В Новой Опере вновь прошел Крещенский фестиваль, программы которого включали две российские премьеры и еще много интересного

 

 

У нынешнего фестиваля вроде бы и не было какой-то определенной концепции (как, впрочем, и у большинства фестивалей такого рода, в том числе и предыдущих Крещенских), но имелись сквозная линия и главные герои. Последних оказалось ровно трое: Сергей Прокофьев, Джузеппе Верди и Франц Шмидт, причем лишь присутствие в их числе мало кому у нас известного австрийского композитора первой половины XX века было обусловлено юбилейной датой. Сквозную же линию вернее всего определяет название открывшей фестивальную афишу прокофьевской оперы по одноименному роману Льва Толстого.

«Война и мир». Елене Гвритишвили – Наташа, Валерия Торунова – Соня. Фото Екатерины Христовой

Название, правда, в афише было слегка изменено, вернее – расширено, причем, ровно настолько, насколько сужен объем самой партитуры. Театр взял из нее лишь то, что непосредственно относится к главным героям, и спектакль именуется: «Война и мир. Наташа и Андрей». Соответственно, первая, «мирная» часть звучит целиком, а от второй остались лишь кусок картины перед Бородинским сражением с участием князя Андрея, да сцена его смерти.

Если то, что мы услышали, это далеко не вся опера Прокофьева, точно так же и то, что мы увидели, – как бы и не совсем спектакль. Театр избрал формат semistage, что само по себе едва ли вызывало бы возражения, будь речь лишь о трех фестивальных представлениях. Между тем, декларировано намерение сохранить это название в афише Новой Оперы, что по идее должно бы предполагать уже иной подход: для долгой репертуарной жизни предпочтительнее полноценный спектакль, а не эскиз-набросок. Сделан он в целом довольно неплохо, но дальше первого плана режиссер Алексей Мартынов не пошел, да и в работе с актерами по большей части ограничился лишь общими контурами характеров героев. Есть, впрочем, и находки, к числу которых стоит в первую очередь отнести то, как используются проекции, словно опережая события: князь Андрей в первый раз смотрит на Наташу, а в это же время на видео он уже кружится с ней в вальсе…

«Война и мир». Елене Гвритишвили – Наташа, Илья Кутюхин – Андрей. Фото Екатерины Христовой

Эта работа стала копродукцией Новой Оперы с Молодежной программой Большого театра и Мастерской Брусникина. Идея плодотворная, особенно в первой половине. В силу каких-то непонятных причин Молодежная программа за полтора десятилетия существования так ни разу и не получила возможности подготовить какой-либо спектакль (или хотя бы один из составов) целиком своими силами. Здесь же на нее сделали основную ставку, задействовав не только сегодняшних участников, но и выпускников прежних лет. Солисты же Новой Оперы исполняют в основном второстепенные партии. Всего подготовлено три разных состава. Судя по отзывам, не все оказались равноценными, но вот с первым, на котором довелось побывать мне, дело обстояло более или менее в порядке. Особенно хороша Елене Гвритишвили – Наташа. Впрочем, добрых слов заслуживают и Илья Кутюхин – Андрей, и Илья Легатов – Пьер, да и многие другие.

Весьма качественную музыкальную работу явил Тимур Зангиев (годом ранее уже показавший себя прекрасным прокофьевским дирижером в «Ромео и Джульетте» Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко).

***

Прокофьевская линия как бы закольцевала фестивальную программу: в заключительный вечер прозвучала Симфония-концерт для виолончели с оркестром, исполненная Александром Князевым и оркестром театра под управлением Димитриса Ботиниса. Князев свою труднейшую партию сыграл наилучшим образом, а вот у Ботиниса, начавшего довольно бойко и решительно, все больше и больше размывалась музыкальная форма, чему способствовали и затянутые темпы.

