Закончился XVII международный театральный фестиваль им. А.П. Чехова

 

Даже одно то, что он все-таки состоялся, причем с приездом иностранных трупп, уже вызывает уважение и даже удивление. Да, за 33 года своего существования он знал и лучшие времена, когда программа была несколько больше, разнообразие направлений было шире, но и то, что было сейчас весьма впечатляет.

Называясь театральным, он включал в себя все виды этого искусства, в том числе хореографическое. Если вспомнить, что было здесь за все время, получится большая палитра различных его оттенков. Здесь был и Запад, и Восток. Но тем не менее можно смело сказать — он не зря носит название чеховский. Это все-таки русский фестиваль. Среди всего разнообразия стилей жанров и поисков, здесь не было откровенного западного авангарда. Эксперименты отличались умеренностью. Откровенно авангардные труппы, относящиеся к contemporary dance, в его программу не входили. Современность здесь проявлялось в ином ключе.

Все мы живем в непростое время, когда происходят очень большие изменения в жизни, иногда прямо фатальные и, главное, многие философы уже говорят о сдвигах в самих основах человеческого сознания. И новое, пока еще не совсем ясное, все-таки получило название. Философы называют его нелинейным. Утрачивает свое значение привычная западная рациональность, со строгостью и логичностью мыслительных конструкций. На смену выступает алогичность, нестройность, неупорядоченность. Именно это и является признаком современности. Но на этом фестивале не было проявления экстра авангардности, супер экспериментальности. Здесь было другое проявление нелинейности художественного мышления. Здесь всегда был Восток.  Где нелинейность проявляется не нагромождением различных, не всегда привычных конструкций, а проявлением внутренней духовной алогичности. Этим и отличался чеховский фестиваль — своим собственным видением художественного процесса.

Еще одно его отличие заключалось в том, что театрализация присутствовал во всем, выражаясь во внутренней драматургии и драматургическом напряжении представленного произведения, даже если это было произведение основанное на восточных единоборствах. Амплитуда включения в арсенал театрального искусства была всегда широкой.

Хореографическая программа этого года не была насыщенной. Она включала три произведения, причем одно из них — «Мойя» — трудно отнести к хореографическим, настолько не велика была роль танца в общем театральном действе.

Да, программа несколько уменьшилась, география несколько сузилась, но удивлять он не перестал. И началось это прямо с его открытия, с группы восточных исполнительских искусств из Китая. Их произведение называлось «Поэтический танец: путешествие легендарного пейзажа». Это произведение открывает зрителю совершенно другой мир, мир внутренних переживаний и состояний человеческого сознания. Нельзя сказать, что он совершенно незнаком нашему зрителю, но китайцы преподнесли его со своей стороны удивительной поэтичности, часто чуждой многим западным труппам и авторам, повествующим о том же. Сейчас и Запад и Восток обращаются к человеческому внутреннему миру. Но, боже мой, как же по-разному они это делают.

В обозначенном спектакле авторы попытались соединить две разных эпохи: время создания полотна «Панорама рек  и гор» художником Ван Симэном (династия Сун) и современного человека – ученого-искусствоведа, посвятившего себя изучению картины. И эти два плана уже изначально дают некое драматургическое напряжение, однако, истинно по-китайски, создают именно два плана, а не конфронтацию. Они и будут проходить через весь спектакль. Эта двуплановость делает спектакль объемным, углубляя его содержание и увеличивая его информативность.

Параллельно с танцевальным действием на сцене на порталах идет текст конкретизирующий происходящее на сцене. В частности, название семи частей из которых состоит спектакль: «разворачивая свиток», «нанесение контуров», «набивка шелка» и т.д. Это все действия реально происходящие. Но на сцене разворачивается хореографическое повествование можно сказать совсем самостоятельное, и здесь своя драма уже не действий, а состояний и чувств. И можно спокойно воспринимать весь спектакль без надписей на порталах благодаря стройной драматургии пластического содержания. Это драматургия чувств и состояний. Ибо о чем бы не писали китайцы содержание их произведений – это всегда внутренний мир человека. Это и есть для них настоящая «панорама гор и рек», который и открывает китайский спектакль окутывая его волшебством поэтичности.

