Рождение нового мюзикла в питерской Музкомедии
«Бал воров» Александра Пантыкина на либретто Андрея Житинкина со стихами  Михаила Бартенева — любопытная попытка  приобщить   Жана  Ануя к мюзиклу. Или наоборот.

 

 

Сцена из спектакля

С оперой одну из драм французского драматурга уже попытались скрестить: оратория Онеггера – Ануя  «Жанна д’Арк на костре» в Перьми позиционируется как оперный спектакль. Теперь   комедия французского драматурга стала   мюзиклом. Что же, российский музыкальный театр, продолжая брести  в арьере  качественного драматического, всё же делает попытки что-то предпринимать…. Ну а литературная классика как основа  мюзикла — это   давно  не требует комментариев, с момента становления нового  вида театра двадцатого века.

Либретто на основе пьесы сделал сам постановщик спектакля Андрей Житинкин.  Раньше альянс с музыкальным представлением за ним не числился. Но – грех попутал: поработать с таким сугубо театральным человеком, как Пантыкин, да на хорошем литературном материале дело соблазнительное. Однако в своём интервью режиссёр всё же подчеркнул, что ставит   именно пьесу Ануя.  За что музыка частично и отомстила.

Гюстаф — Александр Леногов, Жюльетт — Анастасия Лошакова

Драматургические качества первой и второй части спектакля не равноценны, и, надо признать,   по  части музыкальной тоже. Вообще Пантыкин отличается театральным чутьём, позволяющим   ему выстраивать музыкальную драматургию во благо режиссуре. Партитура «Мёртвых душ», блестяще реализованная Кириллом Стрежневым и дирижёром Борисом Нодельманом в Екатеринбурге (Питер  и  Москва видели этот спектакль  благодаря гастролям) —  тому веское доказательство.  Здесь же  и  музыкальная основа временами    грешит  рыхлостью. Но главной проблемой  премьерных показов  стало   отсутствие   в первой части спектакля  сценических «крючков», цепляющих  каждый следующий эпизод.  В результате — монотонность изложения сюжета,  неторопливая повествовательность,  категорически противопоказанная мюзиклу.

Да, затравка пьесы – скука безэмоционального благополучия на модном курорте, толкнувшая экстравагантную даму  на  увлекательную авантюру. Но, как говаривал Мейерхольд,    скука на сцене должна быть хорошо организована. И  темпоритму лениво прогуливающихся отдыхающих не вредно  иметь свой пульс. А его нет как нет. Вялые бытовые проходки под бравурный ура-патриотический «французский» марш (сильно    смахивающий  на советский) чередуются с  забавными, почти цирковыми сценками   воров, переодевшихся    в дамское платье и не узнающих друг друга. Трюки проделываются  ловко  и вроде бы смешно, но всё это,  ещё и  в довольно убогом сценическом  освещении,   происходит как-то само по себе, не двигая  действие. Даже знакомства обаятельных воришек с прелестными девушками (Анастасия Лошакова и Елизавета Олисова) — не  сообщают происходящему динамизма.

Леди Хэф — Светлана Лугова

Положение    кардинально меняет появление  леди Хэф —  Светланы Луговой, совершенно превосходной в этой роли. (Собственно, весь спектакль – это  её бенефис).  Безнадёжно затосковавшей было даме, сумевшей с пол оборота включившейся в опасную игру, удаётся обвести вокруг пальца   не только  сценических персонажей, но и зрителей: некоторое время думаешь — вот и эта дурёха повелась на  жульничество… Немолодая, привлекательная,  азартная  леди Хеф мгновенно становится центром внимания и пружиной развития событий. Авторы дарят героине  вполне оперно-трагическое  ариозо «смертная скука» и   другие  вкусные   музыкальные номера, а ещё  лукавые пружинистые  куплеты «все мужчины – это просто глина». Музыкальный лейтмотив    и по смыслу становится программным: леди вдохновенно сплетает  интригу,  заставляя всех плясать под свою дудку.

Что касается мужчин-жуликов,    они и у   Ануя изначально куда талантливее скучающих богатых обывателей. Но в мюзикле  именно сумасбродная дама раскрывает все  способности  артистичных воришек,  безоговорочно   приняв их обман как условия увлекательной игры. И  они благодарно расцветают, эпизод от эпизода, становясь всё  интереснее и привлекательнее. Временами потесняя  даже элегантного поедателя сердец питерской публики  Александра Байрона, чей лорд Эдгар    бесплодно вздыхает  по леди Хеф: читает  ей пугающие сводки из газет вместо того, чтобы проявить  мужскую волю.

Петер — Александр Круковский

Троица воров  – «пахан» Петер — Александра Круковского, Гектор —  Владимира Яроша и Гюстав — Александра Леногова  (или Романа Вокуева) перевоплощаются  на сцене виртуозно, каждое появление в новом обличии вызывает  хохот зала. Поверив в свой сногсшибательный успех,    аферисты теряют бдительность, и даже подозрительно  нелепыми  ситуациями   не смущаются. До самой развязки им невдомёк, что вертит всеми, как куклами, умная дальновидная  женщина. Кстати, это, видимо, излюбленная тема Пантыкина:  в  «Мёртвых душах» серая мышка, набожная дочь губернатора  Лизанька тоже оказывалась феноменальной  лицедейкой и пружиной действия, но только там её искусство было заточено на  дерзко-циничную аферу, тогда как леди Хэф,  увидев в молодых обаятельных жуликах заблудших ягнят,  дарит им и своим племянницам счастье любить и быть любимыми. За это, должно быть, получает и своё: осторожный лорд Эдгар таки раскололся в финале на предложение руки и сердца!

