Подобно некоторым другим постановщикам в возрасте (см здесь»»), Роман Полански вновь обретает себя в лучшей форме. Его «Офицер и шпион» — это выдержанная в безукоризненном, классическом стиле история о людях, не побоявшихся стать инструментами, ремонтирующими вечно катящееся колесо истории.

Можно было бы сказать, что это кино о принципах. Ведь кроме них Жоржу Пикару, главному герою фильма, офицеру, а потом и министру, нечего противопоставить будничности, с которой система списывает на еврейского офицера Дрейфуса вину за шпионаж в пользу Германии.

Но Полански не был бы самим собой, если бы не вплел в канву реальных событий, изменивших положение дел в Европе, лейтмотивы человеческих страстей, аффектов и достоинств.

Именно Пикар, а не жертвенный Дрейфус, оказывается в фокусе режиссера, и его внутренний мир, в чем-то даже по-аристократически совершенный, раскрывается на поверхности фильма, где события гремят, а эхо их звучит в следующих сценах.

Темп фильма по-деловому подвижен. Благодаря этому колорит и мизансцены несколько академически построенных кадров выглядят блестяще, как в фильмах Джейма Айвори, так Полански передает стиль все еще прекрасной, хоть и увядающей эпохи.

Тема противопоставления мужественности и разложения вообще, одна из центральных в фильме. По версии Поланского разлагается прежде всего бренная плоть заполняющей пространство роскошных интерьеров, набивающая собой мундиры и содержащей в себе бледные, как у подводных рыб, взоры.

Таковы враги Пикара. Это не бравые как он офицеры, не фанатики и не хитроумные стратеги. Это персонификации старости, ригидного мышления, избегающего неудобных мест. Полански показывает, как Дрейфуса признали виновным, чуть ли не из лени служивых, которым по сути, даже не было особого дела до еврейства обвиняемого. Просто это был удобный повод прекратить расследование и попытаться оставить все по-старому.

Соотношение сил в «Офицере и шпионе», немного напоминает Советские реалии в последние годы Брежнева и время сразу после его смерти. Беспомощные старцы и молодые, но слабые духом, топчутся в блестящей, но отталкивающей их обстановке, пьют за только что просмотренное современное оружие, не понимая его истинной силы, не осознавая, что структуры технического прогресса уже работаю фактически автономно.

Близится Закат Европы, и молодцеватый, бравый, фаллический по складу своего характера Пикар, это прекрасно понимает. Конец XIX века, время, когда приближались к пику своего развития антинауки, когда философия испускала предсмертные вопли устами Ницше в психиатрической лечебнице. Именно орудиями сошедшего с ума божества – лженаукой и лжефилософией, был приговорен невиновный, и что подчеркивает Полански, оставлен без внимания истинный предатель.

Зато Пикар являет собой образец настоящего творца – ему дано истинное видение, он одинаково хорошо разбирается в ритуалах своей эпохи и ее подтекстах. И соответственно он борется на два фронта – с порядками видимыми и метафизическими. Отсюда естественность его союза с Эмилем Золя, вроде бы эпизодического, но важного именно в колоссальной внутренней согласованности. Пикар зрит тот промежуток, отделяющий события в причинно-следственной цепи, и потому может занять его, поддержав мир хотя бы ненадолго.

И отрадно, что Полански выбрал себе в главные герои именно такого персонажа. Он отмахивается от старческих соблазнов предаться воспоминаниям или меланхолии по неточным выстрелам, как тот же Скорсезе. Также он не занимается, подобно своим героям, поисками ценных заметок по мусорным корзинам.

«Офицер и шпион» — кино цельное, сосредоточенное, сферическое в своей субстанциальной насыщенности. Это не завещание потомкам, это полноценный вклад в культурный код времени, символически насыщенная форма, воплощающая самое странное и важное время суток творца – между закатом формотворчества и его рассветом.