В Большом театре в очередной раз обратились к «Риголетто»

 

Постановка «Риголетто» планировалась первоначально в несколько ином формате: спектакль должен был ставить Константин Богомолов на Новой сцене. Валерий Гергиев Богомолова отменил, что можно лишь приветствовать, сохранив, однако, само название и перенеся премьеру на Историческую сцену. Но в результате вместо ожидаемого многими скандального зрелища (а других у Богомолова – по крайней мере, в опере – до сих пор и не бывало) на выходе получили среднеарифметический мейнстрим. Новый по дате изготовления, по эстетике и приемам спектакль этот – явно «второй свежести».

Александр Краснов – Риголетто, Екатерина Савинкова – Джильда

На роль режиссера-постановщика был приглашен Джанкарло дель Монако, разменявший уже девятый десяток. Сказать, что сын великого тенора (в свое время снискавший известность прежде всего за счет тех или иных эпатажных моментов) сделал откровенно плохой спектакль, было бы несправедливо. Перед нами вполне грамотная в профессиональном отношении работа, лишенная, однако же, главного, а именно – жизни и смысла. Поместив персонажей оперы в более или менее современную среду, режиссер (выступивший еще и сценографом – совместно с Антонио Ромеро) не стал слишком уж напрягать фантазию, напоминая о себе в основном лишь отдельными деталями. Монтероне в первой картине забивает до смерти «служба безопасности», Джованну, служанку Джильды, за хорошую мзду «сдавшую» свою госпожу, при похищении последней на всякий случай ликвидируют, Риголетто бьет любимую дочь в конце третьей картины, а в финале идет вешаться…

У пословицы «старый конь борозды не испортит» имеется куда менее известное продолжение: «но и глубоко не вспашет». К данному случаю обе части подходят. О «глубокой вспашке» здесь нет и речи, но и «борозды» многоопытный режиссер в общем-то не испортил. Другое дело, что сама «борозда» – сиречь, вокально-музыкальное качество – оказалась не совсем того калибра, какой предполагают марка Большого театра и масштабы Исторической сцены.

Эльчин Азизов – Риголетто, Павел Петров – Герцог

«Риголетто» ставят, как правило, не ради оригинальной концепции, каковой здесь, впрочем, тоже нет и в помине. К этой опере обращаются в первую очередь ради певцов звездного уровня. Когда они есть, можно обойтись и без режиссерских изысков (хотя, когда театр обращался к этой опере десятью годами ранее, в достатке было и того, и другого). В нынешней премьере таковых не оказалось. По крайней мере, в первых двух составах. По свидетельствам очевидцев, к звездному качеству был весьма близок мариинский монгол Ариунбаатар Ганбаатар в заглавной партии – тот самый, что получил Гран-при на XV конкурсе имени Чайковского в 2015 году, но его почему-то засунули в третий.

У исполнителей заглавной партии, выступивших в двух первых спектаклях – Эльчина Азизова и Александра Краснова, – есть и свои достоинства, и недостатки. Достоинств все же больше у первого, недостатков – у второго. Пение Азизова культурнее и выразительнее. У Краснова сам голос сильнее, но жесткая, форсированная манера звукоизвлечения, уместная в партиях вроде Грязного или Летучего Голландца, не слишком-то подходит для Верди.

Эльчин Азизов – Риголетто, Полина Шабунина – Джильда

По-своему недурны оба Герцога, хотя и с определенными оговорками. Павел Петров – тенор скорее моцартовского типа (в прошлом сезоне я слушал его в партии Феррандо на Новой сцене, и это было вполне достойно). Для Исторической сцены его голос кажется несколько легковесным, да и сама партия требует более яркого и полетного звука. Вот голос Романа Широких ложился на партию почти что идеально, особенно поначалу, но постепенно его пение начинало утомлять тембровым однообразием. Да и верх у него довольно тяжелый.

У Полины Шабуниной, скорее, лирическое сопрано, а не лирико-колоратурное, а потому партия Джильды ей не то чтобы уж совсем впору. Особенно, по части верхнего регистра, где возможности этой несомненно одаренной певицы, скажем так, не безграничны (а она еще и «подставилась», не слишком успешно попытавшись взять вставное ми-бемоль в конце третьей картины). Все же в целом Шабунина произвела неплохое впечатление, только порой уж очень переигрывала. Дебютировавшая на Исторической сцене Екатерина Савинкова (лауреат недавнего глинкинского конкурса), казалось бы, обладает всеми необходимыми качествами для партий, подобных Джильде, но вот совладать со здешней акустикой ей пока удалось не вполне.

Пока что наиболее яркой фигурой в спектакле оказалась Алина Черташ (Маддалена), выступившая в первый вечер.

Алина Черташ – Маддалена

На премьере за пультом стоял сам Гергиев. Не припомню, чтобы он когда-либо прежде дирижировал «Риголетто». Подчас складывалось впечатление, будто он впервые видит партитуру этой оперы, в которую, что называется, погрузился с головой. И если оркестровые эпизоды прозвучали достаточно ярко, то певцам не всегда удавалось сойтись с ним даже в сольных номерах, не говоря уже об ансамблях. Зато во второй вечер, когда за пульт встал Антон Гришанин (собственно говоря, и вынесший на своих плечах основной груз репетиций), с этим все было в порядке. Если и попадались мелкие шероховатости, то это неудивительно: состав исполнителей – вполне в гергиевском стиле – был, как и накануне, объявлен лишь в день спектакля. Можно ли в таких стрессовых условиях полноценно отрепетировать ансамбли – вопрос в общем-то риторический…

…«Риголетто» оказался единственной настоящей оперной премьерой на Исторической сцене Большого в уходящем году. Правда, само это слово мелькало в афишах постоянно: «премьерами», как уже доводилось писать, здесь теперь именуют переносы старых мариинских спектаклей. Почему из всех планов предшественников оставили именно это название, присутствующее в репертуаре нескольких московских театров, а не, к примеру, раритетных «Самсона и Далилу» (намечавшихся на конец минувшего сезона, потом отодвинутых на конец нынешнего, а затем и вовсе «пропавших с радаров»), – вопрос, на который даже сам «великий и ужасный» едва ли сможет дать внятный ответ.

 

 

Фото Дамира Юсупова/Большой театр