17 июня юбилей празднует русского – американский хореограф Константин Семёнович Уральский. Выпускник Московского академического хореографического училища и балетмейстерского факультета ГИТИСа. Артист балета Большого театра. Руководитель балетных компаний в штате Айова и в Нью-Йорке, проработавший 13 лет в Америке. В России он возглавлял балет в Челябинске. А потом создал с нуля профессиональный коллектив, а также «авторский балетный театр» в Астрахани.
В творческом багаже юбиляра свыше 30 балетов. Сюжетных и бессюжетных, одноактных и полнометражных, созданных по мотивам литературных шедевров Бориса Пастернака и Эрика Марии Ремарка, биографиям и полотнам великих живописцев Франсиско Гойи и Андрея Рублёва. Один из его балетов посвящён знаменитой французской шансонье Эдит Пиаф. Он – автор собственных редакций «Лебединого озера», «Щелкунчика», «Ромео и Джульетты», «Дон Кихота», «Кармен». Хореограф сочинил вдохновенные хореографические картины души и природы на музыку Сергея Рахманинова, воплотил в танце буйство «Кармины Бураны» Карела Орфа.
Каждый балет Уральского выстрадан и биографичен. Порой десятилетия разделяют смелый замысел и его сценическое воплощение. Константин умеет терпеливо ждать. Он знает – если того хотят высшие силы, всё сбудется. Ведь они наградили его редким даром – даром искреннего творчества…
Я ловлю в далёком отголоске,
Что случилось на моем веку.
Борис Пастернак
Строчки из любимого Константином Уральским «Доктора Живаго» не случайно стали эпиграфом к статье. Из «отголосков века» складывается пазл личности хореографа – в жизни и в искусстве. Во многих балетах Уральского, увиденных в Астрахани или в записях, я нахожу «отголоски» Костиного детства и юности.
Детство многое определяет в жизни человека, как и имя, данное родителями. Константин в переводе с греческого – постоянный, надёжный. В жизни и в творчестве, каким уже 42 года я знаю Костю Уральского. Человека умного, эмоционального, справедливого и доброго, со скрытым, порой взрывоопасным темпераментом. Уверенного в свои силы и призвание. Он научился годами терпеливо ждать подходящую ситуацию для воплощения амбициозных проектов. Хореографов без амбиций не бывает – таким не выжить в прекрасном, но жестоком мире балета.
Костя родился 17 июня 1960 года в творческой семье. Его отец Семён Маркович был артистом и режиссёром, много работал для цирка. Мама Валерия Иосифовна – танцовщица, критик и теоретик, главный редактор журнала «Балет». Единственный ребёнок, он с детства рос за кулисами цирка и балетного театра. И, конечно, сам непременно хотел стать артистом. Сперва, конечно, цирка – это так весело и интересно!
Наше детство всегда с нами. Мир цирка, который Костя любил и хорошо знал, эхом детских воспоминаний буквально ворвался в его балет «Вальс белых орхидей». Место действия балета – Париж. Французы обожает этот демократичный вид искусства, требующий высочайшего мастерства и филигранной работы. В цирке царят риск и показная бравада. Много смеха сквозь слёзы. Изнуряет нечеловеческий труд. А награда – миг триумфа на арене. Цирк хореографа – двуликий оборотень, как в фильмах Федерико Феллини. В цирковых сценках упомянутого балета Уральского можно найти чисто «феллиниевские» нотки счастья, грусти, горечи артистов.
Винни Пух. Фото — Марина Ватанская
Подобно многим детям, Костя увлекался и кукольным театром. Об этом догадываешься, посмотрев его весёлого «Винни Пуха» про забавные приключения толстого, самоуверенного плюшевого медвежонка с опилками в голове, грустного ослика Иа-Иа, других персонажей сказок Аллана Милна, на превосходном русском переводе которых выросло моё и Костино поколение.
