Это подтвердили два спектакля, которые я посетила в двух разных городах – в знаменитой французской  Гранд – Опера (Дворец Гарнье) и в более скромном месте — в Немецкой Опере на Рейне в Дюссельдорфе.

Сцена из спектакля «Первое убийство»
©Бернд Улиг ( Bernd Uhlig)/Opera National de Paris

Очень известный  итальянский режиссер Ромео Кастеллуччи дал новую жизнь Оратории Алессандро Скарлатти «Каин, Или «Первое убийство» (Il primo omicidio). Он выполняет в спектакле большинство театральных функций – кроме собственно постановщика,  выступает и сценографом, художником по свету и дизайнером по костюмам. Кателлуччи всегда интересуют вечные проблемы, он обычно не снисходит до сегодняшней современности, не склонен копаться в собственных комплексах. Его удел — сакральные, подчас мистические,  религиозные сюжеты, позволяющие раскрыть судьбу человечества в исторической перспективе.

Выбрав малоизвестную ораторию Алессандро Скарлатти, Кастеллуччи, вслед за композитором,   раскрыл через ее музыку судьбоносную историю убийства Каином своего брата Авеля.

Как нередко бывает у этого режиссера, его способ мышления трудно поддается однозначному суждению. Так, с одной стороны, ясно, что основные события происходят во второй части представления. В первой же части мы наблюдаем замедленный, аскетичный темпо-ритм, кажется даже, что и музыка не очень выразительная, основные герои –  изгнанные из рая Адам (тенор Томас Валкер/Thomas Walker) и Ева (сопрано Биргитта Кристенсен/Birgitte Christensen), два их сына, порученные женским голосам — Каин (Кристина Хаммарштрём/Kristina Hammerstroem)  и Авель (Оливия Вермеулен/Olivia Vermeulen), одеты в современные костюмы, партитура их жестов как бы  только осваивается, само пение также кажется неуверенным. С другой стороны, имея в виду, что будет происходить дальше, и как все изменится, приходит в голову, что все это сделано намерено. Тем более что таинственный свет, блики, цветовые полосы, неявная возникающая гигантская фигура на заднике с крыльями – все это свидетельствует о зарождении того,  что в основной, второй  части, станет явным.

 

Сцена из спектакля «Первое убийство»
©Бернд Улиг ( Bernd Uhlig)/Opera National de Paris

В этой части действительно все меняется.  Если прежде действия почти не было, кроме жертвоприношения ягненка, которое осуществляет Авель, прорезая пакет для переливания  крови, то здесь полным ходом развертываются история  братоубийства  и обстоятельства, за ним последующие.

Главная  и очень остроумная идея Кастеллуччи – поручить разыгрывать эту вторую часть детям. Они  лишь беззвучно произносят текст, а поют певцы в оркестровой яме или на балконе. К прежним присоединяются Голос Бога (контратенор Бенно Шахтнер/Benno Schachtner) и   Голос Люцифера (бас  Роберт Гледоу/Robert Gleadow). Все участники второй части проявляют себя в ней много лучше – ярче и профессиональнее. Появляется органика в исполнительском прочтении – как в оркестре, так и у певцов. Выделяется и в тембровом, и в актерском смысле Кристина Хаммерштрём. Чувствуется, что и все действующие лица здесь включились в показ подлинной драмы. В том числе  ясно, что Кастеллуччи много работал  с детьми, которые и актерски проявляют себя превосходно, и даже типажи  подобраны отменно.

Пора сказать несколько слов о трактовке в этом спектакле дирижера Рене Якобса, знаменитого аутентиста. При этом работающего, как ни странно, впервые во французском театре.  Эта трактовка подчинена  замыслу Кастелуччи. Кажется, что интерпретация первой части вялая и какая-то безжизненная и в дирижерском прочтении. Маэстро подчеркивает, что когда он читал библейские тексты,  то обратил внимание на то, что они очень лаконичны. Как дирижер он декларирует  целомудренность этой музыки. « Я настаиваю на скромности, сдержанности исполнения»,– говорит Якобс.  Тут доминируют  социлианские арии, это значит пастуший ритм 12/8. Состав оркестра   Якобс дополнил, кроме струнных, двумя гобоями, двумя блок-флейтами и двумя тромбонами.

Все меняется во второй части.

Сцена из спектакля «Первое убийство»
©Бернд Улиг ( Bernd Uhlig)/Opera National de Paris

Именно детям поручено дать нам понять, как начиналась человеческая история и что повлекла за собой  драма убийства.

В начале  этой части мы видим луг, на котором работает Каин-пахарь.  Тут много разных событий. Каин забивает брата Авеля камнями до смерти, потом растущая группа детей омывает умершего окровавленного Авеля  и заворачивает его в белый саван.  Здесь встревает  уже мотив Нового Завета, корреспондирующий с перевернутым  готическим алтарем Благовещения, который спускался сверху в первой части.

Далее действо  модулирует  из трагедии  в  игру, погружается в жестокие детские игры – то Каин превращается в руках детей в тряпичную куклу,  и ее коронуют, то от нее остается только голова, которую гоняют как мяч. Потом вся многочисленная толпа детей накрывается огромной полиэтиленовой пленкой.  В конце концов, она   разрывается, и оттуда выходят мальчик и девочка – жизнь  воскрешается, рождаясь из карнавала. Может быть это катарсис? Бог, появляясь в ложе, возглашает  о приходе Спасителя, призванного искупить все грехи и дать миру новую жизнь.

