Нет, не юбилей. Даже не день рождения. Просто неожиданная встреча: во время репетиции в финском городе Хямеэнлинна в зале увидел знакомое лицо с естественной для него сияющей дружелюбной улыбкой. В перерыве подошёл – встретились как родные! Просто молодец – в свои восемьдесят шесть сохранить эту открытость и энергию…
Но начну издалека, от Харона и его знаменитого парома.
Лодочник из Аида был знаком каждому греку, разумеется, до определённого момента только заочно. Несколько позже о нём узнала вся Ойкумена. Шли века, и древнегреческая концепция переправы на тот свет дошла и до Суоми, хотя и с некоторыми модификациями. Финские специалисты в области ритуальных услуг, основываясь на данных, предоставленных этнографами, описывают потусторонний пейзаж и соответствующие транспортные услуги следующим образом: «Туонела, царство мёртвых, окружённое бурной рекой, по которой величественно плавает чёрный лебедь».
В общеевропейский культурный обиход финский эпос «Калевала», частью географии которого является Туонела, ввёл Элиас Лённрот, финский языковед и врач, а мировую известность литературной основе финской национальной идентичности обеспечил Ян Сибелиус, написав в середине 1890-х годов оркестровую сюиту «Четыре легенды о Лемминкяйнене». Лемминкяйнен – это главный герой финского народного сериала. Самой известной и часто исполняемой частью сюиты стала пьеса «Туонельский лебедь», достаточно точно выражавшая эпичнейший художественный образ, а потому ещё более мутная и глубокомысленная, чем прочие произведения финского классика.
Но здесь для полноты картины требуется ещё один шаг назад и в сторону.
«Туонельский лебедь» Сибелиуса, будучи формально симфоническим произведением, по факту представляет собой сольное произведение для английского рожка – как музыкального инструмента, своим тембром наиболее адекватно изображающего особенности загробного мира в финской локализованной версии. То есть имеется в виду тихое спокойное прохладное место, где уже никто никуда не спешит и все основные страсти ограничены личными проблемами рожкиста. Музыка сама по себе, можно сказать, красивая, но невнятная ровно настолько, что, во-первых, неочевидно, что именно делают все, за исключением солиста, а во-вторых, ему, то есть солисту, необходимо предпринять недюжинные творческие усилия для того, чтобы придать произведению смысл и форму. Но и это ещё не всё, поэтому мы совершаем прыжок примерно на сорок лет назад, в начало восьмидесятых.
Если кто помнит, в те времена СССР и населяющий его советский народ по инерции продолжал строить коммунизм, что обусловливало некоторые поведенческие правила и реакции. Поэтому понять, каким образом Лёня Крылов встретился в Нью-Йорке во время гастролей ГАСО с выдающимся американским гобоистом и педагогом русского происхождения Исаем Белинским, теперь уже довольно трудно. Это было не положено. Лёня Крылов – выдающийся исполнитель на английском рожке, солист у Мравинского и Светланова, личность абсолютно безбашенная и эпохальная. Сохранившаяся в моей домашней фонотеке грампластинка с записью Симфонии ре минор Сезара Франка Госоркестром под управлением Е. Светланова это блистательно иллюстрирует: с момента начала соло английского рожка в исполнении Л. Крылова оркестр становился тапёром, обслуживающим потребности солиста. И то, что соло продолжалось чуть более минуты, лишь подчёркивало уровень «мастера эпизода». Л. А. Крылов требовал, чтобы я называл его Лёней, а я, естественно, упирался и называл его Леонидом Александровичем, что было, разумеется, более естественно, учитывая разницу в возрасте, статусе и общенациональные традиции.
В общем, Исай Белинский подарил Л. А. Крылову свой сборник, под обложкой которого были собраны все наиболее существенные оркестровые фрагменты для гобоя и английского рожка. В нашем мире, который находился по эту сторону железного занавеса, где не всё покупалось и продавалось, этот сборник справедливо можно было считать драгоценностью.
Сканеров и ксероксов в современном понимании тогда не существовало. Копировальная машина тех времён представляла собой механизм, занимавший довольно большую комнату, требующий эффективной вытяжки, потому что в воздухе витало значительное количество угольного порошка. Человек, делавший на нём копии документов и отвечавший за этот прибор, получал молоко за вредность и три литра спирта в месяц на протирку барабана с селеновым покрытием. Кроме того, за прибором и обслуживающим его человеком наблюдали соответствующие органы, потому что из «Краткого курса ВКП(б)» они прекрасно знали, на что способны люди, грамотно использующие множительную технику. (В этом смысле, несложная экстраполяция советских нравов и обычаев на наше время позволяет предположить крайнюю маловероятность того, что такой прибор, как принтер, нашёл бы своё место в каждом доме в случае продолжения основных традиций Великого Октября.)
Вы видите не полный текст статьи. Оформите подписку, чтобы увидеть материал целиком.
Вы можете прочитать текст не оформляя подписку. Оплатите доступ к материалу на одни сутки.
Пока нет комментариев