Порой кажется, что в романе Франца Верфеля «Верди» найдутся меткие высказывания относительно многих шедевров оперного искусства. Вот и популярнейшая «Кармен» удостоилась слов, которые характеризуют её самым метким образом: «произведение искусства, созданное из золота и желчи, грязи и крови». Фразу это надо бы написать золотыми буквами на дорогой бумаге.
А теперь пожалуйте в берлинскую Комише Опер, чтобы своими глазами убедиться, что фраза, вложенная австрийским писателем в уста своего героя, попадает в точку.
Комише Опер – театр, обладающий неповторимым лицом, здесь вам не дадут заскучать ни на секунду. «Кармен» – постановка 2011 года, осуществил её Себастиaн Баумгартен после имевшего широкий критический резонанс «Тангейзера» в Байройте. Легко представить, что Баумгартен в союзе с драматургом Инго Герлахом всё «перелопатил». Нам придётся забыть о месте и времени действия, указанных в либретто. Постановка «Кармен» осуществлена для берлинского театра? Значит, действие оперы развернётся в Берлине!
Но ещё до того, как мы попадём в Восточный Берлин 1950-х годов, взгляд упадёт на огромный рекламный плакат слева. Любители кино мгновенно узнают Хавьера Бардема в главной роли фильма Biutiful, вышедшего на экраны в 2010 году. Мексиканский режиссёр Алехандро Гонсалес Иньярриту рассказал драматическую историю Уксбала, любящего отца двоих детей, который зарабатывает на жизнь поисками работы для нелегальных эмигрантов, при этом у него жена-алкоголичка с маниакально-депрессивным психозом и рак в последней степени. Два месяца жизни – и дети останутся одни. У Бардема, исполнителя роли Уксбала, на плакате пустые глазницы, залитые кровью. Поверх лица – красного цвета надпись «death» – «смерть». Ассоциация с Доном Хозе прослеживается мгновенно. Это его «вырванные» глаза, это его ждёт смерть. Спектакль реализован как flash back; заснятый на чёрно-белую пленку процесс по обвинению в убийстве показывают на экране (видео – Ян Шпекенбах), а на сцене разыгрывают историю любви-ненависти героев.
Раны, нанесённые Берлину недавно оконченной войной, не залечены. В первом действии в глубине сцены виднеется многоэтажная коробка, очень похожая на отель Grand Hyatt в центре Берлина, к нему примыкает ещё одна коробка, гораздо более низенькая, в ней некогда размещался банк Santander. От него осталась половина, из цемента торчит металлическая арматура. Кто знает, что в коробке сейчас размещается? Гараж? Сигарная фабрика? Заведение по ремонту машин? (cценография Тило Ройтера)
Перед полуразрушенным банком и на крыше коротают время весьма непривлекательные мужчины-охранники, одетые в самые заурядные брюки, рубашки и куртки. В ожидании появления женщин они дымят по-настоящему (что неблагоприятно отражается на лёгких публики). Атмосфера грязной и бедной периферии большого города с неисчислимым количеством проблем без всякой надежды на их разрешение. Кармен с самого начала представлена как сущий дьявол, женщина, наделённая грандиозной сексуальной силой, что позволяет ей мгновенно запустить когти в намеченную жертву. Одетая в длинную чёрную юбку и красный корсет, с чёрным цилиндром на голове и маской смерти на лице (художница по костюмам Эллен Хофманн), она поёт хабанеру, совершая ритуал вуду, бросая в кипящий котел страшноватых ощипанных кур и помешивая подозрительное варево. С долей иронии представлена Микаэла, которая на протяжении всей оперы расхаживает в белом платье, лазоревом плаще и с золотой короной на золотых же волосах – этакая пародия на статую Мадонны, коих миллионы в провинциальных католических церквах. Письмо от матери, которое она вручает Дону Хозе, – не что иное, как огромная открытка.
Нет Севильи, нет Кармен-цыганки, нет контрабандистов. Баумгартен находит героям иное место в жизни, превращая Кармен в политическую активистку антиглобалистского толка. В третьем действии активисты, одетые во всё тёмное и с намалёванными фосфором масками на лицах, маршируют, некоторые держат в руках изображения Маркса и Ленина в виде марионеток.
Эскамильо словно подозревает, что игры возлюбленной в политику могут кончиться плохо, а потому держит в руках чемоданчик, полный денег. Покинутый Кармен Дон Хозе спускается на самое дно жизни и превращается в подобие бомжа. В заключительном действии последняя встреча героев происходит на площади перед ареной, фасад которой украшен громадным портретом тореро (арена – всё тот же банк Santander, и точно так же возвышается над ним коробка, напоминающая известный берлинский отель). Обезумевший Дон Хозе перед убийством ловко спускает штаны и насилует дьяволицу-Кармен…
Желчь, грязь и кровь. И ни капли золота. Золотая только рама – изумительно красивый зал Комише опер (некогда театр «Метрополь», что был построен в 1892 году). Спектакль Баумгартена динамичен, захватывающ и, в сущности, не искажает смысла оперы. Только желчь, грязь и кровь в нём не капают, а льются сметающим всё на своём пути потоком.
