Балет «Ромео и Джульетта» обрел новую жизнь на столичной сцене.

 

Об этом произведении написаны тома исследований. Слова великой английской пьесы XVII века в двадцатом переведены в нашей стране на язык хореографии, а музыкальные образы обрели зримое выражение в образах пластического искусства.

Спектакль с партитурой Сергея Прокофьева, поставленный Леонидом Лавровским в 1940 году на сцене Кировского (Мариинского) театра — беспримерный подвиг во имя искусства. Не только этих выдающихся художников, но и либреттистов Адриана Пиотровского и Сергея Радлова, сценографа Петра Вильямса. Эпоха отечественного балетного театра — произведение, которому Европа оказалась обязанной появлением собственных версий шекспировского сюжета.

Свет рампы Большого театра балет увидел в 1946 году. Нынешнее возобновление (второе после обращения к спектаклю в 1995 г) с новой силой позволило осознать безумство лондонцев, «пораженных прекрасным» во время гастролей Большого театра в британской столице в 1956 году. Потрясенному взгляду англичан во всем блеске предстали «их славный Уилл» — подлинный Шекспир, любовно окрещенный «эйвонским Лебедем», ренессансная Италия с ее яркостью красок, кипучей площадной жизнью и страстями, порой скрываемым величавым аристократическим приличием и подчеркнуто холодным высокомерием. Здесь, на улицах средневековой Вероны бесчинствует знатная молодежь. Смертельный удар шпагой может легко получить трактирщик, в наказание за то, что выронил кубок, подавая господину. А уж поединок вспыхивает едва ли не поминутно, ибо кровь, подогретая южным солнцем, бурлит что у феодала, хватающегося за оружие, что у простолюдина с вилами и топорами в руках. Мир разделился на два враждующих стана. Слуги заодно со своими хозяевами, за их поведением следишь, фокусируя взгляд в разных углах сцены так же, как рассматривая грандиозную Сикстинскую фреску.

Елизавета Кокорева — Джульетта, Даниил Потапцев — Ромео

Поднять такой громадный спектакль в полном объеме под силу двум российским театрам – Большому и Мариинскому. Инициатива возвращения веронских любовников в столицу принадлежала экс-директору Большого театра Владимиру Урину и художественному руководителю балета Махару Вазиеву. Возглавил творческий процесс Михаил Лавровский — сын балетмейстера, в прошлом блистательный исполнитель роли Ромео. На приеме по случаю премьеры Махар Хасанович заслуженно принимал поздравления, едва ли не поименно благодарно называя не только артистов и педагогов-репетиторов, но всех, причастных к шумному успеху спектакля. А это десятки и сотни людей от художников-постановщиков, музыкантов оркестра (чуткий к сцене дирижер Антон Гришанин сочно воплотил сложную партитуру с присущим ему темпераментом), артистов сценического оркестра, мимического ансамбля, работников производственных цехов до монтировщиков сцены.

Опасения, что нынешнее поколение танцовщиков утратило вкус к стилистике драмбалета не оправдались. При точной детализации поведения каждого участника, на сцене пульсировала живая жизнь. Спектакль столь ладно скроен режиссерски, что позволяет артистам, даже исполняя изначально точно разработанные авторами образы, наполнять собственными актерскими интерпретациями. Это делает персонажей еще более объемными. Спектакль так плотно населен, что в рамках одной статьи невозможно подробно рассказать о каждом. Тем более, что взгляд привлекали не только великолепная Анастасия Винокур (Кормилица), Клим Ефимов (Парис), Иван Алексеев (Бенволио), аскетичный Юрий Островский (Падре Лоренцо), живчик Георгий Гусев (Шут), но и «безымянные» персонажи, которые насыщали эмоциональную палитру спектакля выразительными мимикой и жестами.

Вячеслав Лопатин — Меркуцио, Михаил Лобухин — Тибальд

Два премьерных исполнителя буквально поразили, выведя своих персонажей в ряд главных героев. Утверждение: Михаил Лобухин вжился в образ Тибальда – не скажет ничего. На сцене свирепствовал не человек – дьявол, жаждущий крови, ею упивающийся. Какие-то демоны рвались наружу из груди этого изувера, душили его изнутри, разъедая, взвинчивая и без того предельно возбужденную натуру. Опустошая винный кубок, злодей чокается, ударяя им об эфес шпаги, словно обручается со своим сеющим смерть клинком. Но и верность бретёра губительной стали неминуемо приведет к его собственному отвратительному концу. Образ Тибальда, интерпретируемый артистом с такой мощью художественного воздействия, к сожалению, имеет лишь один недостаток: мешковатый костюм отнюдь не украшает статной фигуры танцовщика, а от неправдоподобно рыжего парика и вовсе веет какой-то цирковщиной.

