Всё ложь… Твоя любовь и годы счастья.

Иллюзия. Обман.

                           Надежда Пашутинская

 

 

Главный балетмейстер Большого театра Беларуси Игорь Колб продолжает утверждать себя, как действующий хореограф. Его первым опытом стал перенос год назад «Жизели». Но одно дело воплотить хорошо известный балет, много раз виденный, в котором Колб на Мариинской сцене исполнял центральную роль Альберта, и совсем другое – осуществить постановку «с нуля». Здесь требуется не только природный балетмейстерский дар, широкое знание общей хореографической сферы. Нужен профессионализм драматурга (Колб выступил и автором либретто), нужна музыкальная эрудиция. Составляя звуковую партитуру своего будущего спектакля «Иллюзии любви» (сюда включен и человеческий голос), балетмейстер-либреттист обратился к музыке Дмитрия Шостаковича, Фредерика Шопена и белорусского композитора-мелодиста Леонида Ширина. Оставим на суд музыковедов партитуру, в которой в одном ряду зазвучали «советские» сюиты из балета «Болт», «Романс» к кинофильму «Овод», Полонез op. 40 №1 в оркестровке А. Глазунова (слишком хорошо известный по фокинской «Шопениане), Прелюдия и Ноктюрн с-moll, Мазурка, Баллада № 1 g-moll, наконец Larghetto Концерта № 2 f-moll (партия фортепиано Татьяна Лях). Уже не говоря, о сочинениях Ширина.

Сцена из спектакля

Что касается самого балета «Иллюзии любви», он раздели общественное мнение на два непримиримых. Поясним, что сама идея пофилософствовать еще достаточно молодым человеком на тему тщетности эмоциональных поисков родственной души, призрачности любовных чувств, могла показаться слишком дерзкой. Тем не менее, она была поддержана художественным руководством и дирекцией театра, исходившими из вполне резонной стратегии обогатить репертуар спектаклем непривычного здесь стиля, в какой-то степени авангардным, способным привлечь в театр новую волну молодого зрителя. Трудно было даже предположить, какие баталии разыграются перед премьерой. Несмотря на сопротивление людей, увидевших в спектакле излишнюю вульгарность и не смирившихся с якобы «разворотом» со столбовой дороги академического искусства, премьера состоялась. Более того довольно тепло встречена публикой. Приглашенный на презентацию прославленный экс-руководитель Мариинского балета Олег Виноградов в порыве эмоций даже сказал, обращаясь к труппе, что в лице Игоря Колба «родился большой балетмейстер». Во всяком случае, leitmotiv механистично-угловатой пластики коллектива исполнителей роли Времени (Елизавета Глушко, Варвара Лапина, Валентина Степанова, Михаил Борознов, Леонид Каменских, Максим Наливко, Егор Туров) можно считать грамотным построением хореографической структуры двухактного балета. Возможно, будь у Колба хороший режиссер-советчик, то и спектакль стал бы точнее режиссерски выстроенным, а финал получился бы не столь затянутым и более внятным. Пока он представляет многочисленных девиц, похожих на тех, что «с низкой социальной ответственностью». Совершая формальные покачивания, они истошным криком утверждают (то ли себя, то ли зрителей), что счастливы. Посчитаем, что девушки рефлексируют главной героиней спектакля, прошедшей «по рукам», впрочем, счастья так и не познавшей.

Сцена из спектакля

Да, противников «Иллюзий» понять можно. В своих суждениях они опирались на привычные классические спектакли большого стиля и те, что связаны, прежде всего, с творчеством Валентина Елизарьева – мастера яркого, глубокого, составившего славу белорусского балета. Бесспорно, Колбу с Елизарьевым не тягаться, хотя бы в силу возраста. У него другое преимущество – желание со своей этической и эстетической позиции выразить себя, свое понимание современности и современников. Вот почему результат получился искренним, исповедальным и, при всей наивности отразившим волнующие душу автора комплексы.

Надо сказать, что и в художественном отношении балетмейстер дал пищу критике. Задумав изначально постановку одноактного балета «Барышня и хулиган», в свое время ставшего большим успехом советской хореографии в постановке Константина Боярского (по мотивам сценария Владимира Маяковского), Игорь Колб в процессе работы расширил задачу. В то же время, дописывая либретто, до конца отрешиться от архетипов «Барышни» не смог, что привело к некоторой натянутости сюжета. Хорошо сделанная пьеса должна не затуманивать сумбуром, а просвещать мозги и быть понятной без взгляда в программку. Высшим достижением подобной формы является такая композиция, при которой драматургическая интрига и занимательность художественной формы работают на главенство идеи. Тут-то и образовался некоторый перекос. Появилась сцена в кабаре, с эффектными, но пошловатыми girls, любовными излияниями разнузданной пары на крышке рояля. К тому же балетмейстеру, находящемуся под мощным влиянием великих предшественников, не удалось отделаться от внешних аллюзий «Золотого века», тем более от мощного образного воздействия знаменитого «Танго mademoiselle Марго и monsieur Жака». В первом действии получился своеобразный mix двух знаменитых спектаклей. В кратком изложении сюжета Девушка приезжает в курортный городок.  О том, что прибывшая, по профессии балетный педагог, мы узнаем в следующей картине, где Девушка проводит занятие с юными танцовщицами, кстати, кажется, прямо на пляже под носом у отдыхающих. Но пока на вокзале Девушку никто не встречает и не ждет, что становится поводом для грусти, ясно выраженной соответствующим монологом.

