Часть вторая.
Часть первая ссылка
ДРУГОЕ ПРОСТРАНСТВО
Ну и о собственно открытиях новой для слушателя музыки. Для меня они начались с премьеры – через 80 лет после написания – СИМФОНИИ ГЕОРГИЯ СВИРИДОВА, которую с одобрения наследников композитора (ее же и разыскавших буквально «в бабушкином диване») исполнил Иркутский губернаторский симфонический оркестр под управлением Илмара Лапиньша. Это исполнение посчастливилось услышать во время пребывания на фестивале Дениса Мацуева «Звезды на Байкале» в Иркутске. Впечатление ярчайшее: при неизбежных следах юношеской наивности (это работа 21-летнего студента Ленинградской консерватории, еще даже не ставшего, а только мечтавшего стать учеником Шостаковича), это партитура с очевидно зарождающейся, знакомой нам по зрелым сочинениям свиридовской интонационностью, притом захватывающая обжигающей страстностью. Мне она показалась вряд ли менее убедительной, чем 1-я симфония Шостаковича, в которой тоже ведь отчетливы юношески-наивные черты, но та известна всему миру. Тут сказалась коренная разность личностей: Дмитрию Дмитриевичу был лестен мировой успех его партитуры, а известный своим самоедством Георгий Васильевич убрал не вполне, по его мнению, совершенное детище подальше от посторонних глаз…
Череда музыкальных открытий ярко продолжилась на традиционном ФЕСТИВАЛЕ «ДРУГОЕ ПРОСТРАНСТВО», уже второй раз возглавляемом Владимиром Юровским. Тут, правда, речь, как правило, не шла о мировых премьерах, но где еще у нас в стране можно услышать столь широкий спектр авангардных произведений, от «Групп» Штокхаузена и «Ритуала памяти Бруно Мадерны» Булеза до Opus prenatum Владимира Мартынова и 2-й симфонии Галины Уствольской, от «Маленькой торжественной музыки» Дьердя Куртага и Tehillim («Псалмы») Стива Райха до Симфонии Лучано Берио и супер-монументальной оперы «Эль Ниньо» Джона Адамса?
Раз уж вновь заговорили о Юровском, не могу не напомнить и о сыгранной им и оркестром Московской консерватории столичной премьере «Погребальной песни» Стравинского – тоже разысканном накануне (правда, не в бабушкином диване, а в архивах Санкт-Петербургской консерватории) юношеском сочинении, написанном на смерть учителя – Римского-Корсакова. Парой месяцев раньше москвичей это сделал в Петербурге Валерий Гергиев, обеспечив себе историческое первенство, но Владимир Михайлович, по его словам, за это время успел исправить некоторые текстовые неточности. А главное – в той его февральской программе была метко подчеркнута преемственность поздних сочинений Римского-Корсакова (конкретно – сюиты из «Золотого петушка») с манерой юного Стравинского, в которой, в свою очередь, уже угадываются черты таких признанных шедевров, как, допустим, «Жар-Птица».
Малоизвестных страниц отечественной музыки коснулся и возродившийся несколько лет назад усилиями Петра Айду и других энтузиастов оркестр Персимфанс (его предшественник, Персимфанс революционных лет, т.е. Первый симфонический ансамбль без дирижера, просуществовал с относительно вольного 1922-го по сталинский 1933 год). Выстроившись на сцене БЗК в непривычный для симфонического коллектива круг, артисты исполнили сюиту «На Днепрострое» украинского композитора-академиста Юлия Мейтуса, в молодости, оказывается, увлекавшегося «индустриальным стилем», «декадансную» поэму Сергея Ляпунова «Гашиш» на стихи Арсения Голенищева-Кутузова и даже ритмически-речевую кантату Даниила Хармса (!) «Спасение».
Камерный, но впечатляющий для меня момент: благодаря гастролям Копельман-квартета я узнал, что Евгений Кисин – ко всем своим талантам (уникальный пианист, самобытный мыслитель, поэт) еще и прекрасный композитор, который, не поддаваясь «измам», пишет совершенно живую, сегодняшнюю музыку в русле шостаковичевской традиции (проникновенный и афористичный Струнный квартет).
