. Выделены шесть персонажей, только три из которых (Император, Ян Гуйфэй и Лунная фея) особенно значимы во всей этой истории.

Индонезийский сценограф Джайя Ибрахим и французский художник по свету Джеймс Анго эстетически незаурядно создают атмосферу спектакля на виртуозном контрасте зловещей тьмы, локального потока света и приглушенного цвета пейзажных композиций. Во мраке обнаженных театральных подмостков постепенно вырисовываются строгие багряные прямоугольные дворцовые колонны и черно-белый шахматный пол. Полотно задника меняет рисунок от насыщенного минорно-зеленого ландшафта до тяжелых кучевых табачно-оливковых туч.

Ци Бинсюэ — Ян Гуйфэй, У Хушен — Император. Фото с сайта chekhovfest.ru

Око софита снайперски выделяет фигуры главных персонажей в кульминациях спектакля. Сцена при этом вокруг них пуста – только двое в пространстве и во времени, в космосе судьбы.   Вообще художник по свету создает «оптическую иллюзию»: в спектакле всегда видны только двое возлюбленных, даже при активных кордебалетных танцах, которые идут будто фоновым аккомпанементом солирующего дуэта Ян (Ци Бинсюэ) и Императора (У Хушен).

Костюмы француженки Аньес Летестю, экс-этуали балета Парижской оперы, красочны и эффектны, цветовая палитра тканей впечатляет, сами же одеяния удобны для танца и подчеркивают достоинства фигуры артистов. Бесконечный алый шлейф Ян Гуйфэй и белоснежная тюника Лунной феи – это те визуальные доминанты, которые не только играют на образ, но фокусируют взгляд зрителя и настраивают его на поэтическую тональность происходящего.

Красивую картину выстраивает и хореограф, помещая действие как будто в два измерения – реальное и загадочное потустороннее.  Императора и Ян сопровождает третий завораживающий персонаж – таинственное существо в белом, Лунная фея (Хэ Линьи), кажется, подобная ангелу смерти из фильма Боба Фосса «Весь этот джаз». Эта фея символизирует бессмертие и соединяет миры живых и ушедших, она как тень за спиной главных героев или маячащая в отдалении парит на полупальцах в мелком переборе стоп и с ломкой пластикой, будто над бренной суетностью бытия.

Патрик де Бана в своей абсолютно современной европейской хореографии, очень лаконичной по лексике, использовал мотивы и стилистические приемы китайского искусства. Спектакль получился по сути восточный и западный по конструкции. Хореограф многому научился и у своих учителей: театральности – у Мориса Бежара, музыкальности движения – у Начо Дуато, он сполна использует это в своем сочинении. В «Эхо вечности» босоногая лексика, классические па, изобилие поддержек и пластические извивности соседствуют с героическими батальными сценами. Врезаются в память характеристические репризы: изысканные линии рук и игра воздушными платьями женского кордебалета, битва военачальников по-петушиному грудью о грудь, динамичные прыжки по кругу мужского кордебалета и красивые медлительные обводки (в арабеске или аттитюде с заведением высоко поднятой ноги танцовщицы на грудь партнера) в дуэтах главных героев.

Ци Бинсюэ — Ян Гуйфэй, У Хушен — Император. Фото с сайта chekhovfest.ru

Финал спектакля одновременно трагичен и просветлен.

На балетной сцене шарф-убийца не раз приводил к трагической развязке. И здесь тоже белый, переброшенный через шею героини шарф душит ее. Красавица Ян перевоплощается в небожительницу, обитающую после смерти в чертогах острова бессмертных и ожидающую там новой встречи с любимым.  Император обречен на безрадостный холод одиночества. Но в его мистическом сне-трансе Лунная фея посылает ему свидание с вечной возлюбленной. Они воссоединяются.  С колосников летит снег.  Пепел небытия. Зимние грезы любви.

 

Все права защищены. Копирование запрещено.