Российская премьера «Ванессы» Сэмюэла Барбера на сцене Новой Оперы. Постановка Дмитрия Волкострелова

 

«Ну, кому нужна эта ”Ванесса”?», – доводилось слышать из уст иных коллег и оперных завсегдатаев в преддверии премьеры. Почти ни у кого не было ни малейшего представления об опере Барбера, хотя, казалось бы, достаточно лишь руку протянуть – в интернете доступны аудиозапись с Димитрисом Митропулосом (именно он дирижировал мировой премьерой в конце 50-х) и видеозапись прекрасного спектакля Глайндборнского фестиваля 2018 года, знакомство с которыми убеждает со всей очевидностью, что перед нами – шедевр. Правда, довольно странный для своего времени: во второй половине двадцатого столетия так уже никто не писал. «Ванессу» можно отнести к неоромантизму, хотя и влияния модерна она также не избежала. Здесь заметны следы Пуччини среднего периода, Чилеа, Рихарда Штрауса и даже Сибелиуса (явственная аллюзия на его «Грустный вальс» слышится в одной из сцен первого акта), но иногда возникают переклички и с современниками – прежде всего с Пуленком, чьи «Диалоги кармелиток» появились лишь годом раньше «Ванессы». Музыка Барбера покоряет и затягивает уже сама по себе, но и с точки зрения музыкальной драматургии партитура выстроена превосходно. К тому же, перед нами еще и практически совершенное либретто, автором которого стал друг Барбера, гораздо более него известный и востребованный в качестве оперного композитора, Джанкарло Менотти.

Екатерина Мирзоянц – Эрика, Александра Саульская-Шулятьева – Баронесса

Несмотря на заглавие, главная героиня оперы скорее все же Эрика, племянница Ванессы, в финале как бы принимающая у нее эстафету, становясь в каком-то смысле Ванессой №2, так что имя собственное становится в данном контексте еще и нарицательным. Ванесса двадцать лет жила, отгородившись от мира, в ожидании, что к ней вернется возлюбленный Анатоль, но приезжает его сын, носящий то же имя, и сообщает о смерти отца. Эрика выросла в замкнутом пространстве фамильного имения, в отрыве от живой жизни, представления о которой черпает исключительно из книг. В первую же ночь уступив Анатолю, она позднее отвергает его предложение, поскольку хочет идеальной любви, которой тот, естественно, дать не может. Когда же Анатоль женится на Ванессе, Эрика избавляется от его ребенка, и в финале, после отъезда молодоженов, объявляет, что теперь ее очередь ждать. Круг замыкается. Возможно, еще лет через двадцать здесь появится сын Анатоля-младшего – и все повторится…

Алексей Татаринцев – Анатоль

Дмитрий Волкострелов в предпремьерном интервью говорил о том, что стремится приучать зрителей к сложности сценического действа. И таковой в его спектакле даже с избытком, но сложность эта – внешняя, исключительно на уровне формального приема, к тому же, до невозможного растиражированного другими режиссерами, в том числе и на оперных подмостках. Киносъемок в театре мы за последние годы видели десятки, включая и обращение к «великому немому» (например, в прошлогодних «Паяцах» на Камерной сцене Большого), на каковом и базируется замысел Волкострелова. Героинь, существующих параллельно в разных возрастах, мы тоже уже видели (например, в «Альцине» Кэти Митчелл, представленной несколько лет назад на Новой сцене Большого). Да, у Волкострелова все это работает во многом иначе, но эффект дежавю нет-нет да и возникает. А идея вести съемку в обратном порядке – от конца истории к ее началу – еще и с трудом считывается.

Дмитрий Зуев – Доктор, Марина Нерабеева – Ванесса

По Волкострелову, герои оперы в доме для престарелых спустя полвека прокручивают в памяти ленту воспоминаний своей молодости, проживая их, как если бы все свершалось здесь и сейчас. И вот на живые и почти обездвиженные фигуры накладываются немые кинокадры, где они предстают молодыми, а внизу мы видим работу съемочной группы, только темпоритм телодвижений актеров по большей части не совпадает с экранным. О том, что такая рассинхронизация сделана намеренно, догадаются далеко не все и уж тем более не сразу. Сама же эта «низовая» динамика, постоянно переключающая на себя внимание, еще и усиливает тенденцию подмены внутреннего внешним. Психология, характеры и взаимоотношения героев остаются большей частью лишь на уровне музыки и певческих интонаций. Волкострелова подобные категории, похоже, не занимают в принципе. И режиссерские приемы, лишенные драматургического содержания, превращаются в своего рода физиотерапию для глаз.

Гаяне Бабаджанян – Эрика

Приучать публику к сложности – задача достойная уважения. Но только если сложность идет рука об руку с глубиной, а ее-то в спектакле и не просматривается. Режиссерский замысел откровенно искусственен, герметичен, замкнут на самое себя. Не умея по-настоящему работать с музыкой, не чувствуя музыкальной драматургии, Волкострелов (декларировавший в связи с этим спектаклем тему «выпадения из времени») в итоге сам выпадает из музыкального времени. В том числе и потому, что, в отличие от кинопленки, оно, это время, не имеет обратного хода. Хотя, кто знает, могут найтись и такие затейники, что попытаются и самое партитуру (необязательно конкретно эту) озвучить в обратном порядке, от последних нот к первым…

Финал

Между тем, музыкально спектакль очень качественно подготовлен дирижером Андреем Лебедевым. Превосходно звучит под его управлением оркестр, восполняя во многом зияющие лакуны сценического действия. По большей части хороши и солисты – особенно, в первом составе. Алексей Татаринцев превращает партию Анатоля едва ли не в самую главную. Приглашенный из Перми Карлен Манукян достойно с ней справляется, но, пожалуй, и только. Также и партия Доктора у Дмитрия Зуева становится одной из ключевых, а у Ильи Кузьмина несколько отходит на второй план, хотя вроде бы и упрекнуть последнего не в чем. Ванессу ровнее, но и однообразнее поет Марина Нерабеева. У приглашенной из театра «Урал Опера Балет» Ольги Стародубовой вокальная палитра богаче, больше нюансов, но впечатление несколько снижает ее проблемный верхний регистр. Наименьший качественный контраст между обеими Эриками, Екатериной Мирзоянц и Гаяне Бабаджанян. Наибольший – между двумя Баронессами, Александрой Саульской-Шулятьевой и Татьяной Табачук.

***

Российская премьера «Ванессы» – событие значительное уже хотя бы просто по факту. К тому же, это еще и первая настоящая премьера московского оперного сезона. Что до неоднозначности режиссерского решения, то таковая все же предпочтительнее радикальной подмены смыслов откровенным антиэстетичным стебом – а-ля Богомолов в «Летучем голландце». Волкострелов по крайней мере не грешит дурновкусием и лишен богомоловского цинизма.

Без привлечения драматических режиссеров в оперу, кто бы как к этому ни относился, сегодня уже не обойтись (в том числе и потому, что по-настоящему интересных оперных на всю Россию в разы меньше, нежели театров соответствующего профиля). И коль скоро почти все наиболее среди них в этом плане успешные в настоящий момент для наших театров, по понятным причинам, недоступны, волей-неволей приходится испытывать на прочность другие, менее очевидные варианты, заодно проверяя методом проб и ошибок, какие пути в опере перспективны, а какие – не очень.

 

Автор фото — Екатерина Христова