В Мариинском театре исполнили Восьмую симфонию Малера

 

Исполнение Восьмой “симфонии симфоний” Густава Малера, против воли автора, получившей второе “рекламное” название “Симфонии тысячи участников” — всегда исключительное событие. Не так много в мире коллективов, которые брались воплотить замысел этого монументального полотна (для трёх сопрано, двух альтов, тенора, баритона, баса, хора мальчиков, двух смешанных хоров и большого оркестра). Из дирижёров за неё ответствуют только великие. Мариинскому повезло. Художественный руководитель театра, Маэстро Валерий Гергиев давно уже не новичок и не экспериментатор в отношениях с музыкой Малера. Кто-то ни разу не отважился на исполнение Восьмой, он же, до того, как мир “не закрыли” , почти каждый год “заставлял Вселенную звучать”, дирижируя этой симфонией в разных залах. В 2011-ом году, например, в Любляне и Загребе руководил оркестром и сводным хором в 1100 человек.

Как часто бывает в отношении концертов Маэстро, выбранные для исполнения произведения остро соответствуют смыслу дня. Особенно это касается православных религиозных праздников и дат: Рождества, Пасхи. В этот раз встреча с Восьмой симфонией Малера совпала с Прощёным Воскресеньем. Есть немало в мировой музыкальной кладовой шедевров, которые равносильны очистительной молитве.  Восьмую Малера можно смело называть главным из них, руководствуясь не только своими ощущениями, но обращаясь к расшифровке замысла самим композитором: “Всё преходящее — только символ, сравнение, которое, будучи выражено на языке наших земных явлений, лишь приблизительно, но там явится нечто, освобожденное от плоти земной приблизительности, и нам не нужны будут тогда ни иносказательные описания, ни сравнения, символы, там свершится то, что здесь пытался описать, но чего описать нельзя. Что же это? Я могу ответить вам лишь символом: вечно женственное влечёт нас — мы достигли его — мы покоимся — мы владеем тем, к чему на земле могли лишь тянуться, стремиться. Христос называет это вечным блаженством…” (цитата из письма Густава Малера своей любимой жене и вдохновительнице Альме Марии, в котором он дает толкование заключительных стихов “Фауста” Гёте, явившихся литературной основой второй заключительной части Восьмой симфонии). В первой части композитор  использует текст богослужебного католического гимна Святому Духу (“Veni, creator spiritus” — “Приди, дух животворящий”). Густав написал Восьмую симфонию, как прямое обращение к Богу: от земли — к Небу, бесстрашно, восторженно размышляя музыкой о переходе в мир иной (композитора не стало в 1911-ом). Эта последняя симфония, премьерой которой Малер сам дирижировал (1910-й год).

Нельзя было лучше настроиться на грядущий перед воскрешением душ всех верующих пост, чем послушав эту музыку, насквозь пропитанную спасительным светом. Для Восьмой симфонии характерна особенная крепость, настойчивость главной тональности — Es dur, особенная убеждённость, вечность мажора. Основная мысль дирижёрской интерпретации также более, чем очевидна: рай — это отсутствие хаоса, полноценность и абсолютность гармонии. Даже пронзительнее патетического экстаза финального Мистического хора прозвучало лирическое, на затаённом дыхании оркестровое вступление ко второй части. Несмотря на обескураживающее количество людей на сцене, Маэстро Гергиев выбрал для каждого наиболее выигрышную позицию, исключив ситуацию “много шума из ничего”, создав кристальную чистоту звукового пространства, создав возможность спокойного высказывания для каждого солиста, а не оспаривающего крика, создав возможность мирного диалога, а не спора, и в этом балансе, в найденном равновесии чувствовался мудрый совет-наставление всему нашему погрязшему в бессмысленных распрях мире. Ведь классика потому и вечна, что всегда современна.

 

 

Фото с сайта https://vk.com/mariinsky