Как и Лобухин, Анастасия Меськова разыграла свою историю, воссоздав жирными масляными красками портрет леди Капулетти. От артистки невозможно оторвать глаза. Она буквально превратила второстепенную функциональную героиню почти в центральную фигуру действия. Высокая, величественная в пластике Капулетти-Меськова, будто сошедшая с полотна великого живописца эпохи Возрождения — не просто знатная синьора. Она кажется некоронованной герцогиней Вероны. Однако внешность высекает лишь первый сноп искр восхищения артисткой. Меськова погружает зрителя в глубины неординарного женского характера, рисует психологический портрет лютой тигрицы. В «Танце рыцарей» Синьора с напускной покорностью подчиняется мужу, заключившему ее в железные мужские объятия, При этом она не сдерживает ревнивого раздражения, когда замечает излишнюю увлеченность супругом другой партнершей по тому же танцу. Если Александр Водопетов в роли супруга Капулетти вспыльчив и гневлив, но не злобен (эту же роль играет колоритный Андрей Ситников), то жена — куда страшнее. Она жестока, безжалостна и беспощадна. Ею властно определена судьба Джульетты, и дочери не найти даже толики материнского сострадания и поддержки.

Анастасия Меськова — Синьора Капулетти, Александр Вотопетов — Синьор Капулетти

Однако вернемся к персонажам танцующим, оговорив, что удалось посмотреть три премьерных спектакля. В партии Меркуцио ожидаемо великолепен «пластический острослов» Вячеслав Лопатин. Не меньшее впечатление произвел Алексей Путинцев. Вполне убедителен Меркуцио Марка Чино. Артисты освоили приемы фехтования и легко сражаются с Тибальдами — Александром Водопетовым и Никитой Капустиным. Звонкую лирическую ноту в спектакль второго дня внес дуэт Маргариты Шрайнер (Подруга Джульетты) и Дениса Захарова (Трубадур). Шрайнер женственна и грациозна, Захаров по-светски элегантен, высоко прыгал, демонстрируя элевацию и баллон.

Руководитель балетной труппы доверил премьеру молодым исполнителям: Елизавете Кокаревой (Джульетта) и Даниилу Потапцеву (Ромео). И не ошибся. Именно они своими живыми реакциями и отточенным танцем смогли в первую очередь заглушить суждения об архаичности спектакля. Артисты, практически сверстники своих героев, передали идейное содержание произведения – все затмевающее чувство любви в молодых сердцах. Техническое совершенство своего танца Кокорева вновь явила вполне. Ее тинейджерская любовь к Ромео была чистой, незамутненной, безоглядной. Потапцев повернулся двумя гранями своего дарования. В первых сценах Ромео-лирик, мечтатель. Казалось, даже скульптура античной богини, застывшей на мраморном постаменте посреди городской площади, вызывает в юноше преклонение перед женским идеалом. Но по мере развития действия, безмятежный взгляд сосредотачивается и мужает, поступки обретают волю, а события порождают истинно трагические порывы. И уже следишь не столько за чистотой накручиваемых pirouettes и легкостью tours танцовщика, сколько за метаморфозами характера, сопереживаешь.

Евгения Образцова — Джульетта, Артем Овчаренко — Ромео

Во всеоружии мастерства изваяли Джультту и Ромео Евгения Образцова и Артем Овчаренко. Они овеяли дуэт главных мировых столпов Любви духом романтизма, наполнили отношения своих архетипических героев жаром пылающих чувств, не позабыв об эротизме любовного томления.

Конфликт Эроса и Танатоса, заявленный Кокаревой и Потапцевым, Образцова и Овчаренко возвели в степень пронзительного звучания. Сопротивление этой Джульетты родительской воле – не  выход из детства непослушной девушки, а вполне осознанное бунтарство влюбленной женщины, готовой на все для защиты права на собственное счастье. Ромео Овчаренко, миролюбивый от природы, тоже отстаивает свой мир как человек нарождающегося нового гуманистичного времени.

Через невзгоды, драматические муки, трагические испытания и разочарования провели своих титульных героев Элеонора Севенард и Денис Родькин. Джульетта Севенард – налившаяся соками ягодка — расцвела не по-детски: зеркало свидетельствует об оформившихся женских прелестях, и потому родители так торопят ее замужество. Джульетта желанна Парису, но голову до безумия вскружила Ромео.

Не без некоторого усилия выполнена верхняя поддержка. Ну а то, что своя ноша не тянет, танцовщик продемонстрировал, убрав правую руку и оставив вознесенную балерину на одной вытянутой левой. К своим танцевальным достижениям Родькин добавил и динамичные sauts de basque.

Элеонора Севенард — Джульетта, Денис Родькин — Ромео

Спектакль идет три с половиной часа. Некоторые длинноты? Возможно. Михаил Лавровский тоже не возражал против купюр. В итоге их не произвели. Но публика смотрит завороженно, так что сокращения, кому-то показались бы досадным вторжением в музейный chef-d’œuvre.

 

 

Фото предоставлены пресс-службой Большого театра

Автор фото — Дамир Юсупов