«Низкие струнные» открыли фестиваль «Мелодия априори»
Музыкальное агентство «Apriori Arts», снискавшее популярность в ставших уже традиционными фестивалях вокальной музыки «Opera Apriori», открыло концертный сезон новым проектом, посвящённым камерной музыке. Абонемент «Мелодия Априори», состоящий из четырёх концертов в Малом зале Московской консерватории, несёт в названии скрытый смысл: каждый из вечеров 29 числа в сентябре, октябре, ноябре и декабре 2016 года будет записываться фирмой «Мелодия». Жанр live recording (живая запись из зала) всегда пользовался спросом у аудиогурманов. Мелкие неточности нотного текста, возможные технические огрехи с лихвой компенсируются ощущением сопричастности к происходящему, историзмом момента, запечатлёнными эмоциями исполнителей и дыханием зала. Практика концертных записей для CD возрождается «Мелодией» после 25-летнего перерыва.
Программы всех четырёх вечеров оригинальны. Но, пожалуй, именно первый, состоявшийся 29 сентября, концерт трио «Низкие струнные» богаче остальных объявленных live recording – стилями, эпохами и композиторскими именами.
Евгений Румянцев, Григорий Кротенко, Елена Харакидзян, Сергей Полтавский
Каждый из трёх участников прошедшего концерта, помимо виртуозного владения родным инструментом, обладает букетом «побочных» талантов. Так, альтист Сергей Полтавский иногда появляется и с виоль д’амуром. Прекрасно разбирается во всех электронных «примочках» и постоянно генерирует креативные идеи. Созданный им фестиваль «Viola is my life» уже дважды будоражил новизной клубную столичную жизнь.
Евгений Румянцев, лауреат Конкурсов им. Чайковского и Хачатуряна как виолончелист, играет и на виоле да гамба. Но может в ансамбле выступить как заправский электрогитарист.
Наконец, Григорий Кротенко – не только солист контрабасист «широкого профиля», владеющий всеми разновидностями инструмента, но и музыкальный критик и блоггер – эрудит и острослов, и одарённый свыше Артист, в чём мы ещё раз убедились.
Представленная программа – результат сотворчества троицы друзей-сверстников при явном попустительстве их продюсера Елены Харакидзян. Адский купаж от строгого академизма до авангарда и электроники. Увлечённость исполнителей создала из номерных ярких лоскутов подобие единого звукового покрова, демонстрирующего различные ипостаси «Низких струнных».
И в первом, и во втором отделении исполнялось по пять номеров. Концептуально начало вечера решено было как информационный экскурс, построенный на противопоставлении выразительных средств композиторов разных столетий и национальных культур.
Владимир Рябов, «Мотет Кёльнскому собору» для альта, виолончели и контрабаса. Как сказали музыканты в интервью на радио «Культура»: «Просто ноты попались в магазине». Не зря попались! Сочинение Владимира Рябова – нашего современника (1950 г.р.), ученика Хачатуряна, относится к семичастному циклу для различных составов «Европейские соборы». Иллюстративность вплоть до описательности свойственна неторопливой вдумчивой мелодике произведения. И так же как огромен по размерам и знаменит долгостроем почти на двести лет Кёльнский собор, так и «Мотет» показался длинноват и перегружен деталями.
На контрасте прозвучал следом «Дуэт для альта, виолончели и двух пар облигатных очков» Бетховена. Что имел в виду Бетховен, напоминая про обязательные, то есть «облигатные» очки у музыкантов, неизвестно. Разве что много мелких нот и украшений, для точного «выигрывания» которых его современникам требовалось надевать очки. Сейчас Дуэт «услышался» чистым, свежим, весенне-цветочным островком в программе. Интересно, что оставшись без контрабасового фундамента, тембры альта и виолончели приобрели прохладную хрустальность.
Альфред Шнитке,”Himn N 2” для виолончели и контрабаса. Пьеса, в которую погружаешься, как в транс, и время останавливается, и тянется-тянется музыкальная ткань, почти мучительно, но прерывать этот мазохизм не хочется. Флажолеты виолончели создавали эффект пространственности, акустического 3D.
Сочетание в дуэтах соседних по тесситуре инструментов (альт – виолончель, виолончель – контрабас) можно назвать братским родством, когда в отдельных пассажах высокий регистр одного сливается с серединой другого и только глазами понимаешь, кто сейчас играет. А вот когда соединяются не столь близкие родственники, как альт и контрабас – это прекрасно, как любовь. Дуэт “Escenas del Sur” Эфрена Ошера запомнился мрачноватой проникновенной чувственностью и соразмерностью формы.
