В Ростовском музыкальном театре прошла мировая премьера мюзикла Евгения Загота «Есенин»

 

Мюзикл-байопик – жанр не то чтобы очень распространенный, но и не совсем уж редкий. Из относительно недавнего – «Чаплин» в Санкт-Петербургской музкомедии, два мюзикла про Маяковского в Москве. Не касаясь качества самих спектаклей, замечу, что музыкальная основа практически в каждом была довольно сомнительной. Иное дело – «Есенин» Евгения Загота, оставляющий по этой части далеко позади не только все перечисленное, даже и вместе взятое, но и большинство современных мюзиклов.

Дмитрий Рыдаев – Есенин и Анастасия Балака – Бениславская

Идея мюзикла о Есенине сперва пришла в голову отцу композитора, поэту и переводчику Михаилу Заготу. Сына она заинтересовала, но немедленного творческого импульса не вызвала. Возможно, тем бы все и ограничилось, если бы немного позднее, в силу какого-то невероятного совпадения, с аналогичным предложением к Заготу-младшему не обратился Ростовский музыкальный театр. Подобные совпадения – знак судьбы, и композитор принялся за работу. Автором либретто стала Анастасия Букреева – известный драматург, лауреат различных премий, и дебютант в музыкальном театре. За стихи отвечал Загот-старший. Результат их совместных трудов был недавно предъявлен ростовской публике и оказался более чем впечатляющим, хотя и не во всем бесспорным.

Драматургическая конструкция выглядит достаточно цельной и последовательной. Связать воедино пестрые нити судьбы поэта помогает удачно найденная оптика: все события представлены глазами Галины Бениславской, как ее предсмертные воспоминания. А одним из главных лейтмотивов становится тема «Черного человека» – альтер эго поэта, или, если угодно, внутреннего демона, постепенно разрушающего его личность. С помощью такого символического хода удается обойти всяческую конкретику, связанную со смертью Есенина, избегая как физиологических деталей самоубийства, так и все еще популярных в определенных кругах конспирологических версий о его якобы убийстве (стержневой мотив небезызвестного телесериала с Сергеем Безруковым в главной роли).

Дмитрий Рыдаев – Есенин и Татьяна Климова – Айседора

Для самого композитора во многом определяющими стали слова выдающегося режиссера Кирилла Стрежнева (первого постановщика его «Декабристов»), что Есенина должны бы играть два актера. И, хотя в мюзикле задействован один (если не считать периодически появляющегося мальчика – Есенина в детстве), идея о некоем раздвоении, или даже множественности ликов главного героя проходит красной нитью, а тема переодевания – в прямом и переносном смыслах – становится одной из основных. При этом, правда, те или иные черты личности поэта порой спрямляются, а его характер предстает в несколько упрощенном виде.

Впрочем, могло ли быть иначе, учитывая, сколь противоречива сама его личность, отталкивающих черт в которой едва ли не больше, нежели привлекательных? Но, даже при всех метаниях и неблаговидных поступках – особенно в отношениях с женщинами, – едва ли верно представлять поэта хамелеоном или ловеласом. И тем более – диссидентом, или, в категориях того времени, контрреволюционером. Революцию, как мы знаем по многочисленным свидетельствам, Есенин принял с восторгом (а еще раньше, в юности, его даже преследовала полиция за революционную агитацию), восхищался Лениным, дружил с Кировым и другими видными деятелями режима, объявлял себя в стихах то «самым яростным попутчиком», то даже прямо большевиком. Не в стихах, правда, утверждал, что «левее большевиков», взаимоотношения с которыми отнюдь не были безоблачными – особенно, с учетом его пьяных эскапад, – но говорить всерьез об антагонизме все же вряд ли правомерно. Похоже, что, отбросив основной мотив упомянутого сериала («убийство» Есенина), кое-какие акценты и детали авторы мюзикла взяли на вооружение. Хотя, конечно, в сравнении с сериалом, количество допущенных ими натяжек выглядит почти совсем мизерным…

Ростислав Колпаков – Есенин. «Разговор с Пушкиным»

Не стоит, наверное, лишний раз повторять, что художественное произведение, в отличие от документального, вовсе не обязательно должно в точности следовать фактологической канве. Но отступления отступлениям рознь. В то время как одни вызывают вопросы и сомнения по части логичности и целесообразности, другие, не слишком от нее и удаляясь, позволяют добиться сильного художественного эффекта. Взять хотя бы сцену в сумасшедшем доме. Конечно, между психиатрической клиникой, где лечился Есенин, и сумасшедшим домом есть весьма существенная разница, но – какой образ! Да и сумасшедший дом, можно сказать, самый что ни на есть элитарный: что ни пациент – то Наполеон, Моцарт, Достоевский, Леонардо да Винчи… И Есенин, маниакально зацикленный на мысли, что он и только он – «первый поэт России», в предыдущей сцене панибратски общавшийся с памятником Пушкину, здесь вполне ко двору…

У читателя неизбежно возникнет вопрос: а как, в какой мере присутствует в мюзикле есенинская поэзия? Оригинальные есенинские строки здесь по большей части произносятся, обретая вокальное звучание лишь в хоровых эпизодах, самим композитором поименованных «ораториями». И именно они становятся, пожалуй, наиболее сильными музыкальными страницами мюзикла, во многом определяя его «тональность» (и хор театра во главе с Еленой Клиничевой оказывается на высоте поставленных задач). Именно в них звучит подлинная душа поэта, освободившаяся и очистившаяся от всяческой скверны. Нисколько не умаляю достоинств других музыкальных пластов, – а их здесь немало, – являющих нам по преимуществу уже знакомый по другим работам почерк композитора. Ораториальные же эпизоды – относительно новая струя в его творчестве, да и просто яркие страницы русской академической музыки нашего времени. И, слушая их, невольно думаешь (как, впрочем, и несколько ранее на «Декабристах»), что этот композитор мог бы оказаться весьма интересен и на сугубо оперном поприще. Вот бы еще и какой-нибудь серьезный театр – возможно, тот же Ростовский – сделал ему такое предложение…