Что есть ход совершенно опереточный, и не факт, что «Бал воров» нельзя отнести к этому, по всеобщему приговору, умирающему    жанру. А если вспомнить Марка Твена  («слухи  о моей смерти сильно  преувеличены»), возможно, подобное  имеет место  и в диагнозе оперетте. Прорастание опереточных ветвей в современный мюзикл, каким «Бал воров»  является,  это   подтверждает.  Разбитные    куплеты — визитная карточка характерной мужской пары,  отца и сына Дюпонов (соответственно Олег Флеер и Иван Корытов), как и способ  их сценического существования,  явно отсылают к оперетте, и  вплетается  это в общую канву вполне органично. Папа-Дюпон настырно  подталкивает сына волочиться за богатыми невестами, однако  голова несчастного юнца набита цитатами из учебника по экономике и страхами  разорения, поэтому он, по собственному   определению, «жалок и смешон». Зато бунт индивидуальности своего героя  ближе к финалу Корытов играет с  полной отдачей настоящего  драматизма и  покидает сцену   уже совсем не опереточно.

Сцена из спектакля

Вообще драматургия второй части спектакля выстроена значительно действеннее. Здесь цементирующее начало – танцевальные эпизоды бала (острая хореография Владимира Романовского). Они настойчиво  чередуют игровые сцены, дуэты и ансамбли героев, но характер  этих рефренов постепенно перерождается: беспечная круговерть вальсовых па  уступает   резким эксцентричным движениям,  а в третьем проведении   и вовсе перерастает  в ритм и пластику   враждебной агрессии. Шутка бала воров становится опасной, нарыв лжи готов вскрыться, напряжение растёт. Лирический герой, предав свою любовь,  совершает  ограбление и мечется в смятении. Но, к счастью, всё это не перегружено серьёзом,  hаppy end  не за горами.

В попытке облагородить, олиричить сюжет о незадачливых пройдохах, авторы и постановщики мюзикла предложили   поэтическое обрамление спектакля: возвышенные  стихи    о некоей нити, связующей людей между собой, а ещё поющих артистов  с дирижёром произносит-пропевает  главный лирический воришка Гюстав.  Ему   вместе с подельником, красавцем  Гектором (Владимир Ярош) к  финалу предстоит перековаться в героя-любовника. Что и проделывает  по ходу спектакля Александр Леногов с увлечением, не боясь быть   нелепым, эксцентричным. Но и   трогательным. Тем более, что им с Жюльетт   выдана очень красивая музыка для дуэта. А  пока, в прологе он, с крылышками ангела, исполняет  поэтичный  романс,     претендующий  на высокое философское обобщение.  И чувствительно вручает маэстро Алексееву дирижёрскую палочку.  В конце спектакля, эффектно умчавшись по партеру  на мотоцикле с богатенькой возлюбленной, согласной «спать под кустом на газетке», его герой  вернётся на сцену и получит дирижёрскую палочку от маэстро    назад. Мол, подирижировал, друг  – и хватит. Хоть и отлично подирижировал. А сыграли-то  мы  всё-таки Жана Ануя  (словно  намекает режиссёр). В общем, закольцовано всё  стройно, только нужна  ли такая   концентрация сладостной романтики? Ну да ладно, и музыка, и стихи  романса хороши. А,  кроме того, чувствительность заставки   быстро  стирается    лукавой усмешкой:    на элитном пляже  французского  Виши  удобно  обосновался   ансамблик в стиле   старой одесской пивнушки,   трио в тельняшках — скрипка, аккордеон и контрабас. Очень колоритная компания. Такой привет из России можно запросто  встретить на  любом престижном европейском курорте. Жаль, этот режиссёрский штрих быстро растворяется,  больше нигде не материализовавшись.

«Бал воров» спектакль далеко не идеальный. Иногда даже скучноватый. Не лишённый штампованного комикования.  Не слишком красивый:   кутюрье  Андрей Шаров в качестве сценографа? Очень  разные профессии.

И при всём при том   общий  уровень  —  актёрские работы, свойства литературного материала,  оригинальность музыки с её  интонационной самостью, качество оркестрового  и вокального звучания — выгодно отличают этот театральный опус   от большинства поделок, благополучно проживающих на  питерских сценах; это  когда, не прочтя названия,   одну  не    отличишь от другой. Музкомедия на Итальянской не  идёт проторенными путями чистой коммерциализации, хотя ни что рациональное ей не чуждо.    Здесь свои требования к качеству, свои расчёты, свои пробы и ошибки, свои победы.  И всегда собственное лицо.

 

Автор фото — Надежда Борисовская

 

  Все права защищены. Копирование запрещено.