Александр Князев, Димитрис Ботинис и оркестр Новой Оперы. Фото Екатерины Христовой

Последний вечер был посвящен не только Прокофьеву, но и Францу Шмидту – композитору, что называется, второго ряда (многие считают, что даже и третьего), заслуживающему, тем не менее, чтобы о нем вспомнили. Российская премьера оратории «Книга за семью печатями», состоявшаяся двумя неделями раньше, стала одним из ключевых событий фестиваля. В заключительном же концерте прозвучала Вторая симфония – не столь значительная и оригинальная, но все же обладающая рядом достоинств. И Ботинису, в отличие от произведения Прокофьева, она несомненно удалась. Не сказать, чтобы и здесь все было идеально по части формы, но это в данной партитуре и в принципе едва ли достижимо. Даже в записях таких выдающихся мастеров, как Семен Бычков, Неэме Ярви и Фабио Луизи форма периодически плывет. Однако Ботинис добился, пожалуй, главного: сумел увлечь этой музыкой оркестр и публику.

«Книга за семью печатями» – первый удачный опыт музыкального воплощения «Откровения Иоанна Богослова» (более известного как «Апокалипсис»), и признанная вершина творчества Шмидта. В чем-то она тоже несколько вторична по музыке: слишком уж много здесь отчетливых вагнеровско-брукнеровско-малеровских аллюзий (а заодно чуть-чуть и вердиевских – Реквием и сцена бури в «Отелло»), но значительность и сила воздействия этого произведения несомненны. Молодому талантливому дирижеру Федору Безносикову, успевшему в этом сезоне весомо заявить о себе, удалось поднять эту «глыбу» и пронести в целости и сохранности, без сбоев и провисаний, вплоть до самого финала.

Дирижирует Федор Безносиков. Фото Екатерины Христовой

Оркестр и хор Новой оперы исполнили ораторию на высоком уровне и с полной отдачей. С солистами немного сложнее. Дмитрий Шабетя (из Большого театра Беларуси) героически справлялся с партией Иоанна, требующей выносливости едва ли не большей, чем в вагнеровских операх, но, в отличие от них, еще и имеющей очень напряженную высокую тесситуру, однако под конец голос певца звучал уже почти на грани срыва. Партия Господа, далеко не столь объемная, также не без труда давалась ветерану театра Виталию Ефанову.

 

***

Появление Верди в одной компании с композиторами XX века могло бы оказаться концептуальным, если бы в программу включили одно из его поздних творений, где он словно бы «перешагивает» в новую эпоху. Но в афише значились произведения раннего и среднего периодов, прочно прописанные в веке романтизма, – российская премьера «Разбойников» и знаменитый Реквием. И то, и другое исполнили почти исключительно собственными силами: в «Разбойниках» был только один приглашенный солист, Василий Ладюк (да и тот до недавнего времени входил в постоянный состав труппы), а в Реквиеме – приглашенный дирижер, Анатолий Левин.

Ранний период вердиевского творчества отмечен гораздо большим количеством неудач, нежели удач. «Разбойники» располагаются примерно посередине между этими полюсами. В опере немало прекрасных музыкальных страниц, но не меньше и откровенных банальностей. Ультраромантическая драма Шиллера в либретто Андреа Маффеи доведена почти до абсурда. Из нее начисто изгнана тема студенческого протеста, подавление которого и превратило вчерашних бунтарей в разбойников. В опере разбойники – это просто разбойники, а как бы «положительный» Карл Моор оказывается ничуть не лучше своего заведомо отрицательного брата Франца. Собственноручно убить возлюбленную, дабы освободить себя от клятвы, связывающей его с разбойниками, – может ли что-то быть нелепее, и возможно ли в принципе сопереживать подобному «герою»? И что прикажете делать со всем этим на театре? Концертное исполнение – едва ли не единственный выход.

«Разбойники». Алексей Антонов, Марина Нерабеева, Василий Ладюк, Сергей Писарев. Фото Екатерины Христовой

Правда, и для концертного исполнения нужны соответствующие исполнители. Однако из всех участников требованиям, предъявляемым Верди, в полной мере отвечал лишь Василий Ладюк в партии главного злодея Франца Моора, превратившейся таким образом в центральную. С остальными возникли серьезные проблемы. Михаил Губский – прекрасный исполнитель характерных партий, в прошлом сезоне феноменально выступивший в заглавной партии-роли в «Карлике» Цемлинского – сегодня с трудом справляется с итальянскими драматическими партиями. Профессионализм позволил ему спеть всю тяжелейшую партию Карла от начала до конца, но к отсутствовавшей и прежде кантилене добавились напряженно-форсированный и расшатанный – особенно, на верхах – звук. У Марины Нерабеевой было немало удачных работ на этой сцене, включая партии в операх Верди, но Амалию к ним отнести сложно. Голос звучал плоско, опять же без настоящей кантилены и широкого дыхания, столь необходимых в итальянской опере романтического периода (судя по всему, сказалось исполнение певицей в последние годы таких крепких и небезвредных для вокальной формы партий, как Мариэтта в «Мертвом городе», Саломея, Турандот, Сента в «Летучем голландце»). Алексей Антонов довольно неплохо спел Графа фон Моора.