И снова, как лукавый турок прихлёбывает после жгуче-чёрного кофе родниковой воды, нам сыграли в завершение первого отделения Концертино ми минор для альта, виолончели и контрабаса Бернхарда Ромберга. Основатель немецкой виолончельной школы Бернхард Ромберг (1767-1841) писал милую сентиментальную музыку. Безупречно удобную для инструментов. Воспринималось как десерт – высшее кулинарное, а здесь – исполнительское мастерство, но употреблять лучше изредка и особо приятно после терпкого и горького – в виде современных авторов.
Евгений Румянцев
Второе отделение обрамляли трио в начале и конце, между которыми каждый участник солировал, вернее, ансамблировал с электроникой, то есть накладывал акустическое звучание своего инструмента на созданную заранее или подаваемую через компьютер многокомпонентную аудиодорожку.
Для разминки музыканты нырнули совсем глубоко – в 17 век. Мэтью Локк, автор «Фантазии» до минор для трёх виол да гамба, считается англичанами наиболее значительным до Пёрселла автором музыки для национального театра. Григорий Кротенко взял в руки изящную виолу да гамба, партии двух других виол исполнили виолончель и альт. Пьеса прозвучала прозрачно и трогательно, и быстро закончилась, что немаловажно.
Все три современных опуса с применением «спецсредств», напротив, грешили растянутостью и долготой. Смонтировать бы, урезать на две-три минуты – только во благо впечатлению. Но авторы обидчивы к любым купюрам. Увы!
Сергей Полтавский
Пожалуй, самый спорный номер достался Сергею Полтавскому. Ильва Лунд Бергнер «Palabras» для альта и электроники. Полтавскому не привыкать работать со звукоснимающим микрофоном на деке и вторым планом, льющимся через динамики. Но Малый зал консерватории всё же не предназначен для синтетического жанра. В партере мешанина общего саундтрека явно забивала натуральный альт, при том, что музыкой записанное можно назвать с трудом, скорее некий фон из паразитных шумов, мотающих нервы всем нам ежедневно.
Интересней показалось виолончельное «высказывание», когда Сергей Полтавский, отложив инструмент, сел управлять компьютером на сцене. Вильям Шэннон «Tableau alla Bachiana”. Развёрнутый выразительный монолог виолончели можно переименовать – «Бах сквозь призму XXI века». Вполне традиционная импровизация «в стиле» дополнялась с пульта радио разговорами, городскими звуками. Но на сей раз всего было в меру.
Григорий Кротенко
Наконец, выход Григория Кротенко перевернул все представления о возможном и приличном на контрабасе и с ним в руках. Александра Филоненко, выпускница Московской консерватории, постоянно живущая в Германии, создала “Jackson G” для контрабаса и электроники. Параллельно нотной строке партии контрабаса в партитуре выписаны стихи по-немецки, фамилия поэта как раз Jackson. Декламировать нечто на языке Шиллера и Гёте Григорий Кротенко начал, выходя на сцену, ещё до того, как поднял и поставил «к бою» инструмент. О чём те строки поначалу хотелось понять. Но в процессе исполнения литературное любопытство уступило место пониманию абсурдности ситуации. Богатырского вида музыкант, владеющий своим могучим инструментом безраздельно свободно, то кричит в микрофон, то бормочет, то почти подпевает. Переходит голосом с манерного фальцета на приказной тон фюрера, что-то шепчет страстно, мефистофельски похохатывает. Вдруг среди немецкого речевого потока отчётливо слышно: «Серёга, лови!» – это к Полтавскому за компьютером – напускающему электронного тумана и усиливающему голос. Мимика, пластика Кротенко – театр одного актёра. При том, что поиграть на контрабасе ему тоже досталось всеми возможными приёмами и по всему диапазону. Это уже целый перфоманс, и жаль, что «Мелодия» выпускает только аудио CD. Такое надо видеть! Кому-то, возможно, показалось хулиганством, особенно в стенах консерватории. Но если отбросить предрассудки – гарантированы около 10 минут оздоровительного потокового смеха, упоения действом как таковым, не вникая в смыслы и подтексты.
После бурных аплодисментов заключительное трио Питера Везенауэра «Lasterhattes Trio» поставило академическую жирную точку в программе вечера.
Отрадно было видеть в программе и слышать перед началом концерта объявление ещё одного участника, особо ценного, учитывая электронную составляющую некоторых опусов. Михаил Спасский, высококлассный звукорежиссёр Московской консерватории, весь вечер «рулил» за пультом в аппаратной Малого зала, и наверняка ещё поколдует при мастеринге CD, добиваясь «естественного результата неестественными средствами» – цитата одного из основоположников отечественной звукорежиссуры.
Хочется верить, что и законсервированный на диске вариант «Низких струнных» доставит радость ценителям креативного подхода к камерному музицированию. Но как жаль всех упустивших возможность побывать на концерте 29 сентября и оставивших пустовать новые бархатные кресла Малого зала.
Фото Ира Полярная
Пока нет комментариев