Продолжая камерную тему, коснусь Дягилевского фестиваля, что проводит в Перми Теодор Курентзис. Здесь тоже никогда не обходится без новой музыки. В связи с майским смотром этого года можно было бы рассказать, в том числе, и об опере «Свадьба» сербского композитора Аны Соколович, авангардно воплощающей этнические мотивы в партитуре для шести певиц без сопровождения. Но мне больше хотелось бы обратить внимание на внешне более скромное СОЧИНЕНИЕ ДЛЯ ФОРТЕПИАНО СОЛО КОМПОЗИТОРА И ПИАНИСТА АНТОНА БАТАГОВА «ТАМ, ГДЕ НАС НЕТ. ПИСЬМА ИГУМЕНЬИ СЕРАФИМЫ». Этот полуторачасовой цикл пьес доказал мне, не самому большому поклоннику минималистической музыки, что талантливый человек, вдохновленный большой темой, и в жестких рамках «простого стиля» сможет высказать очень многое. Кстати, в сентябре Антон будет играть и читать (поскольку в основе реальные письма женщины с потрясающей, символичной для России судьбой) эту переворачивающую душу музыкальную историю в Петербурге и Москве.
Один из самых плотных зарядов открытий принес Вайнберговский форум, задуманный главным редактором газеты «Музыкальное обозрение» Андреем Устиновым и его единомышленниками. Каюсь, всегда относясь к отличному советскому композитору Мечиславу Вайнбергу со спокойным уважением, я просто не знал главных, капитальных его произведений. Не все на нынешнем форуме удалось послушать – но и услышанного оказалось достаточно для коренного изменения моей оценки этой композиторской личности. А услышаны были две оперы – «Идиот» в Большом театре, который впечатлил, может быть, меньше, поскольку его лирико-декламационная мелодика показалась слишком уж однородной что у Мышкина, что у Рогожина, что у Настасьи Филипповны… Зато «ПАССАЖИРКА» В НОВОЙ ОПЕРЕ просто изумила – силой экспрессии и, в противоположность «Идиоту», широтой стилистической палитры, в то же время объединенной общим смысловым, нравственным пафосом. Это действительно музыкальный портрет ХХ века, написанный в мощных и проникновенных тонах. Добавлю, что его силу умножила и потрясающая встреча с автором повести «Пассажирка», легшей в основу оперы, польской писательницей, узницей Освенцима Зофьей Посмыш.
ЛОЖКА ДЕГТЯ
Конечно, не одними радостями памятен сезон. Рассказывать обо всех разочарованиях нет смысла – они ежедневны, но о самых запомнившихся скажу. О том, например, как ждали мы гастролей знаменитого театра La Scala – но увидели довольно средний спектакль «Симон Бокканегра» со звездным в далеком прошлом Лео Нуччи в заглавной роли (насколько ярче «Симон Бокканегра» Мариинского театра с Владиславом Сулимским и прочими ведущими солистами труппы!). Или о том, как расстроил концертный дебют лауреата «Опералии» Аиды Гарифуллиной в Большом зале консерватории, где мы услышали случайно набранную программу без смыслового стержня и не очень уверенное технически пение. С какими надеждами шли мы на гастроль прославленной Ольги Перетятько в «Травиате» Большого театра – а наблюдали несоответствие ее слишком легкого голоса этой насыщеннейшей драматической партии. Завышенными оказались и ожидания в связи с концертным исполнением «Ариадны на Наксосе» Владимиром Юровским – прежде всего из-за неудовлетворительной вокальной формы примы этого состава немки Мелани Динер. После яркой по всем показателям «Травиаты» прошлого года «Богема» в Пермской Опере и в малой степени не вызвала такого энтузиазма – главным образом из-за обыденности режиссерской работы Филиппа Химмельмана, который по своему творческому потенциалу сильно уступает прошлогоднему постановщику – легендарному Роберту Уилсону. Показалась сделанной без подъема и режиссерская работа прославленного Римаса Туминаса в оперной дилогии Московского академического музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко «Царь Эдип» Стравинского и «Замок герцога Синяя Борода» Бартока.
Одним из самых досадных разочарований я бы назвал ПРЕМЬЕРУ «ЧААДСКОГО» Александра Маноцкова в Геликон-опере. Понимаю, что ставлю себя в невыигрышное положение: у Маноцкова и тем более у режиссера Кирилла Серебренникова очень сплоченная лояльная аудитория, в том числе среди критиков. Но мне представилось, что в данном случае не хватило на полуторачасовой музыкальный рассказ ни интонационного материала, как бы увлекательно он ни был задуман структурно (по радио «Орфей» композитор рассказывал о замысле чрезвычайно занимательно), ни режиссерского приема, который считывается в первые же минуты, а дальше остается развлекать публику случайными (по отношению к сюжету) аттракционами вроде раздевания догола буфетчика Петруши.
