В свои двадцать лет Дмитрий Дмитриевич Шостакович уже успел добиться признания в качестве композитора. Об этом свидетельствует, в частности, интерес, проявленный к нему со стороны Агитационного отдела музсектора Госиздата: отмечался десятилетний юбилей Октябрьской революции, и именно Дмитрий Дмитриевич получает заказ на создание симфонии, посвященной этой знаменательной дате.
Не стоит думать, что композитор взялся за эту работу с неохотой, исключительно из страха перед недовольством властей: пройдут годы, прежде чем он вступит в конфликт с властью, установившейся в результате революции, а пока события 1917 г. видятся ему обновляющим вихрем, воплощением идей свободы и справедливости. Создавая этот своеобразный «музыкальный монумент», Шостакович не лгал – впрочем, гениям вообще не свойственно лгать. Единственное, что расстраивало композитора – это навязанный ему бездарный текст Александра Безыменского, предназначавшийся для хорового раздела.
Программная симфония, получившая название «Октябрю», стала необычной и по форме, и по составу исполнителей. Она одночастна, что сближает ее с жанром симфонической поэмы. Некоторые исследователи усматривают в ней признаки вокально-симфонического диптиха, поскольку в ней задействован смешанный хор. По своему образному строю и эстетическим принципам она весьма близка агитационному искусству той эпохи – ярким образцом его было, например, действо «Взятие Зимнего дворца» с участием нескольких воинских подразделений, разыгранное на площадях и набережных Петрограда в 1920 г. Это было искусство улиц и площадей с характерными признаками: грандиозный масштаб, броские сцены, множество шумовых эффектов (это есть и в Симфонии № 2 – композитор вводит в партитуру даже… заводской гудок). Вместе с тем, Шостакович применяет здесь новую для той эпохи атональную технику – которая, впрочем, как нельзя более подходила для музыкального воплощения общественных катаклизмов.
Хотя Симфония № 2 и одночастна, тем не менее, в ней выделяется несколько разделов, по своей драматургической функции сопоставимых с частями сонатно-симфонического цикла. Собственно симфоническая часть (без участия хора) написана в атональной технике (никогда она больше не представала у Шостаковича вот так – в чистом виде). В пределах этой части выделяются три раздела. Первый – Largo – это хаос и анархия. Сначала вступают низкие струнные, затем последовательно солирующая скрипка, кларнет, фагот, прочие деревянные духовые и струнные. Пласты оркестровой фактуры движутся совершенно независимо друг от друга – ни интонационно, ни тонально они не связаны. Создается впечатление неорганизованной толпы. Призывные реплики труб вносят организующее начало в этот звуковой массив, ускорение темпа подводит к следующему разделу – Allegro molto с чертами маршевости. Третий раздел – фугато в темпе Presto – являет собою наиболее сложную полифоническую часть произведения. Она вызывает ассоциацию со стремительным движением к некой цели – но когда кажется, что цель достигнута, облик музыки неожиданно меняется, и далее следует лирическое соло кларнета, а затем – скрипки. Раздел завершается вступлением самого необычного «инструмента» – заводского гудка, который поддерживают ударные.
Хоровой раздел по своему музыкальному языку противоположен симфоническому: вместо атональности – ясная тональная гармония, вместо свободно наслаивающихся пластов – аккордовая и имитационно-подголосочная фактура. Оркестр здесь в основном аккомпанирует хору, поющему (точнее, скандирующему) стихи Безыменского.
Торжественное исполнение состоялось накануне праздника – 6 ноября 1927 г. – в Ленинграде. Исполнение было успешным, но дальнейшую судьбу симфонии счастливой назвать нельзя. Ее часто обходят вниманием дирижеры, с удовольствием исполняющие другие симфонии Дмитрия Дмитриевича Шостаковича. Не в чести она и у музыковедов, многие из которых спешат объявить ее «неудачей» композитора, упрекая его в «неожиданной примитивности» и даже «искусственности» финала. Впрочем, композитор впоследствии и сам утверждал, что эта симфония и следующая – «Первомайская» – ему не удались. Тем не менее, Вторая симфония заслуживает того, чтобы присмотреться к ней пристально. Это был весьма смелый (особенно для того времени) эксперимент – сочетание в одном произведении тональности и атональности. Интересна она и как музыкальное воплощение такого сложного социально-психологического явления, как массовое движение – и Октябрьская революция, которой посвящена симфония, была лишь одним его примером.
Музыкальные Сезоны
Пока нет комментариев