Линда Хаакана (Джульетта), Илья Болотов (Ромео). Фотограф Сакари Виика (Sakari Viika)
На балетной сцене «Ромео и Джульетта» Сергея Прокофьева в числе рекордсменов по числу редакций. Вот и в Хельсинки Национальная опера Финляндии приобщилась к этому списку, показав 26 августа премьеру. Постановку доверили Наталье Хоречна (Natalia Horecna). Бывшая танцовщица Словацкого национального театра и Гамбургского балета под руководством Джона Ноймайера ныне набирает известность в качестве балетмейстера.
Нарушая сложившуюся балетную традицию, Наталья Хоречна ставит на афише своё имя перед именем Сергея Прокофьева. В данном случае это оправданно, так как композитор такой партитуры не создавал: хореограф свободно меняет её части, не считается с темами персонажей, отдавая музыкальные характеристики одних героев другим.
Впрочем, вольно обходится хореограф не только с Прокофьевым, но и с Шекспиром. Начинается спектакль с появления Ромео (Илья Болотов, выпускник Пермского хореографического училища), который с сигаретой и книгой в руках пристраивается в кулисе во время первой картины. Намек ли это на то, что всё происходящее – итог его одурманенного курением сознания? Неясно, но возможно. На сцене динамичная круговерть массы персонажей, сразу распознать которых непросто. Среди них – утрированно косолапая Джульетта с пистолетом у виска. Линда Хаакана (Linda Haakana) рисует Джульетту резвой простушкой; во втором составе у Люси Ракосниковой (Lucie Rakosnikova) она утончённее, но чем вызвана попытка самоубийства юной девы в первые минуты спектакля, в любом случае останется тайной. К счастью, её обезоруживает экзотический персонаж, вызывающий оживление в зале: жёлтая пижама с весёлыми бабочками, на голове малиновая кипа и такого же цвета тапочки. Это патер Лоренцо!
Линда Хаакана (Джульетта), Илья Болотов (Ромео). Фотограф Сакари Виика (Sakari Viika)
С остальными персонажами художник по костюмам и сценограф Христиан Девос (Christiane Devos) обошёлся менее изобретательно, в основном нарядив их в халаты, порты, ночнушки. А его сценография – по сравнению с костюмами – совсем скупа. Чёрный квадрат сцены сменяет изображение хрущёвок с пустыми глазницами окон и закрывающие весь задник огромные зловещие орлы, ассоциирующиеся с фашистской Германией (они же будут балконом Джульетты). На этом фоне идут важнейшие события. Персонаж с табличкой «Бал» раздает хохочущей толпе бесплатные приглашения на означенное мероприятие. Первая встреча Ромео и Джульетты проходит как бы между делом; ничто в весёлой возне юношей не предвещает смерти Меркуццио, но неожиданно он, истекающий кровью, Тибальд и ещё трое падают бездыханными. Среди этих тел катаются охваченные страстью Ромео и Джульетта. Их занятия любовью прерывает появление странной парочки: Лоренцо и Кормилица с букетом цветов. Священнослужитель, игриво подбрасывающий свою партнёршу, на ночной площади оказался, видать, неслучайно, но весьма кстати: тут он и «обвенчал» главных героев. После чего все «трупы» оживают, чтобы вскоре снова умереть. Меркуццио, предъявив Ромео часть окровавленного кишечника, падает замертво; Тибальд после драки с Ромео (дерутся, как могут: ? кулаками, ногами) заколот кинжалом.
Второй акт суматошен по движениям, но статичен по развитию событий. Событий тут, собственно, два. Первое: Бенволио с письмом к Ромео носится по сцене в табличкой «Срочная доставка», но, как это бывает и на современной почте, адресата не находит. Второе: сцена в склепе, где особо эффектно показано горе Джульетты. Обнаружив любимого мёртвым, девушка ползает, бьётся в конвульсиях, оглашая тишину (музыка умолкает) неистовыми криками и рыданиями.
Сцена из спектакля. Фотограф Сакари Виика (Sakari Viika)
Загадочна символика, когда после смерти Ромео и Джульетты появляется видеопроекция бегущего на зрителей хромого белого коня со страшной мордой и отваливающейся гривой. Доскакав до рампы, бедное животное рассыпается на кусочки.
По ходу спектакля артисты хохочут, орут, носят таблички с надписями, декламируют на английском, которого большинство финских зрителей не знает, а англоговорящие не понимают из-за дикции танцовщиков. В финале исполнители скидывают с себя костюмы, и на сцене остаётся лишь груда тряпья в луче прожектора.
Такие мюзик-холльные ходы отдаляют спектакль от шекспировской трагедии. Жаль, поскольку Наталья Хоречна может выражаться хореографически серьёзно и оригинально. Это доказывают две введённые в балет пары, названные «духами» (Henget). Не связанные с сюжетом, именно они передают шекспировскую атмосферу и могут трактоваться широко: как символы вечной любви, как бессмертные души героев. Обойдясь здесь без погони за эпатажем, Хоречна сочинила развивающуюся во времени хореографическую тему, нашла её самобытное пластическое воплощение. Удачен выбор исполнителей: в первом дуэте Тиина Миллимяки (Tiina Myllymaki) и Сергей Попов, во втором Анна Конкари (Anna Konkari) и Михал Крчмар (Michal Krcmar). Главная задача легла на задействованных в первом дуэте звёзд труппы, их хореографический текст был труднее, что вызвано, вероятно, особыми качествами премьера Сергея Попова, ученика Академии русского балета имени А. Я. Вагановой, питомца знаменитого педагога Геннадия Селюцкого. Статный красавец, обладающий выразительной пластикой и стабильной техникой, бывший солист Мариинского театр Попов ныне украшает финскую труппу.
Нет сомнения, что история шекспировских героев и музыка Прокофьева будут и дальше привлекать хореографов. Новинка финской труппы показывает, что ёрничество, неуместная игривость в трагических ситуациях, снижение устоявшихся возвышенных символов, перелицовка партитуры, загадочные виртуальные лошади не могут подменить истинно современные художественные выразительные средства.
Хельсинки
Пока нет комментариев