«Разбойники». Дирижирует Александр Самоилэ. Фото Екатерины Христовой

Зато хор и оркестр Новой Оперы были как всегда на высоте. А стоявший за пультом Александр Самоилэ, признанный мастер по вердиевской части, вновь подтвердил свою репутацию.

В Реквиеме главными героями также стали дирижер, Анатолий Левин, и оркестр с хором. А вот квартет солистов выступил довольно неровно. Лучше, хотя тоже небезупречно, обстояло дело у женской половины (Елизавета Соина и Анастасия Лепешинская). В целом убедительно прозвучал в басовой партии Виталий Ефанов, притом, что состояние его голоса трудно назвать идеальным. Откровенно огорчил Хачатур Бадалян, певший теноровую партию почти исключительно форсированным звуком, словно это какой-нибудь Радамес…

***

Один из лучших фестивальных концертов не включал в себя произведений трех основных авторов. В программу вошли сочинения Гайдна, Онеггера и Шёнберга, так или иначе связанные с основной фестивальной темой. Приурочили этот концерт к Международному дню памяти жертв Холокоста.

Гайдновская Paukenmesse, она же – Misse in tempore belli («Месса во время войны») входит в число его поздних шедевров, в чем-то уже предвещая написанное несколько лет спустя «Сотворение мира». Тематически, правда, эти сочинения, скорее, антиподы: там – сотворение, здесь – разрушение, каким по определению является любая война. Саму Мессу, впрочем, едва ли назовешь пацифистской, или, напротив, слишком воинственной: композитор скорее придерживается позиции «над схваткой»…

Филипп Чижевский и ансамбль Questa Musica. Фото Екатерины Христовой

Оркестр и хор Questa Musica под управлением Филиппа Чижевского исполнили мессу почти что идеальным образом (совсем уж совершенное ее исполнение можно услышать, пожалуй, лишь в записях Арнонкура и Гардинера). Среди солистов особенно хороши были исполнительницы женских партий – Елене Гвритишвили и Полина Шамаева. Вполне достойно выступили Георгий Фараджев и Константин Федотов.

Во втором отделении Questa Musica разделилась: хор спел акапельное сочинение Арнольда Шёнберга Friede auf Erden («Мир на земле»), а оркестр сыграл Вторую симфонию Артюра Онеггера. Опус Шёнберга, хотя и написанный им в относительно ранний, «тональный» период, долгое время считался неисполнимым (автору даже пришлось позднее сделать версию с оркестровым сопровождением), однако Questa Musica прекрасно с ним справилась. Наилучшим образом была исполнена и Вторая симфония Онеггера для струнного оркестра и трубы, написанная в годы немецкой оккупации и многими современниками именовавшаяся «Симфонией сопротивления». В чем-то она перекликается с творчеством Шостаковича (чья Седьмая симфония, кстати сказать, создавалась примерно в то же время). Кажется, последним у нас обращался к ней Геннадий Рождественский. И спасибо Чижевскому за инициативу.

 

***

Как видим, Новая Опера продолжает держать марку – даже и в отсутствие художественного руководства. Впрочем, за нынешними программами так или иначе ощущаются вкус и творческая смелость Валентина Урюпина, вместе с которым они в свое время и составлялись. Может быть, и правильно, что театр не спешит «замещать вакансию»: Урюпин успел поднять планку столь высоко, что хоть сколько-то приблизиться к ней удается пока лишь совокупными усилиями многих дирижеров. А там – либо сложатся условия для его возвращения, либо появится кто-то другой сопоставимого уровня.

 

 

Все права защищены. Копирование запрещено.