Куклы, кукольный театр занимают важное место в его добром, сказочном «Щелкунчике». Этот балет – про чудеса и таинства рождественской ночи, когда оживают все игрушки и сбываются детские мечты …
Усердно подражая взрослым, Костя рано начал сочинять. Ну, как тут не вспомнить забавный танец лягушонка да утёнка – первую «балетмейстерскую работу» пятилетнего Кости, о которой он с улыбкой вспоминал многие десятилетия спустя!?
Были, конечно, в его детстве увлекательные приключенческие книги, игры, шалости и забавы, как у других мальчишек с родной московской Преображенки. Но искусство было важнее. Костю учили музыке. Хотя мальчик прилежно занимался, мечтал он танцевать! С детства, когда он слышал музыку, сами собой перед глазами начинали плясать разные фигурки, выстраивались даже целые танцевальные картинки. Уральский – хореограф музыкальный и чуткий, до сих пор аудио – визуально воспринимает мир звуков. Музыка рождает движения. Он очень любит русские по духу произведения Сергея Рахманинова. Когда смотришь «Второй фортепианный концерт» в его постановке, одновременно хочется и плакать, и смеяться от радости, счастья, затаённой грусти и необъяснимой печали. Эмоциональны, но внешне сдержаны его весенние по настроению многогранные хореографические композиции, словно благоухающие запахами цветущих берёз и трав праздника Святой Тройцы…
По собственному желанию Костя поступил в Московское хореографическое училище. У него были необходимые профессиональные данные, но не выдающиеся. Там я познакомилась с ним в далёком 1977 году. Я была молодым педагогом истории балета, он – уже взрослым учеником выпускного класса. Интеллигентным, любознательным, чуточку строптивым, имеющим свой взгляд на многие явления в мире балета. Десять лет, разделяющие нас, не стали помехой – я дружила со своими учениками. Мы часто обсуждали спектакли Большого, незабываемые гастроли труппы Мориса Бежара «Балет ХХ века», которые, подобно чуду, тогда прошли в Москве.
Костя обожал балет и Большой, на сцену которого впервые вышел маленьким пажом в «Спящей красавице». Он очень гордился, что ему доверили уносить за кулисы заснувшую принцессу Аврору, держа левую стопу балерины. Это была такая честь!
Классическим танцем и дуэтом Костя занимался у Леонида Тимофеевича Жданова. Педагог ценил не технические трюки, на которые так падка балетная молодёжь, а музыкальность, красоту, выразительность, стиль и тонкость исполнения. Идеально совпали индивидуальности педагога и ученика. До сих пор хореограф Константин Уральский помнит профессиональные заветы Жданова. Много «ждановского» я нахожу в любовных дуэтах его оригинальных постановок: музыкальность, выразительность, кантиленность, бережное отношение к партнёрше…
Костя помнит и ценит своих педагогов. Анатолия Романовича Симачёва, который в училище вёл народно – сценический танец. Ольгу Георгиевну Тарасову – своего наставника по искусству балетмейстера в ГИТИСе. Ярослава Даниловича Сеха, с которым репетировал в Большом, куда он пришёл в 1978 году.
Большой театр стал «университетами» Кости. Тогда было, на кого ровняться в театре, у кого учиться. Он танцевал в кордебалете, иногда – небольшие сольные партии в балетах Юрия Григоровича. Каждую из них он очень ценил, тщательно репетировал. В лице мамы он всегда имел строгого рецензента своих выступлений, потом и постановок. Иногда прислушивался к её советам, чаще – яростно спорил. Какой же взрослый сын, особенно – начинающий постановщик, сразу согласиться, даже понимая, что мать, как настоящий профессионал, права!? Набить шишки суждено каждому таланту. До сих пор Константин Уральский (давно состоявшийся хореограф) на попытки подсказать и помочь, подобно ребёнку, упрямо и трогательно твердит: «Я – сам!»
