1 и 2 февраля Михайловский театр представил первый полноформатный балетный спектакль от Ивана Васильева – «Рождественскую историю».
В мире балетного театра ниша новогоднего спектакля прочно занята «Щелкунчиком». В канун Рождества да и всю оставшуюся зиму этот балет идет в самых разнообразных редакциях на всех балетных сценах мира. Иван Васильев, блестящий танцовщик, знаменитый виртуозным прыжком, предложил публике свой зимний спектакль. «Рождественская история» – балет в двух актах, в основу которого легла повесть Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе: святочный рассказ с привидениями». Похвально, что Васильев взялся за что-то новое, а не стал в очередной раз перекраивать образцы классического балетного наследия.
В качестве музыкального оформления был выбран беспроигрышный вариант – П. И. Чайковский, в чьей композиторской коллекции всегда можно найти музыку, подходящую замыслу хореографа. Активно задействовав произведения из «Детского альбома», Васильев сам подобрал и скомбинировал музыкальное сопровождение, вполне соответствующее хореографической драматургии спектакля. К сожалению, Михайловский театр обделил публику живым звуком, заменив оркестр суррогатной фонограммой, что заметно обеднило общее впечатление от спектакля.
С точки зрения художественного оформления балет не блистал роскошью. Скромная мультипликационная 2D-видеопроекция вытеснила рукотворные декорации, оставив зрителю немного бутафории. Видимо, это тот минимум, который театр смог себе позволить.
Итак, занавес поднимается, и под звуки «Сладкой грезы» солнечным утром горожане радуются грядущему празднику Рождества. Вскоре появляется сквалыга Скрудж, главную партию которого исполнил сам автор постановки. Видно, что Васильев задумал наделить персонажа ярким хореографическим языком. Возможно, ему хотелось попробовать себя в кардинально ином амплуа… Но попытка не увенчалась успехом, так как образ скупого старика у Скруджа-Васильева рисует только великолепный грим, полностью изменивший лик танцовщика, и довольно бедная пантомима, в основе которой лежат несколько примитивных жестов, имитирующих жадность и старость главного героя. Абсурд партии состоит в том, что Иван Васильев не смог удержаться в рамках пантомимной роли и все-таки запрыгал. Так, в течение всего спектакля чередовались неуверенные шаги старика с взвивающимися под колосники разного рода jetés и sissonnes. В финальной коде раздобревший старина Скрудж продемонстрировал все лучшее сразу. Было показано трюковое ассорти, включая так называемый «прыжок в кольцо». К сожалению, за всем этим «великолепием» хореографию как таковую удается найти с трудом.
Любовные линии племянника Скруджа Фреда (Алексей Кузнецов) и его жены (Анна Кулигина), клерка Боба Кретчита (Андрей Касьяненко) со своей супругой (Ирина Перрен), а также юного Скруджа (Сергей Стрелков) и его невесты Белл (Элла Перссон) решены средствами классического танца с легким тяготением к contemporary. Васильев говорит, что при постановке хореографии он отталкивается от исполнителя (информация, указанная в программке), но совершенно очевидно, что уровень хореографии не дотягивает до уровня артистов. Возможности солистов труппы Михайловского театра превышают предложенный им материал. Это касается как сложности хореографии, так и актерской составляющей ролей.
Фантастических персонажей Васильев попытался обыграть иначе. Призрак Марли (Александр Омар) спускался в кровать к Скруджу на звенящих цепях-крюках. Взъерошенный бледно-зеленый Марли силится с помощью ломаной пластики и пантомимы объяснить бывшему компаньону, что не в деньгах счастье. После чего появляется Дух прошлого Рождества (Вероника Игнатьева). Мелко семеня по сцене в хитоне, декорированном светодиодами, хрупкое существо, нечто среднее между эльфом и феей, играла со стариком в салочки. Дух нынешнего Рождества (Марат Шемиунов) в образе Лесного царя, водрузившегося на двух помощников, укрытых длинной мантией, выглядел очень величественно. Впоследствии этот Дух перевоплотился в хиреющего и умирающего Скруджа, а его помощники – в Нищету (Андрей Немич) и Невежество (Константин Килинчук), которые буквально разодрали на части бездыханное тело старого скряги. Дух будущего Рождества (Валерия Запасникова) явился главному герою в довольно тривиальном образе смерти. Выйдя из облака густого дыма, облаченная в черную мантию, она, как поводок, накинула веревку на шею Скруджа.
Мотив скупости отражен в спектакле с помощью бухгалтерских счетов. Впервые они появляются у юного Скруджа и разрушают его отношения с невестой. Далее тема вычисления поддержана массовым танцем, где на музыку отрывистого пиццикато танцовщики ведут постоянный счет. Этот танец будет повторен в точности дважды, возможно, чтобы закольцевать обозначенный мотив.
Публика во все времена жаждала хлеба и зрелищ. Что ж, за зрелищную часть отвечал Иван Васильев, который, помимо демонстрации собственных воздушных каскадов, в финале дал Андрею Касьяненко исполнить jetés по кругу, а Ирине Перрен обеспечил финальное фуэте. А за «хлеб» в Михайловском исправно несет ответственность Ginza, благодаря которой театральный буфет не пустеет вплоть до третьего звонка.
Ксения Азеева
Фото с сайта Михайловского театра
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев