Мясковский НиколайКонцерт с таким названием, посвященный 135-летию со дня рождения Николая Яковлевича Мясковского, состоялся в одном из залов Российской академии музыки имени Гнесиных – в Шуваловской гостиной 15 мая.

Как продюсер концерта и руководитель «Фонда сохранения творческого наследия Бориса Чайковского», я ощущаю моральную и художественную потребность в том, чтобы вспоминать этого художника. Не только в круглые даты и не только в знак  благодарности – Николай Яковлевич Мясковский был последним руководителем по композиции у Бориса Чайковского (оставленного на дополнительный год учебы после разгромного постановления 48-го года «О формализме в музыке» и изгнания из Московской консерватории его педагога Дмитрия Шостаковича).

Н. Мясковский – это исторически ключевая фигура всей нашей музыкальной действительности. Художественная личность, которая сберегла для всех, кто вошел в новую послереволюционную эпоху России, самое лучшее, непреходящее. По времени рождения Николаю Яковлевичу Мясковскому суждено было соединить две эпохи. Не просто разное время — эпохи Царской и Советской России. «История наша сделала такой бросок, что между вчерашним и нынешним оказалась какая-то пустота, психологически болезненная, как раскрытая рана», – писал В. Ходасевич о событиях революции и Гражданской войны. Рану эту можно было залечивать разными способами: низвергнуть искусство «графьев», дворян и «мещанского нытика» П. Чайковского, создавать «искусство для пролетариата». А можно было сохранить духовные ценности и приумножить их. В этом, без сомнения, — предназначение Мясковского. Сохранить для нас, потомков Октября, нечто, идущее из прежней жизни, из дореволюционных представлений и ценностей (ценностей вечных), таким образом сглаживая разрыв между прошлым и настоящим.

Николай Яковлевич имел большое (хотя и не громкое) влияние на атмосферу отечественной музыки. Однако ученик Николая Яковлевича Б. Чайковский говорил, что в воздухе словно висело – «Бей его!». Первые комсомольцы Московской консерватории объявили Мясковского главой «буржуазного направления в музыке», уловив внутренне свободный, независимый дух, присущий большому искусству.

В революционную Россию Николай Яковлевич Мясковский, дворянин с либерально-демократическими взглядами, вошел вполне сложившимся 36-летним человеком (родился 8 [20] апреля 1881 – умер 8 августа 1950). В начале Первой мировой войны Мясковский был мобилизован в саперные войска и попал на австрийский фронт. Испытал «угощение» артиллерийским огнем, смерть друзей, плен. Не знаю, поймут ли Николая Яковлевича его потомки, узнав, что он имел право на освобождение от мобилизации… Поверят ли, что никогда ничего не добиваясь для себя, он всегда охотно хлопотал за других, старался помочь.

***

     Второй концерт, посвященный Мясковскому пройдет в Каминном зале библиотеки искусств им. А.П. Боголюбова 27 мая в 19 часов.

Признание больших художников, если оно не случилось при жизни, идет вслед за их земной жизнью. Но бывает по-иному…

Николай Яковлевич Мясковский (ученик Лядова и Римского-Корсакова) получил признание при жизни и вошел в историю музыки XX века как крупнейший русский симфонист. Причин несоответствия достоинств музыки Мясковского и весьма скромного места, которое она занимает, вероятно, несколько. Ну хотя бы та, что в творчестве композитора отсутствуют такие жанры, как опера, балет, киномузыка, которые делают композитора более доступным и известным. Широкая аудитория лишена возможности знать музыку композитора.

Сочинения Мясковского обладают глубокой сдержанностью, большой степенью интимности высказывания. Они лишены всего внешне эффектного и, возможно, малопонятны той части публики, которая, по меткому замечанию Б. Асафьева (восторженного ценителя творчества Мясковского), привыкла, «чтобы ей подслащали пилюли». А музыканты… О них тот же Асафьев писал так: «…кто занят самим собой, кто не интересуется сложными концепциями, предпочитая мимолетное… а кто погряз в условностях и не чует ничего живого».

В среде профессионалов (нацеленных во многом на внешнюю новизну) можно встретить равнодушие или даже пренебрежение: старомодно, скучно! К тому же музыкальный язык композитора рождает иногда ложное ощущение, что подобное уже было, ибо стиль Мясковского не ломает, не отвергает традицию, а развивает ее в самобытной форме.

Возможно, причина нашей отдаленности, индифферентности от музы Мясковского еще и в том, что она не спорит, не воюет, не поучает, не развлекает и не оказывает агрессивного психического давления (как это случается в XX веке). Она, как определил ее суть Асафьев, «выделяется крайне острым устремлением к тому, чтобы выяснить самому себе тайны своей душевной жизни…».

Сквозняк конца ХХ века отодвинул от нас сокровенно-хрупкое и чистое творчество Николая Мясковского чем-то «более актуальным» (порой грубым и пошлым). Художественный феномен по имени «Мясковский» оказался сокрытым. Чрезвычайно редко встретишь имя композитора в концертных программах, а ведь раньше в репертуар каждого крупного исполнителя его сочинения входили непременно. Грамзаписи сейчас скорее найдешь у музыкантов старшего поколения. Все симфонии композитора записаны в Англии Евгением Светлановым, но у нас в стране их нет. Большинство программ радио, тем более телевидения, не рискнет обратиться к художнику немодному, не имеющему ажиотажного спроса (разве что когда к его сочинениям обращается крупный исполнитель — Г. Рождественский, В. Гергиев).

Слушая недавно трансляцию из БЗК концерта Гергиева (в Пасхальном фестивале), в программе которого была Двадцать седьмая симфония Николая Яковлевича Мясковского, я думала о том, что в ней живет душа русской музыки, в лирических высказываниях в большей степени Петра Ильича Чайковского (ну, может быть, в более сдержанном проявлении). И если мы не слышим этого, значит, жизнь наша сделала вновь какой-то невероятный бросок от сакрального центра к периферийным границам. И может случиться, что музыка Мясковского и вовсе покинет нас, как духовная роскошь, до которой мы не смогли дотянуться.