Вновь Кастеллуччи  в этом спектакле дает самые разные поводы для толкования,  трактуя братоубийство  как событие многозначное.  Впервые родившееся человечество столкнулось со злом… Каин обречен мучиться сознанием вины, хотя не знал, что такое смерть… Господь дал человеку свободу воли в обращении со злом… Каждый может выбрать  толкование, наиболее убедительное для себя.

 

Сцена из спектакля «Золушка»
© Ханс Йорг Михель (Hans Joerg Michel)

Как в парижском спектакле главным вершителем концепции  был Ромео Кастеллуччи, так на сцене  Немецкой Оперы на Рейне в Дюссельдорфе меня,  прежде всего, привлекло имя режиссера и художника. Речь идет о «Золушке» Россини в претворении легендарного французского постановщика,   сценографа и автора костюмов Жана-Пьера Поннеля, уже занявшего свое прочное место в истории театра. Я много слышала об этом спектакле, поставленном, страшно сказать, в 1974 году  (сам Поннель ушел из жизни в 1988 году).  Но поразительно, как  по прошествии стольких лет, он не утратил своего очарования. В частности, видимо, потому, что  версия Поннеля  оказалась созвучной   итальянскому дирижеру Фабрицио Карминати, что привело  не только к бережному отношению к заветам Россини, но и оказалось близко и желанно современной аудитории, в том числе молодежной.

Спектакль блистал искрометным юмором, но без тени  грубости, натуги, резких дешевых шуток. Это сегодня, когда часто на сценах вместо настоящего юмора  встречается дешевое комикование, эксплуатирующее «нижний этаж» человека или  элементарные чисто клоунские замашки,  дорогого стоит. Наряду с юмористической стороной, в спектакле привлекала трогательная лирика, бережно переданная в музыке.

Сразу скажу, что осовременивание «Золушки» в наши дни, компьютерная анимация, всякие там 3D рядом с этой незатейливо прочитанной историей для меня проигрывали.  Вспомним сказанное самим «упоительным Россини»: « Я всегда был рьяным приверженцем естественности и спонтанности ситуаций, которые составляют сущность искусства, но от них с некоторых пор отказались ради жалкого удовольствия удивлять и ошеломлять… Если бы я должен был дать совет, он был бы таков: возвратитесь в пределы естественного вместо того, чтобы углубляться в мир экстравагантностей и чертовщины» (Избранные письма, ноябрь, 1853.  Изд. «Музыка», Л. 1968) .

Золушка – Мария Катаева
© Ханс Йорг Михель (Hans Joerg Michel)

Эта постановка абсолютно отвечает данным заветам. Декорации  — и дома, где живет Золушка с сестрами и отчимом, и зала Дворца  принца Рамиро одновременно и красивые, и функциональные – в двух верхних небольших окнах, расположенных симметрично, герои также действуют. Костюмы  и изобретательны, и  отмечены безукоризненным вкусом. Как и мизансценические рисунки, в том числе, злых сестер, никогда не выходят за пределы вкуса, скорее имеют ярко выраженный характерный оттенок (Клоринда – Хайди Елизабет Майер/Heidi Elisabeth Meier; Тизбе – Анна Харвей/Anna Harvey).  Сестры решены по–разному. Одна из них даже стоит на пуантах, но, повторю, никогда артистки не позволяют себе вульгарности. Их отец – глупый тщеславный Дон Манифико, независимо от того, в какой  злополучной ситуации ни оказывается, также не выходит за рамки  поведения, приличествующего сцене.

Конечно, Юмор  с большой буквы правит бал в этой  drama giocoso. Артисты – кто лучше, кто немного хуже – в основном справляются с головокружительно быстрыми темпами, типично россиниевскими виртуозными фиоритурами, передачей активного ритма, будучи органично поддержаны дирижером и  музыкантами Дюссельдорфского симфонического оркестра.  Поннель отлично позаботился и об удобстве пения, в особенности в ансамблях, которых здесь много и которые  петь артистам очень комфортно благодаря тому, что  мизансценически  они построены по законам скульптурной пластики. Достаточно сослаться на знаменитейший секстет из второго действия,  базирующийся на звукоподражаниях, и  благодаря эксплуатации звукосочетания  gr  музыкальная ткань приближается здесь к танцу.

Сцена из спектакля «Золушка»
© Ханс Йорг Михель (Hans Joerg Michel)

Из исполнителей хочется особо поощрить нашу соотечественницу, давно работающую в этом театре, Марию Катаеву, в роли Золушки. Обладая прекрасным артистически-певческим комплексом, она выделяется особенно своим бархатистым и цветистым низким регистром, так необходимым в этой партии. Наряду с ней отмечу и  техничных, и в то же время стилистически точных в россиниевской умеренной динамике  литовского артиста Лаймонаса Паутиниуса (Laimonas Pautienius) в роли Дандини, и турецкого  баса-баритона Гюнеса Гюрле (Guenes Guerle), исполнившего Дона Манифико.  К сожалению, исполнитель Принца, американский артист  Жан Хозе де Лион (Juan Jose de Leon)  показался мне  несколько выходящим из общего круга солистов. Он и вокально был не всегда на высоте, и его слишком  пафосная игра выходила за рамки, царившей в спектакле  атмосферы. При этом в ансамблях он вполне встраивался в общее звучание.  Добрых слов заслуживает  мужской хор, руководимый Патриком Франсисом Честнутом (Patrick Francis Chestnut).

Видимо, гармония, отличавшая в целом этот спектакль, позволила ему быть столь сохранным и радовать, спустя столько лет, нынешних слушателей-зрителей.

 

 

Все права защищены. Копирование запрещено.