ИШ: Вадим, хочется услышать ваши первые впечатления о конкурсе, о победителях…
ВХ: В начале я бы хотел акцентировать внимание читателей на том, что очень тяжело давать оценки, слушая выступления по интернету, сидя у себя дома, слушая через наушники или через какую-то систему. Мне кажется, что правильней оценивать результаты, находясь в Техасе, прослушав всех участников. Я же слушал достаточно избирательно. Самый первый тур я старался прослушать практически всех и отметить для себя группу лидеров. Практически все, кто понравился, прошли на следующий тур, и уже из них я выбрал шорт-лист пианистов, которые мне были безумно интересны и которых я прослушал от начала и до конца. А вот остальных слушал меньше. Поэтому изначально хочется сказать: я считаю, что жюри поступило правильно: у них не такая простая работа. Мне довелось посидеть самому в жюри (конечно, не на таких больших мероприятиях, как конкурс Клиберна), но мне стало яснее и понятнее, как это все работает с той стороны баррикад. Всегда кажется, что непонятно, что же в головах у жюри, как они принимают решение.
Мои впечатления субъективны… Например, мне было безумно жалко, что с первого тура сняли замечательного итальянского пианиста Луиджи Карочча. У него, на мой взгляд, была свежая программа. Я помню, как ползунок видео попал на си-мажорный ноктюрн Шопена. Это произвело на меня впечатление: я помню как Вера Васильевна [Горностаева] мне это показывала. Я сел и дослушал до конца. Именно по-музыкантски сыграно было искренне. Я очень удивился, когда он не прошел в полуфинал. Это было единственное чувство несправедливости, которое я испытал в этом конкурсе.
ИШ: А как с чувством несправедливости после того,как узнали результаты?
ВХ: Среди участников, у меня был один, за кого я искренне болел и которому сопереживал — это Юра Фаворин. Я его давно знаю и слежу за его выступлениями, и мне всегда казалось, что это человек, который выбивается из конкурсной тематики. Все-таки конкурс — это особый жанр, и конкурсные пианисты — это особые люди. Думаю, мы это обсудим, как договорились, в конце июня.
Разнообразнейшие мнения существуют о конкурсах, тем не менее, — это хорошее дело, ничего плохого они сами по себе не представляют. Но это особая пьеса. Юра не был в конкурсном формате и я для себя отмечал, что даже на интернет-трансляции всегда чувствовалось особое напряжение в зале. А как он играл хаммер-клавир! А Первая соната Шостаковича — это было просто выдающееся исполнение – историческое. И я убедился в своей теории: насколько бы ни была подготовлена публика к хаммер-клавиру и к первой сонате Шостаковича, но когда это исходит от такой мощной фигуры как Юра, можно достучаться до людей. Юрина мощь способна донести смысл музыки. И мне показалось, во всяком случае по интернет-трансляции, что это в зале произошло.
А насчет чувства несправедливости: мне кажется, что очень тяжело судить, сидя за экраном компьютера. Все-таки тут требуется общее впечатление. Я доверяю решению жюри. Как решило, так и есть! Другое дело, что эти премии, призы, кубки и количество концертов мало о чем свидетельствуют. Поэтому я уверен, что у Юры будет свой отдельный путь.
ИШ: Все-таки пару слов скажите о лауреатах. Вы же наверняка слушали их вступления…
ВХ: Мне очень понравилась Рейчел Чунг. Я слушал Шумана и немного Сонату для фортепиано №6 ля мажор Сергея Прокофьева. Это тоже для меня было откровением. Как она сыграла Четвертый концерт Бетховена я знаю только со слов моего близкого знакомого, которому я доверяю, и он был в полном восторге.
Немножко я послушал Чаидзе. Видите ли, я изначально болел за Московскую консерваторию (смеется).
ИШ: Было бы удивительно другое…
ВХ: Что бы ни происходило, все равно мне бы очень хотелось, чтобы наши ребята, где бы они сейчас ни находились, например, Гоша живет Берлине, были бы первыми. В исполнении Георгия я слушал квинтет, который был очень хорош. Мне кажется, это правильное решение перенести квинтет в финал: на прошлом конкурсе квинтет был в четвертьфинале (камерный тур), и, собственно, в четвертьфинале он не имел никакого веса. Если пианист выдающимся образом сыграл сольный концерт, то, конечно, он проходил в финал. Но на этом конкурсе камерный тур, как я понял из результатов, тоже имел какое-то значение для жюри. Еще хочу упомянуть про Илью Шмуклера: мне очень понравилось его выступление. Во втором туре его уже не было, но я уверен, что у него все еще впереди,
Дэниэл Сюй — третья премия. Мне он нравился с самого начала. Он на своем месте! Ему ведь 19 лет, и я уверен, что у него все впереди, и все первые, тридцать первые и еще какие угодно премии он получит. По-моему, он очень талантливый пианист.
Очень интересно играл Броберг. В его исполнении слышал сольные туры. Мне они не сильно ложились на душу (смеется), но Рапсодию на тему Паганини Сергея Рахманинова хорошо сыграл!
Еквон Сунву — как-то получилось так, что я прослушал все, кроме самого финала, к сожалению. Но опять же, со слов знакомых и то, что они рассказывали про финал, я так понял, что это были как сольные туры, и были они замечательные.
Сложно сравнивать таких исполнителей: они все хорошо выступили. Но Юра для меня стоял немножко в стороне. И я до последней минуты все-таки надеялся, что члены жюри смогут решить это головоломку — что и как распределить. Я не хочу критиковать жюри, они сделали, как сделали, но жалко, что Юра не получил более высокую премию.
Мне приходят сообщения о Юре от людей, которых я хорошо знаю. Пишут, что скупили все диски. Я уверен, что все ребята, которые были в финале, получает в том или ином виде поддержку. В предыдущем конкурсе ребята, которые даже не прошли в финал, приезжали в Штаты, играли в замечательных местах.
ИШ: Все участники были очень достойные, и их профессиональный уровень был высоким.
ВХ: Да, да, да. У меня тоже самое. Во-первых, мне очень нравится, что повысился средний возраст участников. Раньше в моде были 18-ти, 19-ти и 20-летние, а сейчас стали серьезнее воспринимать людей постарше. Раньше почему-то считалось, что карьеру нужно начинать как можно раньше и закончить ее тоже (смеется). А сейчас на сцену выходят зрелые, как мне кажется, музыканты, которых приятно слушать.
ИШ: И вот еще один вопрос – сразу после того, как стало известно, что ни один наш участник не стал победителем, началась эксплуатироваться тема политики – русские не получили приза потому что …
ВХ: Да, я читал комментарии в интернете, что все, победители — представители Соединенных Штатов, включая Еквона Сунву, который хоть и выступал за Южную Корею, но получил образование в США. Но если мы посмотрим на результаты конкурса П.И. Чайковского, то практически без вариантов, каждый год среди победителей преобладают наши соотечественники.
ИШ: Тогда надо отдельно поговорить как это вам удалось победить в этом конкурсе…
ВХ: (смеется) Такие политические дебаты происходят постоянно. Четыре года назад я слышал версию, что мне дали премию потому что США поддерживают Украину. Но ведь основная проблема нашей профессии в том, что в момент «сейчас» практически ничего не понятно, поэтому очень тяжело давать оценки. Пройдет лет 20-ть, а еще лучше 30-ть и тогда мы сможем сказать кто был первым, вторым и третьим. А в настоящий момент людям нравится попереживать о том, кого обидели или не обидели. С другой стороны, за всю историю конкурса Вана Клиберна московская консерватория получила достаточно золотых медалей. Мне всегда казалось, что конкурс Клиберна очень дружественен к России. А отборочный тур, который проходит перед конкурсом в нашей стране, так это один из их любимейших.
ИШ: Я посмотрела, кто от России за последние годы принимал участие в работе жюри и увидела кроме Александра Торадзе Максима Шостаковича…
ВХ: В моем году был Дмитрий Алексеев. Но я подозреваю что они пытались кого-то пригласить, но по каким-то причинам не получилось. И надо заметить – из 30-ти участников 7 !!! было из России. И это большая заявка.
ИШ: Спасибо за ваши комментарии и ждем продолжения в конце июня.
Copyright Ширинян И.Г. © 2017. Условия использования материалов
Пока нет комментариев