ЛЮДИ МУЗЫКИ
И все же радостей припоминается больше, чем досад. Их столько, что трудно классифицировать… А может быть, не так уж и трудно, если понять, что в основе каждой такой радости – ВСТРЕЧА С ЯРКОЙ ХАРИЗМАТИЧНОЙ ЛИЧНОСТЬЮ. Будь то певица Юлия Лежнева, в своем постижении барокко растущая от программы к программе. Или ее коллега Максим Миронов, который – не только всемирно востребованный белькантовый тенор, но и, оказывается, фанатичный исследователь творчества Беллини, что доказал его концерт-рассказ в Моцартовской гостиной Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Или тот же Александр Маноцков, который в музыке ДРАМЫ, в отличие от оперы, достигает потрясающих результатов, свидетельством чему стала уникальная, распетая на манер рэпа «Гроза» Островского в режиссуре Андрея Могучего в БДТ… Или культовый екатеринбургский режиссер Николай Коляда, чей спектакль «Весна советская» по мотивам отечественных оперетт стал одной из самых улыбчивых страниц традиционных зимних гастролей его театра в Москве.
Уж не говорю об обладателе атомной музыкантской и организаторской энергии ВАЛЕРИИ ГЕРГИЕВЕ, о чьей деятельности как-то даже неловко писать в общем обзоре, она требует отдельного взгляда. Но как не упомянуть хотя бы постановку такой сценической редкости, как грандиозная «Сицилийская вечерня» Верди, вообще в России почти не ставившаяся, а в Мариинском театре не шедшая никогда. И к кому, как не к Гергиеву, приезжает на фестиваль «Звезды белых ночей» величайший оперный артист современности Пласидо Доминго, исполняя заглавную сольную партию в «Макбете», а затем вставая за дирижерский пульт в «Трубадуре»!
А ведь были еще, так сказать, «контекстные» события, которые трудно вписать не только в московский, но и в собственно российский музыкальный сезон, однако они определенно имеют к нашей музыкальной культуре отношение. Такие, как премьера «Снегурочки» в Парижской Опере в режиссуре Дмитрия Чернякова. Или постановка «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича в Финской Национальной Опере, блистательно и любовно осуществленная дирижером Олегом Каэтани и режиссером Оле Андерсом Тандбергом (российских критиков любезно позвали на эту премьеру, открывшую в Хельсинки культурный марафон, посвященный 100-летию независимости страны). Или упомянутые трансляции CoolConnections, где, в частности, мы увидели изумительный, радостный и грустный одновременно спектакль «Кавалер розы», которым великая Рене Флеминг решила попрощаться со сценой Метрополитен-оперы на пике своей творческой формы, а не в унылом увядании, как это делает большинство других прим и премьеров. Или потрясший своей честностью (не говоря о мастерстве и любви к музыке) франко-швейцарский документальный фильм режиссера Жана-Стефана Брона «Опера» о Парижской Опере, показанный на Московском международном кинофестивале (прокат в России ожидается с 23 ноября). Как жаль, что лент такой же степени откровенности мы вряд ли дождемся по отношению к Большому и другим нашим главным театрам…
Вот и связка к финальной мысли. Мы радуемся успехам, огорчаемся неудачам. И за этими большими и малыми событиями забываем об общей опасности, которая угрожает не только музыке. Этот сезон начался с тревожного заявления Константина Райкина о вмешательстве политики и идеологии в искусство. А закончился тем, во что не хотели поверить критики Райкина, считавшие его паникером: срывом важной, едва ли не главной премьеры сезона в Большом театре. Только ребенка могут убедить доводы дирекции ГАБТа о «сырости» балетного спектакля «Нуреев» в постановке Юрия Посохова и Кирилла Серебренникова. Наоборот, хватает с лихвой свидетельств о его яркости и талантливости. Мы вряд ли узнаем всю правду о знаменитом звонке министра культуры директору коллектива, как и о том, кто перед тем звонком настроил самого министра… Но ни в одной цивилизованной стране такого быть не может. Никакого министерского звонка в том, что касается творческих вопросов, не послушали бы в той же Парижской Опере.
А разве не вмешательством политики в жизнь людей искусства в конечном счете объясняется главная музыкантская трагедия не только этого, но многих сезонов и даже десятилетий – гибель основного состава Ансамбля имени Александрова, посланного в воюющую Сирию? Полных обстоятельств этого рокового падения мы, думается, тем более никогда не узнаем…
Дай Бог, чтобы подобное не повторилось ни в наступающем, ни во всех последующих сезонах.
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев