Два раза в год сольные концерты Михаила Плетнева возвращают к пониманию собственного места в пространстве жизненной иерархии.

 

Субъективные заметки.

Фото — РНО

Какие факторы определяют масштаб мастера какого бы ни было направления? Два: знать что нужно и как этого достичь, т.е. — цель и средства. Золотая медаль шестого конкурса им.П.И.Чайковского была завоевана абсолютно сформированным, глубокомыслящим двадцатилетним исполнителем-интеллектуалом, о котором только ленивый не слышал и не читал подробности учебных лет и творческого пути, разрушившим афористический стереотип о невозможности одинаково успешного исполнения двух документальных частей тридцать второй сонаты Бетховена. Запечатлевший в памяти современников и в записях семидесятых-восьмидесятых годов Ариетту (2ю часть 32 сонаты), Михаил Васильевич Плетнев с присущей ему веской убедительностью в динамических полутонах, ставших визитной карточкой исполнителя, и сегодня обезоруживает привычный к грубой звуковой навязчивости слух и дух, поражённый совершенным, прозрачным рентгеновским снимком высвеченных детальных подробностей, выстроенных блестящим аналитическим умом в понятный, стройный и аргументированный ряд мелодической структуры, полный интимной, предельной откровенности и чистоты утренней росы исповедальности.

В один голос публика твердит о невозможности достижения уровня исполнения Плетнева, неосознанно самих себя ограничивая направленностью на конкурентность исполнителей. Не лучше ли каждый раз позволять себе удивляться, радоваться бесценной возможности присутствия при процессе созидания, произрастающего из пространства ментальности и звукового эфира цельного и, изобилующего образами во взаимодействии, произведения.

Замечательная по содержанию, искрометному, актуальному современности, юмору и историческим подробностям предшествующая сонатному вечеру Михаила Плетнева лекция выдающегося критика современности, музыкального активиста Ярослава Тимофеева. Как много драгоценных редкостей, не встречаемых в сети или тематических журналах, можно узнать на этих небольших и ёмких лекциях.

Ярослав проводит аналитику между двумя авторами вечера, Бетховеном и Моцартом, между периодами создания, условиями, политической обстановкой, психологическими портретами композиторов и кульминацией своей лекции «Изгнание из рая» ставит вопрос о причинах и сути райского грехопадении первых людей, сравнивая Моцарта с Адамом, а Бетховена- с Прометеем.

В завершении лекции звучит будоражащая констатация о тональном плане сонатного вечера, являющим собой основной и единственный аккорд, на котором строится вся 2 часть, Ариетта, 32 сонаты — кадансовый квартсекстаккорд как символ венского классицизма.

Первое отделение вечера — почти единомоментный, без перехода и остановки Ми-бемоль 4й сонаты Моцарта в Ля бемоль 31й Бетховена.

Весьма сложный, на мой взгляд, утяжеленный и не сияющий светом, умудренный опытом, Моцарт, с невероятными виртуознейшими пассажами, персонифицированным звучанием каждой ноты на совершенном звучании тембрально и динамически отличающемся от солирующего голоса, аккомпанементе, знаменитой динамикой, не превышающей mF до оглушительной тонкого Piano.

Повторы в сонатах Плетнев играет идентично. Безупречность повторения безупречной мелодии  в Моцарте, как дань уважения исполнителя к композитору. Бесконфликтность мелодий на контрасте с позиции предложения исполнителем новых, неограниченных возможностей современного сверх инструмента композитору. Райские дары в гармонии.

«У Моцарта можно убрать все разработки и будет хорошо» — И. Стравинский (Из лекции Я. Тимофеева «Изгнание из рая»)

31-я Бетховена началась почти встык, если не считать полуминутного перерыва на аплодисменты.

Благодарность Богу Бетховена, которую и предвещал нам Я. Тимофеев, с щемящим душу трепетом мягчайшего туше гипнотически захватила зал. Невероятно романтичная 1 часть перешла в страшный танец вместо Менуэта 2 части, основанный на народной песне венских предместий  «У нашей кошки были котята».

3ч., Adagio высоко оценено Антоном Рубинштейном, как лучший образец арии, переходит в фугу на восходящих интонация, еще пронизанных надеждой и устремленностью к свету. Но вот вступает ариозо на полтона ниже «изнеможденно, теряя силы» по указанию в тексте самого Бетховена, что абсолютно точно читалось в исполнении Михаила Васильевича.

Возвращение фуги в двукратном увеличении на полтона ниже, будто доказывающее нам бесполезность человеческих методов борьбы и страдания для возвращения в рай.

Бетховен у Плетнева звучит на нюансе, заставляющем ощутить себя на месте уже страдающего глухотой композитора. Заостренное ухо вынуждено прислушиваться и страдать в догадках.

 

Второе отделение встречает зрителя распахнутой щедростью прекрасного До мажора. Совершенно внезапно отрезвляющий морозный минор второй части выпукло выделен и тембрально, и временным отступлением, с пугающей дрожью сердца в басу. А уменьшенный септаккорд в возвратившейся теме колокольным набатом предвещает роковой конец. Тем не менее, Моцарт добавляет в венскую редакцию небольшую коду, реабилитирующую мажор и не отбирает у зрителя надежду на счастливый исход. Кода эта у Плетнева звучит с торжеством неизбежности, что подготавливает слушателя к совершенно внезапно ворвавшемуся апокалипсису вступления 32й сонаты.

Безусловный лидер концерта, самое ожидаемое произведение в исполнении Плетнева, снежной львиной ворвавшееся в пространство зала.

Ощущение отсутствия дистанции между исполнителем, композитором и инструментом. Самое существо исполнителя, красной нитью в творчестве которого проходит завершающая цикл соната, его единение с материалом текста вводят в транс. Говорить об этом невозможно. Тишина и гнёт величия безысходности конца, принятие, мудрое наблюдение с высоты интеллектуального и духовного уровня, укрощенная плоть и готовность к встрече с вечностью. Недоступный уровень сознания и мышления, одиночество и путь проповедника.

Михаил Плетнев дарит нам уникальную возможность соприкосновения с запредельностью многих аспектов его исследовательской деятельности.

То, что происходит с роялем под гибкими и верно прицеливающимися руками, невозможно недооценивать. Верным псом, послушным и поддающимся на любые команды, можно назвать тот роскошный инструмент, возвративший нам чудо присутствия при игре гения современности.

Весь свет, собравшийся в эти дни ноября в Филармонии-2, из года в год неизменно следует за светочем исполнительского искусства Михаила Плетнева.

До встречи на январских концертах.

#куделич_обзоры