Поток льётся непрерывно и перенасыщен деталями, которые не всегда легко разглядеть, и смыслами, которые не всегда легко разгадать. В спектакле Баумгартена всего слишком много, и это «слишком многое» не всегда гармонично сочетается. Диалоги сильно отличаются от диалогов либретто, что-то вырезано, что-то добавлено. В списке действующих лиц значится некая Мануэла – это танцовщица фламенко в исполнении Аны Менхибар, страстные и экстатичные танцы которой сопровождаются игрой гитаристов Райко Шлее и Замнà Уриста-Рохаса. Диалоги звучат по-немецки, хор поёт по-немецки, а солисты – по-французски.
Что касается певцов, то международный состав может быть признан превосходным. Весьма странным образом с берлинской «Кармен», на которую попала автор, произошло то же самое, что с пармской «Анной Болейн» несколько месяцев назад. Один из исполнителей центральной партии оказался без голоса и выступил в качестве мима, в то время как вокальную партию за него пел другой певец. В «Кармен» потеряла голос исполнительница титульной роли польская певица Каролина Гумос, и, чтобы озвучить партию, из Дойче Опер была срочно вызвана молодая певица Айрин Робертс. Излишне говорить, что зрелище было весьма забавное. И захватывающее.
Каролина Гумос, высокая брюнетка с фигурой модели, могущая позволить себе любой, даже самый откровенный наряд, превосходно мимировала Кармен, такую, какой захотел её представить Себастиан Баумгартен: роковую женщину, откровенную и порой вульгарную соблазнительницу, без малейших иллюзий в отношении любви и брака, презирающую мужскую часть человечества, падающую к её ногам. Гумос играла сущую дьяволицу, которой невероятно шли чёрный цилиндр, красный корсет, чёрная юбка, чёрное платье-комбинация, полупрозрачная чёрная блузка и чёрные джинсы. Между ею и исполнительницей вокальной партии американкой Айрин Робертс сложился странный и держащий в напряжении альянс: на сцене действовала женщина-вамп, устрашающая беспринципностью и безжалостностью, но терпкий и соблазнительный голос, взятый напрокат у Робертс, говорил о подлинной любовной страсти. Робертс скромно стояла с правой стороны и пела партию по нотам; обтягивающее короткое чёрное платье не скрывало её беременности.
Вокально-актёрское соревнование выиграл уэльский тенор Тимоти Ричардс – Дон Хозе (в прошлом он также выигрывал его). Артист, который не может похвастаться ни ростом, ни фигурой, не наделённый красивым голосом, в самом начале казался воплощением ординарности, что, в сущности, весьма подходило образу несчастного солдата. Но стоило Ричардсу спеть первую выразительную кантиленную фразу, как его голос заиграл самыми тёплыми оттенками и засиял самыми разными красками. За Арию с цветком публика устроила ему заслуженную овацию.
Достойным «другом-врагом» Тимоти Ричардса – Хозе был турецкий баритон Картал Карагедик – Эскамильо. По-мальчишески беззаботный и отважный, не без некоторого лоска, он носил короткую кожаную куртку и чуть длинные волосы. И голос его звучал свежо, «масляно» и ласкающе: нетрудно было понять Кармен, что променяла скучноватого и склонного к скандалам Дона Хозе на не создающего проблем тореро!
Румынская сопрано Адела Захариа, очень музыкальная, наделённая слегка темноватым голосом, привольно чувствовала себя в «голубой» роли Микаэлы, не забывая об иронии, с которой она обрисована в спектакле Баумгартена.
Весьма забавным предстал Цунига, расхаживающий в майке, в исполнении Карстена Сабровского. Превосходно пели и удачно подыгрывали своей дьявольской подруге Талия Либерманн – Фраскита, Мария Физелиер – Мерседес, Данкайро – Петер Ренц, Ремендадо – Йоханнес Дунц.
Двадцатисемилетний дирижёр из Узбекистана Азиз Шохакимов, в минувшем году победивший на конкурсе молодых дирижёров в Зальцбурге, вёл за собой оркестр Комише Опер с откровенной страстностью и тонким расчётом, с любовью поддерживая певцов и уделяя особое внимание солирующим инструментам.
Когда в 2011 году состоялась премьера «Кармен» Баумгартена, режиссёр в зале не присутствовал, и отдельные рецензенты утверждали, что, если бы не музыка Бизе, они покинули бы зал после первого действия. Со спектакля, на котором довелось присутствовать автору, никто не сбежал.
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев