Музыка духовного содержания… это понятие ассоциируется с пассионами Иоганна Себастьяна Баха, с ораториями Георга Фридриха Генделя, можно вспомнить Реквием Вольфганга Амадея Моцарта или Stabat mater Антонина Дворжака – но от композитора, чей творческий путь целиком и полностью принадлежит «безбожному» ХХ столетию, подобных сочинений, казалось бы, можно ожидать в последнюю очередь. Если же учесть, что этот композитор вошел в историю музыки как основатель одной из современных композиторских техник – сериализма, то кажется еще более невероятным, что его могли занимать мысли о Боге. Тем не менее такой композитор существовал – мы говорим об Оливье Мессиане. Своим творчеством он доказал, что живое общение с Богом необходимо человеку в любые времена, и языком «музыкальной молитвы» глубоко верующего христианина может стать любая композиторская техника.

Христианская вера была для Мессиана не «привычкой», не «данью традиции», а глубинной сущностью духовной жизни: «Я имею счастье быть католиком», – говорил он. Как утверждал один из биографов композитора, Мессиан жил «в собственном мире, населенном персонажами Библии». Сюжеты из Священного писания и обобщенные религиозные идеи он воплощал в своих сочинениях на протяжении всего творческого пути. Разумеется, обращался он и к тому инструменту, который в западном мире веками ассоциировался с духовной музыкой – к органу. Одно из органных сочинений Мессиана – сюита «Рождество Господне», созданная в 1935  гг.

Рождество Христово – один из самых известных евангельских сюжетов, хорошо знакомый даже тем людям, которые далеки от вопросов веры. В произведениях искусства, в том числе и музыкальных, он воплощен многократно – казалось бы, что еще нового можно о нем сказать? Но Мессиан и не ставит цели сказать нечто новое (пожалуй, это было бы проявлением гордыни, не совместимой с христианским сознанием). Цель своего творчества композитор обозначил ясно: «Первая мысль, которую я хотел выразить… потому что она превыше всего, это существование истин католической веры», но об «истинах веры» он говорит на своем, естественном для него музыкальном языке – черты стиля Мессиана в этой органной сюите, относящейся к раннему периоду его творчества, обозначаются довольно ясно. Девять пьес, составляющих ее, осмысливаются как «медитации» (размышления). Композитор снабдил произведение комментарием, составленным на основе цитат из трех Евангелий (от Луки, от Иоанна, от Матфея), посланий апостолов и пророческих книг Ветхого Завета, на основе которых выстраивается концепция сюиты. Ее части распределяются по четырем тетрадям, соответствующим четырем актам рождественской мистерии.

Первая тетрадь посвящается рождению Спасителя, Его первой встрече с людьми в лице пастухов и обозначению Его грядущей миссии. Воплощая эти образы, композитор использует прием, благодаря которому музыка может быть однозначно понята и истолкована его единоверцами – цитирование григорианского хорала: в среднем разделе первой медитации («Богоматерь и дитя») звучит мелодия «Puer natus et nobis» из утренней Рождественской мессы. Другая историческая аллюзия возникает во второй пьесе – «Пастухи» (здесь композитор опирается на распространенный в конце XVII столетия жанр ноэля – органных вариаций на темы рождественских народных песен). Третья пьеса – «Вечные предначертания» – своей созерцательностью погружает слушателя в мир неземных гармоний. В целом пьесы первой тетради носят светлый, пасторальный характер.

В двух пьесах второй тетради раскрываются два основных философских аспекта. В четвертой медитации – «Слово» – речь идет о всесилии Бога. В ней громогласно провозглашается секвенция из утренней воскресной мессы «Victimeparschali». Пьеса состоит из двух разделов. Первый построен свободно – подобно барочным фантазиям. Здесь возникают декламационные фразы (по словам композитора, они воплощают образы «Страшного суда» Микеланджело). Во втором разделе развертывается «бесконечная» мелодия. Пятая медитация – «Дети божьи» – посвящена явлению христианства.

Наибольшей драматичностью отличается третья тетрадь. Ее центр – седьмая пьеса, повествующая о страданиях Спасителя («Иисус, муки приемлющий»). Здесь возникают узнаваемые музыкальные символы, известные со времен барокко – в частности, «мотив креста» в партии педали. Эту медитацию обрамляют пьесы, представляющие неизменных персонажей рождественских мистерий: в шестой пьесе – «Ангелы» – слышится перезвон колоколов, в восьмой медитации – «Волхвы» – возникают необычные тембровые эффекты благодаря тому, что партия педали, в которой проводится мелодия гимна «Veni Creator», звучит на октаву выше записи.

Четвертая тетрадь содержит единственную пьесу – «Бог среди нас». Ее форму композитор определил как «развитие трех тем, приводящее к финалу, основанному на первой из них». Здесь вновь возникают образы «Слова», но они переосмысливаются в энергичном токкатном движении.

Как метко заметил Александр Мень, «молитвы художника – это его картины». Применительно к сюите Оливье Мессиана «Рождество Господне» можно с уверенностью сказать, что молитва композитора – это его музыка.

Все права защищены. Копирование запрещено