Своевременное появление в афише Большого театра Беларуси балета «Золушка» можно посчитать сродни сказочному чуду.

 

Премьере предшествовали весьма драматические события. В свой творческий план постановку балета включил Валентин Елизарьев, занимавший на тот момент должность художественного руководителя театра. Авторство маститого балетмейстера вселило надежду на рождение оригинального спектакля – философски глубокого, режиссерски яркого, хореографически изобретательного. Увы, драматические обстоятельства оттянули начало плотной работы Елизарьева над спектаклем, а затем и вовсе поставили под угрозу анонсированный выпуск балета. Спасти ситуацию взялись известные танцовщики, а ныне педагоги-репетиторы театра Константин Кузнецов и Юлия Дятко. Работающие в творческом партнерстве, они не дебютанты на хореографическом поприще, однако, полнометражного спектакля пока не создавали. Их отвага тем более впечатляет, поскольку речь о партитуре Прокофьева, сценическая разработка которой требует серьезных предварительных размышлений о концепции будущего балета. Конечно, если речь не идет о формальной версии, где дурачества, именуются «действием», а сама глубина известной и многократно воспроизведенной балетной сценой сказки Шарля Перро отразится на характерах и поступках героев, внятно резюмирующих мораль.

Сцена из спектакля. Золушка — Людмила Хитрова, Принц — Константин Белохвостик

Да, в непростых условиях дефицита времени и строгого ограничения репетиционных часов пришлось смельчакам выплавлять свою многофигурную художественную композицию. Эти неблагоприятные факторы в действительности смягчают суждения о том, что белорусская «Золушка» удовлетворила прежде всего потребность публики в развлечении. Ликуют те, кто возглашает: «Смотрите на вещи легко, принарядите для нас мир». Вполне допустимые призывы, ведь получился красочный спектакль для семейного просмотра, который в конечном счете насытил иллюзиями детей и утолил страсть взрослых к волшебным чарам. Правда, выполняя поставленное условие уложить балет в два действия, Константин и Юлия основательно купировали партитуру. К примеру, исчезла сюита смены времен года, отражающая основную идею быстротекущего времени. Постановщики выступили авторами редактуры либретто и в свойственной им шутливой манере создав портреты героев балета. Так Портной, названный теперь Кутюрье, едва не задушен до хрипа взвизгнувшей Злюкой за то, что неосторожно уколол ее булавкой.

Кутюрье — Андрей Саркисов, Злюка — Надежда Филиппова

А с шеи шокированного Учителя танцев (он же Церемониймейстер) неуклюжая Кривляка напрочь сбивает пышное кружевное жабо. Хореографическая лексика спектакля классическая, однако бестолковая ученица предпочитает академическому канону безумство движений a la чарльстон. Среди привычных действующих лиц неожиданно появились две подопечные Феи. Они «еще не волшебницы – только учатся», при этом весьма шкодливые. Войдя во вкус творения волшебства, украдкой завладевают магической палочкой наставницы под благозвучную мелодию финального Amoroso (Andante dolcissirno). На этих новшествах фантазия авторов отнюдь не заканчивается. Они придумывают драматургический зачин и эпилог сказки, презентуя зрителям многочисленное семейство Золушки и Принца, которые жили долго и счастливо, обзаведясь шестеркой милых наследниц.

Это несколько идет вразрез с первым зрительским ощущением того, что вся сказочная история лишь снится Золушке. Ведь в предшествующих сценах Мачехи и Сестер, терроризирующих трудолюбивую и безответную девушку, Фея вовсе не следит за ее страданиями. Да и Золушке не дано проявить доброту, напоив чаем продрогшую нищенку. Фея со своей «звездной» свитой появляется без подготовки, материализуясь из воздуха.

Церемониймейстер — Владислав Коляда, Мачеха — Ирина Еромкина

Зато по ее повелению выкатят вполне реальную огромную тыкву-шкаф. Створки распахнутся, и Золушка найдет внутри красивое бальное платье. Пока скрытая от зрительских глаз девушка в него облачается, скачок музыки на Allegro moderato «Сцены с часами» превращает добрую Фею в суровую богиню Времени — мифологическую Астарот. О часовом механизме (помимо высвеченного на арьере циферблате) зрителям напомнят жесткие движения рук-стрелок Учениц Феи. А вот Золушка, занятая подаренной обновкой, как раз в предостережение не посвящена. Она, предвкушая бал, безмятежно танцует и вот уже уносится в карете, роскошной, как яйцо Фаберже. Ой, бедолага. не торопись, ведь тебе еще не подарили главного – пару хрустальных туфелек. Нет-нет, это не просчет балетмейстеров. Просто попытка избежать нелепости, когда в роли хрустальной обуви выступают балеринские пуанты, с наклеенными на них блестками. Вдогонку за удаляющейся каретой туфельки помчат Ученицы Феи.

