Три загадки на пути к любви

фото Вячеслава Бакулева

В Государственном театре оперы и балета имени П. И. Чайковского (г. Ижевск) состоялась премьера оперы Джакомо Пуччини «Турандот», режиссёром которой выступил главный балетмейстер театра, заслуженный деятель искусств Удмуртской Республики Николай Маркелов. Эта опера впервые поставлена в Удмуртии и приурочена к 90-летию первого исполнения «Турандот», состоявшегося в театре Ла Скала 25 апреля 1926 года.

Как известно, Пуччини страдал тяжёлой болезнью, поэтому не дописал финал оперы. Принято считать, что смерть, по определению Артуро Тосканини, дирижировавшего премьерой, «вырвала перо из рук композитора». Но Николай Маркелов считает иначе: «Я не согласен с тем, что опера Пуччини не закончена. Он писал её четыре года. И если бы посчитал нужным, то создал бы финал за ночь, но он раз за разом отвергал предлагаемые либреттистами варианты текста». То ли композитору не давался финал, то ли он хотел сделать его таким же сказочным и необычным, как сам сюжет, и не просто необычным, а эмоциональным взрывом. А тут ещё болезнь в буквальном смысле взяла Пуччини за горло… Таким образом, в «Турандот» уже не три, а четыре загадки.

Но прежде – другие «ребусы»: почему успешный балетмейстер, создавший немало балетных постановок в разных театрах страны и мира, обладатель нескольких дипломов и премий за творческие достижения решил поставить оперу, в частности, «Турандот»?

«Эта опера не давала мне покоя лет с четырнадцати, – говорит Николай Маркелов. – Когда я учился в Саратовском хореографическом училище, то проводил выходные дни в фонотеке с клавиром, а вечера – в опере. Я тогда посмотрел и послушал много прекрасных произведений, но «Турандот»… Она стала настоящим потрясением. С тех пор я постоянно думал о ней, мечтал поставить это удивительное творение, созданное композитором, который весь свой талант отдал на службу театру. Пуччини за всю свою жизнь не написал ни одной симфонии, ни одного балета. Только оперы! «Турандот» – сложнейшее произведение. Это, можно сказать, последняя классическая опера не только у Джакомо Пуччини. На «Турандот» вообще закончилась история классической оперы. Но не это основная причина. На самом деле, таких причин три. Партию Турандот, ввиду её колоссальной сложности, в мире поют единицы. Известно, что знаменитая венгерская певица Ева Мартон буквально кочевала из одного театра в другой, исполняя партию Турандот. Спектакли ставились, а исполнительницы главной роли не было. Ижевскому театру повезло: у нас есть солистка – сопрано Татьяна Силаева, которой по плечу партия «ледяной принцессы».

Вторая причина – наш театр носит имя великого композитора Петра Ильича Чайковского, и это накладывает на всех нас большую ответственность за репертуар, за качество постановок. «Турандот» – шаг к новым рубежам, новым возможностям и достижениям, – убеждён Николай Маркелов. – Скептики, возможно, скажут, что такую оперу могут позволить себе только Большой или Мариинский театры, но с какой отдачей работали на репетициях и вокалисты, и хор, и оркестр! А когда люди так горят идей, они горы свернут! И тут мы подходим к третьей причине. Я не разделяю для себя балет, драму, оперу – для меня это всё Театр. Ну, и сегодняшняя тенденция такова, что жанры и даже профессии становятся более синтетическими. К примеру, хореографы Алла Сигалова и Георгий Ковтун или известный художник Франко Дзеффирелли выступали как оперные режиссёры, а виды искусства, вышедшие из оперы, – балет, симфонические концерты, хоровое пение – вновь объединяются. В этом синтезе появляются новые краски. И в таком объединении нет ничего странного, если человек любит театр, любит искусство.

фото Вячеслава Бакулева

Мне хотелось соединить весь наш театр в едином творческом порыве – донести до зрителей потрясающую музыку Пуччини, которая была написана, можно сказать, ценой жизни. В спектакле заняты все: солисты-вокалисты, балет, хор, оркестр. Это очень »населённая» постановка»».

Ну вот, «загадки» постановщика разгаданы, переходим к загадкам Турандот, непостижимой принцессы Востока и таинственной оперной героини Запада.

Как ни странно, история о Турандот имеет вовсе не китайское происхождение. В поисках истоков её сюжета исследователи обращаются к средневековой арабской и персидской литературе: к поэме Низами «Семь красавиц» и к сказкам «Тысячи и одной ночи». На их основе в середине XVIII века венецианский драматург Карло Гоцци написал свою театральную сказку «Турандот», перенеся место действия в условный, сказочный Китай.

Пуччини никогда в Китае не был, но, обратившись к этому экзотическому сюжету, он занялся детальным изучением специфики национальной музыки Китая и создал в своей опере виртуозное соединение восточного и западного музыкальных стилей. Столь же серьёзно при создании «Турандот» он отнёсся и к истории, религии, философии Китая, что нашло отражение в либретто.

Итак, император Китая хочет выдать замуж свою дочь, принцессу Турандот (в первом спектакле – прима Ижевского театра Татьяна Силаева, во втором – солистка Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко Наталья Мурадымова), но Турандот сопротивляется изо всех сил. В её душе живёт непреодолимый страх перед мужчинами, вызванный историей многовековой давности, когда другую китайскую принцессу, Лоу-Лин, обманул под видом любви и убил один из претендентов на её руку (но, очевидно, без сердца).

«За тот крик, за ту гибель никто меня не получит никогда», – заявляет Турандот. Но противостоять отцу-императору, не желающему понять свою дочь, Турандот очень трудно. Не потому ли она придумала, выражаясь современным языком, тест, состоящий из трёх загадок, которые принцы, претендующие на неё, должны отгадать? Однако загадки сформулированы так, что найти отгадки не удаётся никому. И летят, летят, отрубленные головы с плахи. Здесь Николай Маркелов и художник-постановщик Сергей Новиков (Санкт-Петербург), чтобы избежать жестокого натурализма (а постановка хоть и сказочная, но академическая), придумали некое символическое место казни, похожее, скорее, на подиум, по форме и размерам напоминающий гигантский ровный пень. Размещённая в центре сцены, эта плаха-подиум словно разделяет мир императорского дворца и мир простых смертных, а если даже не простых (принцы всё-таки), но, несомненно, смертных. И вот в момент, когда по ходу сюжета принцам отрубают головы, на эту плаху с колосников падает острый меч и вонзается в неё горизонтально, жутковато подрагивая ещё несколько секунд. Затем – мгновения темноты над плахой, за которые со сцены исчезают и жертва, и орудие казни. К слову, так же будет представлено и самоубийство Лиу (Юлия Ковалёва и Алла Захарова).

Но Персидский принц (артист балета Роман Владимиров) оказался таким молодым и таким красивым, что толпа, собравшаяся на зрелище, вступилась за него, моля Турандот о пощаде. Увы, всё напрасно. Принц Калаф (Дмитрий Шиврин и солист Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко Дмитрий Полкопин) посылает проклятье жестокосердной и в этот момент впервые видит её. Он ослеплён этим видением. Его решение непоколебимо: Турандот или смерть! Ни отец, скитающийся свергнутый татарский царь Тимур (в обоих спектаклях – Андрей Какошкин), ни его рабыня Лиу, тайно влюблённая в Калафа, ни министры императора Пинг (Иван Слепухов, Иван Ардашев), Понг (Алексей Городилов) и Панг (Владимир Нефёдов) не в силах отговорить безумца. Если Турандот уверена, что «загадок – три, а смерть одна!», то Калаф, преисполненный любовью и верящий в свою победу, утверждает: «Загадок – три, а жизнь одна!». И трижды бьёт в гонг.

фото Вячеслава Бакулева

Этот гонг – тоже сказочный и весьма условный. Размером с большой чемодан, сделанный как будто бы из полупрозрачной слюды, с разными гранями и полированным кругом посередине, он подвешен в центре сцены, рядом с плахой и служит точкой отправления важнейших событий оперы, являясь в то же время и важным «действующим лицом». Сейчас он – гонг, а в сцене пекинской ночи, когда всё население пыталось выяснить имя принца-смельчака, – зловещий отсвет луны; позднее – магический кристалл, проходя сквозь который, изменяется сознание главных героев. Так, после самопожертвования Лиу, Калаф оставляет мысль о Турандот и уходит с похоронной процессией. А в пронзительном финале спектакля «ледяная принцесса», оставшись в полном одиночестве, пытается вернуться к себе во дворец и идёт к нему в глубину сцены, но тут ей преграждает дорогу маска смерти, красиво выполненная (ну, для принцессы же!), сверкающая чернёным серебром. Турандот в ужасе отшатывается и идёт влево, но и там маска смерти, уже другая. Она в отчаянии надеется пройти с правой стороны – и здесь её встречает такой же зловещий лик, уже третий. Тогда Турандот становится на колени и склоняется над едва теплящимся фонариком, оставшимся от Лиу. Может быть, этот фонарик – символ зарождающейся в ней любви?