К концу 1980-х годов Костя в Большом заскучал. Как танцовщик, он достиг всего, что мог. Хотелось самому ставить, попробовать, на что способен. Такого шанса в Большом времён правления Григоровича не предвиделось. Уральский пошёл на вполне объяснимый, но отчаянный шаг – он сам ушёл из Большого. В поисках счастья и творческих приключений в 1990-м году Костя отправился в Америку. Так поступали многие его сверстники, не до конца понимая, что даже хорошая школа и талант – не гарант будущего успеха. Америка тогда многим творческим людям казалась землёй обетованной, где непременно можно осуществить все мечты. Там много творческой свободы, что – правда. Но деньги на реализацию проектов надо самому добывать. Работать с благотворительными организациями и спонсорами, убеждая их поддержать смелые, дерзновенные идеи. А замыслы у Кости были грандиозные. К примеру, балет по мотивам знаменитого романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго». Романа, очень русского, во многом непонятного и неизвестного американцам. Его он поставил с балетом Айовы, снискав при том уважение властей и любовь зрителей. Присылал в Москву кассеты с записями своих балетов, хотел, чтобы в России увидели его работы. Одна за другой следовали постановки, получившие признание. Да и сам Костя жадно учился. От Америки он взял всё, что мог. Осваивал неизвестные ему системы современного танца. Досконально проштудировал репертуар Баланчина и Роббинса. Учился всё новое совмещать с русской школой классического танца, идеалам которой никогда не изменял.
Тринадцать лет, проведённые в Америке, стали его «аспирантурой», важными ступенями творческого становления и роста его личности. Он созрел как постановщик, менеджер, педагог, руководитель. И понял простую истину – место русского хореографа в России, хотя в Америке была работа, семья.
Константин Уральский вернулся в 2003 году, имея международное признание. На родине его не ждали. Не предложили место в столичных театрах. Для балета «Москва» он поставил новаторский спектакль по мотивам романов Ремарка, которого обожал с юности. Назывался он красиво – «Вальс белых орхидей». Балет вызвал ожидаемый резонанс – одни хвалили, другие не принимали.
В столице он не остался. Уехал руководить балетом Челябинска – города на Урале. Поставил там знаковые балеты, способствовал творческому росту не самого благополучного балетного коллектива.
В 2011 году Уральский принял предложение губернатора Астраханской области создать там балет. В Астрахани только что построили роскошный театр, похожий на волшебный восточный замок. Но в городе не было ни традиций, ни труппы, ни школы. Все приходилось начинать с нуля. На должность педагога – репетитора он вскоре пригласил Юрия Ромашко, бывшего соратника по московской школе и Большому театру. Эрудированного, любящего работу и балет. При том – владеющего разными системами современного танца. Общими усилиями они создали молодёжную по составу труппу, растили её и опекали.
Пиаф. Я не жалею ни о чем. Фото — Марина Ватанская
В 2012 году молодой астраханский балет амбициозно дебютировал «Лебединым озером» в редакции Уральского – он шёл на риск и выиграл сражение.
Постепенно сбылась мечта хореографа – создать в Астрахани «авторский балетный театр Константина Уральского», в репертуаре которого, наравне с традиционной классикой, будут идти его оригинальные постановками большой и малой формы. Он рьяно принялся за работу. Константин без устали экспериментировал, ставя новые балеты самых разных жанров и направлений. Были среди них очень удачные спектакли, были проходные, как у любого хореографа. В центре танцевального мира Уральского – человек, часто – одинокий, страдающий, одарённый. Хореографа, прежде всего, интересует его душа. Её порывы и сомнения, взлёты и падения.
Рассказать обо всех его постановках невозможно. Упомяну лишь самые интересные, и, на мой взгляд, важные.
Многогранны его балеты на французские темы – «Вальс белых орхидей» и «Пиаф. Ни о чём не жалею». В своём балете «Вальс белых орхидей» Уральский объединил темы и образы разных романов Ремарка – «Жизнь взаймы», «Триумфальная арка»… Увлекаясь песнями Эдит Пиаф, в танце рассказал её непростую биографию. Жизнь, кажется, дана его героям «взаймы».