В качестве вступления ко второй картине спектакля использована музыка «Придворного танца» (Andantе grazioso). Пока она звучит, на супер- занавесе средствами видео-анимации (художник по компьютерной графике Павел Суворов) оживают балетные фигуры в тренажной униформе. Они выполняют различные позировки и port de bras, по замыслу балетмейстеров отсылая к образам балетного академизма, где каждодневный труд является залогом успеха и счастья. Налицо и склонность постановщиков к пародиям. Заворачиваясь в лоскут ткани, Мачеха напомнит Никию в дуэте с Солором, или Невольницу pas d`esclave «Корсара»; Принц, эффектно сбрасывающий свою мантию, повторит движение плаща Эспады в «Дон Кихоте». Сам юноша получился каким-то безвольным, и, если бы не напор Короля-отца (еще один парафраз на известный фильм с Эрастом Гариным), так и остался бы в кресле, тоскуя о полюбившейся беглянке. Другой серьезной функции у импозантного Короля (Антон Кравченко) не обнаружилось. Может, в этой мизансцене энергичного папаши зашифрована насмешка на нынешнюю инфантильную молодежь, неспособную бороться за собственное счастье…

Сцена из спектакля. Фея — Ирина Еромкина

Когда это самое счастье готово захлестнуть Золушку и Принца, грозовые раскаты пророчески истекающего Времени останавливают действие. Точнее, отрешенно замирают Принц и придворные, Золушка, напротив, мечется, в ужасе отсчитывая утекающие секунды. Тщетны ее попытки «пробудить» Принца. Появившаяся Фея не помогает – Золушка стремглав убегает, так и не лишаясь нарядного платья. Теперь авторам приходится выкрутиться из непростой ситуации с туфелькой, которой надлежит соскользнуть с ноги паникующей беглянки. Однако хрустальный башмачок ведь никогда не был надет. Чтобы не упереться в иррациональную проблему отсутствия узлового драматургического элемента сказки, туфельку обронит Ученица Феи, убегающая вслед за Золушкой.

Во время «Первого галопа Принца» (Presto) постановщики раскрывают общую картину путешествия героя по странам и континентами: мелькают жительницы Балкан, горной Шотландии, знойной Аравии, Средней Азии. Серьезный «Соблазн» (Moderato) подстерегает Принца в Испании, но Принц не поддается искушению. То же происходит на Востоке (Andante dolce): ни одна ножка загадочных ориентальных дев не соответствует миниатюрным размерам тестовой хрустальной туфельки. Церемониймейстер изнемогает от постоянного курсирования между Королем и Принцем, обменивающихся депешами.

Тем временем Золушка тяжело переживает случившееся: ее движения приобретают ломкость, слезы застилают глаза, рыдания сотрясают душу. А равнодушные Мачеха и сестры продолжают грубую брань и издевательства. До тех пор, пока все не разрешится по справедливости. Найдена пара хрустальной туфельки, влюбленные соединены. Впереди у них долгая семейная идиллия.

Картина «Ориенталия»

Очевидно, с большой долей вероятности, такую же можно предречь и динамичному спектаклю, красочно оформленному Вячеславом Окуневым, Любовью Сидельниковой и художником по свету Евгением Лисицыным. Легкий, с элементами комедии и бурлеска спектакль способен привлечь в зал достаточно широкую разновозрастную публику. Тем более, что не слишком «балетную» партитуру Прокофьева сочно воспроизвел дирижер-постановщик Юрий Караваев. Не педалируя гармонических резкостей, дирижер интерпретирует музыку вполне ясно и выразительно. Подготовлено несколько исполнительских состава. В образе Золушки Виктория Мартини, Алина Руденко и Людмила Хитрова. Трое Принцев: Денис Шпак, Владимир Руда и Константин Белохвостик. Фей тоже три — Ирина Еромкина, Диана Багатова и Марина Вежновец. В партии кокетливой Мачехи, чью голову даже за утренним кофе украшает высокий парик, «герцогини де Бофор» на портрете Гейнсборо, есть, что «поиграть» колоритной Татьяне Уласень. Дурной нрав ее дочерей увлеченно проявляют Дарья Чуваргина, Елизавета Мусорина и Надежда Филиппова (Злюка), Ижена Квашина, Анастасия Булавик и Ксения Прокопенко (Кривляка). Забавны юркие Александр Мисиюк и Владислав Коляда в роли Учителя танцев. Улыбку зрителей вызывает Кутюрье в исполнении Кирилла Дунаева и Андрея Саркисова.

Новую работу Большого театра Беларуси имеет смысл оценивать прежде всего, как заполнение жанровой репертуарной лакуны. С этой задачей театр справился успешно.

 

Фото – Татьяна Бервина, Михаил Гридасов