1841 г. стал для Роберта Шумана одним из самых счастливых. Композитор испытывал исключительный творческий подъем, одним из результатов которого стало создание Симфонии № 1 си-бемоль мажор в январе того года. Сообщая в одном из писем о ее завершении, композитор признается, что эта работа его «сделала… вполне счастливым». Какой смысл вкладывался автором в это сочинение? Шуман определил симфонию как «Весеннюю», а в письме к Луи Шпору говорит, что создавал ее в том «весеннем порыве», который охватывает человека «всякий раз по-новому». Композитор уточняет, что он не имел намерения изобразить в музыке этот «весенний порыв», но переживал его, создавая симфонию, и это наложило отпечаток на ее облик. Иными словами, говоря о си-бемоль-мажорной симфонии как о «Весенней», Шуман имел в виду не картины пробуждающейся природы, а определенное душевное состояние, которое с весной может ассоциироваться.

Впрочем, некие картины тоже представлялись композитору – судя по тому, что первоначально он намеревался дать каждой из частей своей Первой симфонии программное заглавие. Первая часть должна была именоваться «Началом весны», второй части он дал название «Вечер», третьей – «Веселые забавы», а финал должен был называться «Весна в разгаре». Более того – первой части композитор планировал предпослать в качестве эпиграфа фрагмент из стихотворения немецкого поэта Адольфа Бётгера. В конечном итоге Шуман отказался и от заглавий, и от эпиграфа – Симфония была опубликована без них (тем самым композитор признавал, что во главу угла ставились не картины весны, а именно душевное состояние). Тем не менее, связи с этими образами и со стихотворением Бётгера он не отрицал: на своем портрете, подаренном поэту, композитор поместил дарственную надпись в виде нотной записи с объяснением: «Начало одной симфонии, навеянной стихотворением Адольфа Бётгера – поэту на память о Роберте Шумане». Более того, в некоторых письмах композитора содержатся указания на образы весьма конкретные – например, во вступлении к первой части, по его словам, «будто повсюду начинает зеленеть и, быть может, даже вылетает мотылек».

Часть первая – Andante un poco maestoso – Allegro molto vivace – открывается вступлением, неторопливость которого оттеняет последующее Allegro. Медные духовые, а затем и все инструменты оркестра мощно провозглашают фанфарный мотив, который Шуман определил как «призыв к пробуждению», звучащий «сверху». Во вступлении этот «призыв» еще носит сумрачный оттенок, но он подготавливает оживленную перекличку «весенних зовов». Им контрастирует легкий пассаж солирующей флейты (возможно, именно его имел в виду композитор, когда говорил о «вылетающем мотыльке»). Такое сопоставление торжественных фанфарных мотивов, имеющих оттенок маршевости, с грациозными и легкими сохраняется и в главной партии. Легкость и некоторое очаровательное «простодушие» этой темы заставляет вспомнить о симфониях Йозефа Гайдна. Эта ориентация на образцы музыки классицизма подчеркивает свежесть первозданного чувства, но тональные «краски» здесь типично романтические. Побочная партия контрастна главной, но сохраняет общую ритмическую основу с нею (которая, впрочем, оказывается завуалированной). Разработка начинается с варьированных повторений тем, но постепенно развитие музыкального материала усложняется и расширяется. У солирующего гобоя возникает новая лирическая тема. Она подчеркивает то чувство радостного воодушевления, которое пронизывает разработку, имеющую классически четкие очертания. За краткой репризой следует развернутая кода. Она звучит как яркая картина «праздничной суеты», прерываемой новой лирической темой. Завершается первая часть вихревым танцевальным движением.

Во второй части – Larghetto – господствует стихия лирической песенности. Скрипки в октаву излагают кантиленную мелодию, поддерживаемую напевным басом и трепетной фигурацией других струнных. Во втором проведении – в теплом виолончельном тембре, сопровождаемая пиццикато струнных и аккордами духовых – она становится еще более вдохновенной. В среднем разделе появляются умоляющие интонации, проходящие в имитациях.

Третья часть – Scherzo. Molto vivace – действительно напоминает «веселые забавы». Скерциозная первая тема исполнена мужественной энергии, несмотря на минорный лад. С нею сопоставляется другая тема – игривая и кокетливая. В первом трио регистровые и тембровые переклички сопровождаются интересными ладотональными сопоставлениями, а во втором трио варьируются элементы первой темы.

В четвертой части – Allegro animato e grazioso – главная роль принадлежит радостной и энергичной теме вступления. Ее вариант появляется в экспозиции после беззаботной главной партии и оживленной, но таинственной первой темы побочной, позаимствованной автором из «Крейслерианы». Новые варианты темы вступления появляются в разработке, а в коде ее интонации звучат жизнеутверждающе и празднично.

Симфония № 1 впервые прозвучала в 1851 г. в Дюссельдорфе, дирижировал сам Роберт Шуман.

Все права защищены. Копирование запрещено