Музыка – с ее упорядоченной ритмической организацией – неизменно ассоциируется с поэтическим текстом, но далеко не всегда это правило соблюдается неукоснительно. Не раз композиторы «бросали вызов» традиции, избирая для своих вокальных сочинений не стихи, а прозу, о таком случае мы и поговорим.

Одним из композиторов, создавших вокальное произведение на прозаический текст, был Морис Равель. Почему у него возникло такое желание? Прежде всего нужно учесть, что поэтический текст все-таки условен – в жизни люди не разговаривают стихами, следовательно, именно в прозе можно добиться полной достоверности в передаче речевых интонаций, а именно к этому стремился Равель в пору создания «Естественных историй» – в 1906 г. Немалую роль в этих устремлениях сыграл интерес к музыке Модеста Петровича Мусоргского. Особенно увлекли его неоконченная опера «Женитьба» и вокальный цикл «Детская» – эти произведения тоже написаны на прозаические тексты. Тем не менее, различие между сочинениями Мусоргского и Равеля очевидно – и оно во многом определяется тематикой произведений и характером текста. Для Мусоргского речитатив был средством раскрытия психологических нюансов, у Равеля же люди даже не являются героями произведения.

Внимание композитора привлекли «Естественные истории» – сборник маленьких новелл, точнее, «портретных зарисовок» животных. Его создатель – французский писатель Жюль Ренар – всю жизнь мучительно переживал противоречие между красотой поэзии и точностью прозы. Писатель стремился преодолеть его, ища «единственно верное слово» для каждого образа: «Синонимов не существует, – говорил он. – Есть только точное слово, и писатель его знает». И если Ренар добивался точности слова, то Равель стремился к точности интонации.

Из сборника Ренара композитор выбрал пять новелл, четыре из которых посвящены птицам. К этим существам Равель испытывал особое расположение – с ними связана одна из пьес фортепианного цикла «Отражения» («Печальные птицы»), он задумывался о создании оперы о Франциске Ассизском (учитывая, что Равель никогда не интересовался вопросами религии, в образе этого святого его могла привлечь легенда о проповеди птицам).

Для каждого номера цикла Равель избирает свою форму. Фортепиано не столько аккомпанирует голосу, сколько становится равноправным участником ансамбля, в его партии немало остроумных изобразительных деталей.

Первый номер – «Павлин» – ироническое изображение самовлюбленности и гордости. Четкий ритм шествия у фортепиано сочетается со свободным речитативом вокалиста, кульминацией которого становится крик павлина «Леон! Леон!» (герой напрасно ждет возлюбленную).

Большей распевностью отличается второй номер – «Сверчок». Фортепианная партия прозрачна и изящна, в ней возникают «стрекочущие» звучания, форшлаги и другие красочные детали.

Третий номер – «Лебедь» – живописует образ прекрасной птицы, многократно воплощенный во множестве художественных произведений (самым известным музыкальным примером такого рода можно назвать пьесу «Лебедь» из «Карнавала животных» Камиля Сен-Санса). Равель не идет против традиции, он трактует образ лебедя в лирическом ключе – плавная вокальная мелодия развертывается на фоне красивых фортепианных фигураций. Необычной деталью выглядит лишь частая смена метроритмической структуры.

Четвертый номер – «Зимородок» – отмечен чертами спокойного повествования.

Заключительная часть – «Цесарка» – это очень остроумная юмористическая зарисовка. Злая и напыщенная героиня, охарактеризованная краткими «кричащими» репликами вокалиста, напоминает героя первого номера – Павлина, и эта своеобразная «арка» придает особую стройность форме вокального цикла. Как и в предыдущих номерах, фортепианная партия насыщена изобразительными деталями – диссонирующими созвучиями, ритмическими фигурами, напоминающими «клевание» птицы.

Вокальный цикл «Естественные истории» впервые прозвучал в Париже в январе 1907 г., исполнила его Джейн Батори. Премьера сопровождалась скандалом (слишком уж необычным было произведение), однако это не помешало популярности сочинения в дальнейшем – вокальный цикл включался в программы многих концертов во французской столице. О том, насколько неоднозначной была оценка сочинения современниками, свидетельствует позиция Ренара, которому поначалу казалась сомнительной сама идея воплощения его новелл в музыке. При личной встрече писатель спросил Равеля, что он добавил к тексту. «Я не намеревался добавить что-нибудь, – ответил композитор. – Я пытался сказать музыкой то, что вы говорите словами».

Для Равеля «Естественные истории» стали важным этапом творческого пути. Принципы вокальной декламации, примененные в этом камерном сочинении, получили дальнейшее развитие в опере «Испанский час».

Все права защищены. Копирование запрещено