Евгения Долгополова – Айседора, Ростислав Колпаков – Есенин

Пора, однако, воздать должное постановщикам «Есенина». Первым я бы назвал художника Сергея Новикова, многое определившего не только в визуальном облике спектакля, но также и концептуальной его составляющей. Центральные элементы сценографии – огромное окно (предполагается, что – то самое из номера в «Англетере», сквозь которое в последний раз взирал на окружающий мир Есенин) и коллаж из фотографий поэта в различные периоды жизни. Сильный символический образ – похожие на березки костюмы хора в «ораториях». Как и в самой партитуре, в художественном решении спектакля присутствует много разных пластов, все и не перечислишь. При этом, однако, работу художника не всегда возможно отделить от режиссерской. Взять, к примеру, хотя бы эпизод с появлением царской семьи: мы видим августейшую фамилию в ложе, но это – лишь объемная картинка, живая здесь только царевна. Особенно впечатляет, когда она спускается к читающему свои стихи Есенину и начинает с ним вальсировать…

У Анастасии Неговоры есть немало и других режиссерских находок, но, пожалуй, главные достоинства ее работы – сценическая динамика и актерский ансамбль. Важную лепту в постановку вносят также хореограф Ирина Ляховская, художник по свету Иван Виноградов, видеодизайнер Вячеслав Шестак (в кооперации с Digital Opera Saint-Petersburg).

Понятно, что один из важнейших моментов – сценическое воплощения образа самого Есенина. И надо сразу заметить, что воспринимается он очень по-разному в зависимости от исполнителя. Ростислав Колпаков – прекрасный артист, на чьем счету немало ярких работ в спектаклях этого жанра на различных подмостках (например, Граф Монте-Кристо в одноименном мюзикле Фрэнка Уайлдхорна в Питерской музкомедии) – в ряде сцен заметно пережимал по части гротеска, и его Есенин превращался едва ли не в Хлестакова. Совсем иначе выглядел титульный герой у Дмитрия Рыдаева. У него на первый план выходили элементы лирики и драмы, а сам Есенин казался скорее слабым и бесхребетным, нежели порочным и циничным.

«Хорошо живется в сумасшедшем доме…»

Бениславская Анастасии Балаки – одна из главных удач премьеры. Конечно, свои достоинства есть и у двух других исполнительниц (особенно, у Татьяны Загородней; Анна Гаджиева все делает вроде бы правильно, но ей недостает искренности и душевного трепета), но именно у Балаки эта героиня становится эмоциональным центром спектакля.

Вот из двух Айседор – Евгении Долгополовой и Татьяны Климовой – выбрать лучшую весьма нелегко. Первая работает преимущественно размашистым «мазком», вторая использует более глубокие тона, и каждая по-своему впечатляет.

Все прочие роли, мужские и женские, заведомо второстепенны. Это в реальной жизни дружба с Мариенгофом или Клюевым была для Есенина едва ли не важнее отношений с любой из женщин, тогда как здесь и они, и остальные «женщины Есенина» – лишь фон. Поэтому и особо выделять кого-то смысла нет.

…Ростовский музыкальный театр не впервые обратился к жанру мюзикла (вопрос, является ли «Есенин» именно мюзиклом, или это какой-то иной, гибридный жанр, оставим за скобками), но столь значительных достижений на этом поле у него еще не было. Тут сошлось все – мировая премьера специально для него созданного сочинения, принадлежащего перу знакового композитора, и очень высокое качество его воплощения. В том числе музыкального.

Дирижер Михаил Пабузин отлично подготовил партитуру Загота. Конечно, не без его же помощи (композитор провел в Ростове целую неделю до премьеры, принимая участие в финальном цикле репетиционных работ), но все же. Да и потом, на втором и третьем представлениях Загота в театре уже не было, а Пабузин делал свое дело с каждым вечером все лучше и уверенней.

Анастасия Балака – Бениславская

***

В России есть немало театров, способных ставить мюзиклы на высоком уровне. Но Ростовский – единственный, где мюзиклы и оперетты идут наравне с операми и балетами. Жанры здесь не подразделяются на «высокие» и «низкие», и планка качества – для всех одна. Не припомню и других примеров, когда одни и те же вокалисты поют мюзиклы и оперы. Та же Анастасия Балака всего за два месяца до «Есенина» принимала участие в премьере моцартовской Cosi fan tutte в партии Деспины (а немногим ранее, в Москве, пела в операх Доницетти и Стравинского), а Дмитрий Рыдаев исполняет в театре Онегина, Елецкого и ряд других серьезных оперных партий…

Совсем скоро Ростовскому музыкальному театру предстоят гастроли на Исторической сцене Большого. В афише – опера «Турандот», балет «Золушка» и оперетта «Сильва». Понятно, что «Есенина» (да и вообще мюзикл) на этих подмостках не покажешь, но и его черед появиться в Москве непременно настанет. Возможно, даже и не только в постановке Ростовского музыкального театра.

 

Фото Марины Михайловой