Однако стоит заметить, что этот фестиваль  отличается еще и тем, что привозил спектакли, можно сказать пограничные. То есть в смежных жанрах или даже смежных искусствах, поэтому трудно выделить его собственно хореографическую программу. А возможно современная художественная ситуация обнаруживает новую тенденцию, а именно к смешению жанров и видов искусств. Никто сейчас не будет спорить, что живем мы в необычную эпоху, где все смешалось, или как обозначил ее ученый-химик Илья Пригожин своим последним сборником «Человек перед лицом неопределенности».

Второй спектакль, где присутствовала хореография назывался «Мойя».  По сути это был театрализованный концерт южноафриканской певицы Симфиве Дана и сопровождавшего ее пение театра танца Вуяни основанного в 1999 году Грегори Макомой. Назвать особо самобытным это зрелище сложно. Все-таки влияние западного искусство здесь временами было заметно. Возможно из-за этого, то, что обозначает само слово Мойя (дыхание, воздух, жизнь) не особенно ощущалось. Признаки внешней выразительности явно присутствовали и, часто доминировали над внутренним состоянием. Таец, как и пение, демонстрировал смешение африканского и европейского искусств. Там, где проявлялось европейское, коллектив выглядел менее эффектно, а где присутствовал африканский танец исполнители были просто неподражаемы.

Закрывался фестиваль, как и открывался хореографическим спектаклем «Тысяча и одна ночь».  Для российских зрителей это весьма традиционный спектакль, но он знакомит нас с совершенно новой труппой из Ливана.

Спектакль разделен на три части, каждая из которых может быть самостоятельной и включает в себя определенную историю за исключением последней, которая является танцевальной сюитой из народных ливанских (бедуинских) танцев.

Первая сильно напоминает Фокинскую  «Шехеразаду» и историю про Зобеиду. Она достаточно стройно пересказана, но через текст, который высвечивался на порталах. Танец в данном случае, а  это был классический, несет лишь иллюстративную нагрузку, эмоционально окрашивая содержание истории. Сама по себе танцевальная структура первого акта больше имеет дивертисментный характер. Танцы следуют один за другим, но действие все же происходит. Шахрияр, обескураженный устроенным в его дворце увеселительным действом, решительно демонстрирует свое желание не доверять больше женщинам вообще.

Вторая история так же через текст и танец рассказывает историю про умную Шехеразаду,  спасшую многих женщин от неминуемой смерти своими хитрыми сказками. Эта часть существует на тех же принципах, что и первая.  История и танец существующие несколько самостоятельно, но органично и зрелищно.

Третья часть заключает в себе совершенно естественный в таких случаях счастливый финал и следующий за этим дивертисмент уже народных танцев и даже песен. Самым интересным в этом спектакле был незнакомый отечественному зрителю ливанский (бедуинский) танец. Ну и конечно же знакомство с труппой театра танца Каракалла (Ливан). Основанная в 1968 году Абдель-Хаким Каракалла стала первым и  выдающимся профессиональным театром на ближнем Востоке.

Хореография спектакля (автор Алиссар Каракалла) вряд ли могла удивить отечественного зрителя. Но сочетание роскошных костюмов и чарующей музыки «Шехеразады» Римского-Корсакова и «Болеро» Равеля, в партитуру которой включены звуки восточных музыкальных инструментов, создают поистине запоминающееся действие. Особенно необычным было слышать музыку Равеля во втором акте спектакля в сочетании  с восточной  гибкостью исполнителей. Смотрелось это весьма гармонично, что совершенно неожиданно и удивительно.

Подводя итог можно смело резюмировать, что Чеховский фестиваль всегда умел находить новое, свежее, оригинальное не склоняясь к откровенному авангарду, и оставаясь всегда театральным.

 

 

Фото с сайта chekhovfest.ru