О том, что постановщику не помешала бы помощь хорошего режиссера (сейчас такие альянсы известны: Юрий Посохов в Большом театре России сотрудничал с Юрием Борисовым и Кириллом Серебренниковым, Максим Севагин, в московском музыкальном театре  – с Константином Богомоловым) думалось не раз, когда действие происходило в разных концах подмостков, не позволяя сфокусироваться на главном. Это приводило к тому, что разнообразие пластических идей балетмейстера мешало вычленению кульминации. Другой пример: Девушка, подвергшаяся грубому насилию Возлюбленного, едва ли не сразу доверчиво и ласково прижималась к его груди. Убедительно? Психологически оправдано? Заколотый в поножовщине герой вдруг становится предметом трагической жалости Девушки. Мелодия красивейшего просветленного «Романса», использованного Боярским в «Барышне и хулигане» для образа-мечты, в «Иллюзиях» становится лишь фоном для статичной композиции: поруганная скорбно и бездвижно склонилась над телом убитого. После декорационной перестановки оба персонажа обнаруживаются на стульях, закрепленных на вертикальных плоскостях. Безжизненное тело Возлюбленного и вовсе воспарит под колосники «чудом вознесения мученика.»

Сцена из спектакля

Вообще стулья в спектакле играют какую-то особую роль. В другой раз они опустятся из поднебесья, но тут уж жди разгадок от Зигмунда Фрейда.

Обычно спектакль содержит завязку, развитие действия и развязку. В «Иллюзиях любви» первый и второй акт — совершенно разные сферы (этом подчеркивает и музыка: в первом звучит Шостакович, во втором – Шопен). Действия сопрягаются лишь тонкой нитью нотного материала Ширина и трансформированным образом Девушки.

Вторая часть спектакля начинается с проходки Девушки в сопровождении Дирижера и Импресарио по зрительному залу. В роскошной длиннополой шубе, навевающей воспоминание о знаменитом мехе на  Марлен Дитрих, только не белоснежном, как у нее, а крикливо розовом, Девушка под торжественные звуки шопеновского полонеза поднимается на сцену. Теперь она — примадонна городского театра, освещенная лучами славы и успеха, но по-прежнему одинокая. И все еще не отказавшаяся от поисков женского счастья. Увы, романтические иллюзии рушатся и тогда, когда Девушка словно в угаре бросается в объятия почти мальчика. Спектакль становится особенно пронзительным, когда в роли Молодого поклонника оголтело влюбленного и страдающего по предмету своих воздыханий выступает Лев Комков. Поначалу отвергавшая паренька, искусительница, подобно Зобейде фокинской «Шехеразады», доминирует над ним в результате страстного дуэта на поднятом плунжере, имитирующем просторное ложе страсти.

Артисты с удовольствием участвуют в спектакле. Татьяна Уласень и Марина Вежновец выглядят забавной Пионервожатой-акселераткой. Столь же комичен в образе Начальника пионерского отряда Юрий Ковалев. Однако гораздо колоритнее его Конферансье. В этой же роли Антон Кравченко предстает во всем блеске своего мужеского обаяния, создавая обостренный конфликт привлекательной мужественной внешности и подлой сущности аморального персонажа. В ошеломленных зрителей, постигающих чудовищную мерзость человеческой сути, нас превратили также Марина Вежновец и Татьяна Уласень, которые убедительно перевоплотились в Певичку злачного кабаре и органичный в образе Возлюбленного Денис Шпак. Артист нарисовал точный портрет развращенного юноши-животного, заполняющего душевную пустоту жестокостью, сентиментальностью и сексуальными выплесками одновременно.

Девушка в исполнении Виктории Тренкиной производит впечатление человека, который пытается  разглядеть будущее и сорвать маску с предмета, вызвавшего душевное волнение. Всякий раз это оборачивается разочарованием и тоской. У Людмилы Хитровой Девушка кажется устремленной к идеалу, но, по сути, ее реалии это самовлюбленность, приводящая к тому, что поиск идеала оборачивается моральной глухотой.

Людмила Хитрова — Девушка

Еще о нескольких важных составляющих спектакля нельзя не сказать. Думается, произведение получилось весьма затратным, но эти средства не пущены на ветер. Сцена приобрела четкое конструктивное решение. Здесь и движущиеся вертикальные планшеты-кулисы, изменяющие высоту и конфигурацию пространства панели, «раскалывающиеся» пополам фрагменты жестких модулей. Все начинается с трансляции на полупрозрачный супер-экран кадров с титрами, будто на старой целлюлозной кинопленке. Первая сцена – железно-чугунные фермы вокзала, затем характерный уголок пляжа и дешевая роскошь кабаре. Царствует белый цвет. По мнению художника-постановщика Ольги Мельник-Малаховой он не несет «дополнительной визуальной и смысловой нагрузки, но позволяет сконцентрировать внимание на фигуре человека». Ольга также придумала эскизы костюмов первого действия, оттолкнувшись от моды 20-х годов. Изобретательны гофрированные юбочки «Официанток», напоминающие складные китайские фонарики. Большей претензией выглядят костюмы Людмилы Таракановой (второе действие). Известный белорусский модельер проявила, конечно, дизайнерскую выдумку, но природы балетного костюма и его «пластических» задач ей пока почувствовать не удалось.

Художник компьютерной графики Юлия Пинцак и художник по свету Игорь Фомин со своей задачей вполне справились. Большую работу провел Николай Колядко. Под палочкой опытного и чуткого маэстро оркестр зазвучал слаженно, сочно, динамически богато.

Что ж, время покажет, насколько долгой и счастливой будет судьба нового балета, отстоит ли идею обновления, придав свежие краски балетному творчеству, или станет фактом истории на извилистом пути к небесным высотам искусства.

 

 

Фотографии предоставлены пресс-службой театра