Парижские балеты Уральского – его признание в любви французской культуре. Место их действия – тот воображаемый Париж, каким мы хотим его видеть. С его набережными туманов, уютными кафе и ресторанчиками Латинского квартала, мостами, под которыми (по Жаку Преверу) «тихо Сена течёт». Париж «безумных двадцатых» или между войнами, где, в толпе гуляющих, флиртующих, посещающих дансинги и модные магазины, каждый безумно одинок. Жадно ищет родственную душу, любовь, счастье – их не найти. На фоне этого балетного показного «парижского веселья» особо запоминается искренний, трогательно – нежный дуэт главных героев «Орхидей». Быстротечно их счастье, как и жизнь. Вечный покой влюблённая пара находят в объятиях экстравагантного Элегантного мужчины в белом – Смерти. В Париже шикарной должна быть даже Смерть! Сами белые орхидеи, их кружевные танцевальные узоры под музыку Мориса Равеля – символ рафинированного «танца смерти», вечного кружения в вихре жизни с заранее известным финалом. Невольно вспоминается тот же «Вальс» Равеля в постановке Джорджа Баланчина. В финале балета на балу Смерть (дьявольский господин в чёрном) обрывает нить судьбы Прекрасной дамы …
В балете, посвящённом Эдит Пиаф, участвует сам хореограф. Он и режиссёр, и некий посторонний наблюдатель. Подаёт персонажам одежду и аксессуары, предваряет важные сцены. Он – инициатор любовных адажио, эпизодов страшных потерь, роковых встреч и печальных расставаний. В этой «тайной исповеди» хореографа под задиристые или проникнутые горечью песни Пиаф угадывается много личного.
Андрей Рублёв. Алексей Любимов. Фото — Марина Ватанская
В постановках Уральского есть скрытая, непоказная религиозность. Вера, что Бог даёт всё – жизнь, любовь, творчество. «Почему я хореограф, знает только Бог», – признается Уральский. О божьей искре, дарованной каждому смертному, рассказывает его шедевр – «Андрей Рублёв». Только у одних она тихо тлеет и гаснет. У других запылает творческим огнём, засияет солнцем на золотой «Троице» Рублёва, прославляя триединство небесного, земного и вечного…
Андрей Рублев. Антон Пестехин. Фото — Марина Ватанская
Пятнадцать лет Константин Уральский вынашивал замысел в танце рассказать судьбу Андрея Рублёва. В этом удивительном балете есть всё – история языческой и христианской Руси. Вера в божий промысел и вечное возрождение, в животворящую духовность искусства, очищающую силу воды.
«И течёт ручей жизни и … вечны небеса». Омываемый водами ручья, в вечность уходит Андрей Рублёв. Людям остаются его нетленные иконы – воплощение божественного света и духа, веры в чудо воскресенья.
Андрей Рублёв. Ручей — Мария Стец, Всеволод Табачук. Фото — Марина Ватанская
В Астраханском театре терпеливо, спектакль за спектаклем, выстраивает Константин Уральский свой «авторский балетный театр», живущий по своим, очень простым, но строгим законам. Единомышленники все создатели его спектаклей – композиторы, художники, педагоги и исполнители. Каждый, при желании, может в театре раскрыть свой творческий потенциал, что редко встречается.
Мне не верится, что Костя празднует столь важный юбилей. Он по–прежнему молод душой, без вольного полёта которой не мыслит творчество. Его универсальный профессионализм гармонично сочетается с мечтательностью и почти юношеским задором. Ему интересно работать с утра до ночи, ставить, придумывать, воплощать. Радовать людей, растить из балетных «птенцов» настоящих профессионалов. Надеюсь, к нему будут благосклонны не только земные, но и небесные силы. Пусть сбудутся все детские мечты, юношеские желания, зрелые замыслы. Он, подобно Жану Жоржу Новерру, старательно пишет свои «Письма о балете». Познавательные, поучительные, очень искренние. Они помогают глубже заглянуть в его внутренний мир, в лабораторию творчества. Настоящий художник часто испытывает одиночество. Но Костя не жалуется. «У меня большая семья, – говорит Уральский. – Мои герои, мои балеты всегда со мной». Он вечно в пути к совершенству.
Все права защищены. Копирование запрещено.
Пока нет комментариев