Ижевская постановка необыкновенно красива и поэтична. В ней мало декораций, и это в данном случае – большой плюс, потому что роль декораций играет балет. Вообще, хореографией пронизан весь спектакль, что делает довольно статичную оперу «Турандот» живой и жизненной, несмотря на сказочный антураж. Хор часто танцует и пританцовывает, проявляя чудеса пластической выразительности, а если даже и не танцует, то стоит в «говорящих» позах. Замечателен танец Лунных дев (ведь многое происходит в сказке ночью) в потрясающей красоты платьях со шлейфом из струящейся и переливающейся серебристой ткани и головных уборах, в которых отражается луна (художественность света – особая «статья» постановки). Лунные девы скользящими, неслышными шагами вдруг появляются ниоткуда, словно возникшие из лунной дорожки, и изящными, лёгкими движениями создают атмосферу ночи – насколько прекрасную, настолько же и опасную. Юные ученики балетной школы при театре в нежных розовых костюмах выпархивают с обеих сторон кулис, держа в руках пушистые ветки цветущей вишни, и садятся вдоль рампы, изображая сад. Во втором акте они же, но в других костюмах, живописно рассыпаются по сцене с китайскими фонариками. Великолепен танец огня, где балерины в алых платьях с рукавами в виде языков пламени создают некий костёр-цветок (в тот момент, когда хор поёт, что там, «где правит Турандот, – огонь и кровь»). Выразительная, не без комизма и иронии, пластика у Пинга, Понга и Панга.

фото Вячеслава Бакулева

Костюмы, особенно главных героев, просто музейного уровня! Ну, а платья Турандот – истинно царские: дивный, затейливый покрой, делающий исполнительницу этой партии очень величественной, потрясающая своей художественностью золотая вышивка, мантия… Ошибиться невозможно: в таких одеяниях может появиться только императорская дочь.

Визуальный ряд поражает воображение яркостью, изяществом и хорошим вкусом, а музыкальный к этому приближается. Оркестр под управлением Николая Рогатнева играл если не с упоением, то очень вдохновенно, на ура справившись с непростой партитурой «Турандот». Так же замечателен был и хор (хормейстер – Людмила Елисеева). Татьяна Силаева и Наталья Мурадымова оказались убедительными Турандот и вокально, и артистически, а вот Калаф впечатлил только в исполнении Дмитрия Полкопина. Юлии Ковалевой, обладающей очень красивым голосом, идеально подходящим для Лиу, к сожалению, оказались не по силам технические сложности партии. У Аллы Захаровой голос несколько более лёгкий и лирический, чем предполагает партия Лиу, но молодая певица исполнила её благополучно. Стабильно хорошо пели Андрей Какошкин (Тимур) и Валерий Демин (Китайский император).

Ижевская «Турандот» – не просто премьера и не просто новая оперная постановка, а выдающееся произведение театрального искусства. Причём по всем параметрам: по режиссуре, по музыкальной части, по художественному оформлению, по красоте исполнения и оперными артистами, и балетными, и по тому впечатлению, которое спектакль оставляет в сердцах публики – стоячие овации на обоих показах в не самом оперном на свете городе и долгие обсуждения по окончании спектакля.

Но есть ещё один вывод, и, может быть, самый главный. Постановка Николая Маркелова заставляет посмотреть на Турандот другими глазами. Принято считать, что китайская принцесса – жестокая мужененавистница. Не случайно же хор поёт: «Где Турандот, там смерть». Но если посмотреть глубже, то эта характеристика принцессы, на мой взгляд, поверхностная.

Во-первых, в музыке Пуччини, характеризующей Турандот, нет ни одной вокальной строчки, которая бы намекала на её чувственность или лиричность, но и какой-то особой жестокости тоже нет, скорее, грозность, неприступность.

Во-вторых, принцессе всего шестнадцать лет, и у неё в душе – сквозь века – звучит голос Лоу-Лин, обманутой мужчиной и погибшей от насилия. Ей бы подружек, мамок-нянек, психотерапевта, наконец (привет, XXI век!), а не слышащий дочь отец-император её замуж выдаёт! Традиции империи превыше всего! Турандот приказывает отрубать головы неудавшимся кандидатам в женихи не из-за жестокости, а с целью самосохранения. Только так она может справиться со своим внутренним страхом перед мужчинами. И текст её роли объясняет это: «Ах, пылай во мне, сознание священной чистоты!». Не «всех вас поубиваю и порадуюсь этому», а во имя «собственной священной чистоты»! Эта же идея повторяется в сцене, когда Калаф разгадал все загадки и император изрёк, что принц теперь её жених. На реплику отца «Моя клятва священна!», принцесса в отчаянье восклицает: «Твоя дочь священна!». То есть, имеет место не мужененавистничество, а мужебоязнь.

В-третьих, как Турандот при таком воспитании могла знать, что такое любовь? Не случайно, когда Лиу заявила, что только она одна знает имя принца, отгадавшего загадки, но не скажет никому и ни за что, Турандот удивилась: «Что даёт тебе такие силы, рабыня?» А услышав в ответ: «Любовь!», призадумалась… Послушайте музыку этой сцены! Вероятно, только с сего момента принцесса стала осознавать, что любовь существует, и начала думать о том, что же это такое. Так что не клеймите её за жестокость. Осуждать – просто. Пожалейте Турандот!

Фото предоставлено Ижевским театром оперы и балета