Концерт в салоне «Кристофори», Берлин

Отличительной чертой искусства Сергея Каспрова является яркая индивидуальность, его трудно спутать с кем-либо из других пианистов. Он очень харизматичен, умеет здорово приковывать внимание, завораживать буквально с первой же ноты, и именно с ми-мажорой Сонаты Скарлатти, с которой он начал свой концерт, той самой, которую любил играть В.Горовиц.

В этой музыке он показал отличное владение всеми штрихами, которые у него прекрасно отточены: упругая пальцевая атака, превосходная артикуляция, энергичный звук, пружинистый пульсирующий ритм, прозрачная и замечательная прослушанная фактура. Сергей виртуозно умеет жонглировать подголосками в сложной полифонической ткани, например, внезапно и рельефно выделить какую-нибудь характерную интонацию или короткий мотив, словно в сверкающем звуковом калейдоскопе. Мастерство и звуковая культура у него очень высокого класса!

В сонатах Скарлатти он показал изумительное качество, очень редкое, на мой взгляд: не просто виртуозное владение стилем, а то, что он им, этим стилем ЖИВЕТ! Он свободно «дышит» этой музыкой, словно купается в ней. И делает это с поразительной легкостью.

Правда, после двух первых сонат он сразу же пересел за другой рояль, современный «Стейнвей», тот, что ближе по ощущениям, комфортней и лучше по звуковым качествам. «Эрар», с которого начал свое выступление Сергей, оказался слишком глуховат, с плохо тянувшимся звуком в дисканте, и бедным по тембру.

Необходимо добавить, что одним из обязательных условий для пианистов, выступающих в салоне «Кристофори», является игра на разных инструментах, – часть произведений на старом историческом рояле «Эрар» с прямострунной системой начала XIX века, и часть на современном «Стейнвее». Якобы, такое сочетание будет интересным для публики, которая могла бы сравнить звучание двух роялей, либо представить, как звучали рояли на сцене в начале XIX века, когда на них играли такие выдающиеся пианисты, как Лист и Шопен. А тот, рояль «Эрар», на котором играл Сергей, и вовсе считается историческим, с прямострунной системой. Этот рояль начала XIX века, на котором играли Шопен, Лист, Шуман и многие другие романтики.

Но эта идея, откровенно говоря, мне совершенно не нравится. На мой взгляд, она ущемляет не только приоритетное право выбора пианистом инструмента, на котором он играет, но также его творческую свободу. Я считаю, что именно пианист решает, на каком инструменте он предпочитает играть, чтобы выразить свое искусство наиболее максимально.

Оба рояля, откровенно говоря, не слишком высокого качества относительно звука, регулировки и интонировки. Но тем не менее Сергей своей игрой мастерски затушевал все эти недостатки. Одним из самых сильных и впечатляющих номеров в концерте была Соната Берга опус 1. Между прочим, это очень замечательная, редко исполняемая музыка. У композитора это самое первое сочинение для фортепиано, наиболее «вменяемое», так сказать, по восприятию гармоний, тональности и образов.

Это уже позже он стал экспрессионистом и начал применять в своем творчестве додекафонную серийную технику. Но именно ранняя Соната воспринимается очень свежо и органично.

По настроению и духу она мне немного напоминает Скрябина – с той лишь разницей, что у гениального русского композитора в произведениях больше контрастов в фактуре и в динамике, а у Берга вся музыкальная ткань в Сонате более однородна, похожа на мистические звуковые наплывы, волны, и возникает ощущение какого-то внутреннего холода и психологического оцепенения. Музыка действительно очень увлекает и приковывает внимание. Сергей поразительно точно передавал эти настроения, вводя своим исполнением в некий застывший «холодный транс». Мне показалось, что вот именно в этом произведении он прекрасно управлял музыкальным временем.

После этого во втором отделении Сергей опять пересел к «Эрару» и стал играть первое «Скерцо» Шопена.

Он его сыграл в целом очень хорошо, драматично и виртуозно. Но из-за жуткого звукового качества старого рояля вся средняя часть прозвучала недостаточно ярко по звуку и настроению. Акустика в этом зале неважная, хорошо слышно только вблизи от сцены. Мое место было почти в самом конце зала, но мне удалось пересесть на четвертый ряд, в котором, на мое счастье, оказалось свободное место рядом с пианисткой Екатериной Державиной, игравшей свой сольный концерт в здесь же через два дня после Сергея.

Так вот, когда я наблюдал вблизи, КАК именно прикасался пианист к клавишам, каким мягким туше, то, включая свою фантазию и воображение, мысленно представлял, насколько красиво и возвышенно эта серединка должна была бы прозвучать в хорошем зале на фирменном инструменте типа «Безендорфера» или «Фациоли». Особенно последнее проведение темы, когда Сергей на pianissimo мастерски, очень тонко пользовался полупедалью, где вся гармония «висела» на едином басу «си», создавая эффект «застывшего парения в облаках».

И именно в этот момент, когда Сергей играл Скерцо Шопена, я окончательно убедился в том, что старые рояли совершенно не приспособлены для того, что играть на них в больших помещениях, огромных аудиториях, не говоря уже о современных «тысячных» концертных залах. Мне в своей жизни приходилось слышать огромное количество старых инструментов, и даже играть на них.

Многие их них имели прекрасный индивидуальный тембр, даже красивый и протяжный звук. Но я совершенно точно знаю, что если их поставить в какой-нибудь огромный зал, например, в Берлинской филармонии на 2500 мест, то они просто «утонут» по звуку в огромном акустическом пространстве.

Старые рояли имеют, прежде всего, общее тусклое звучание, быстро гаснущий звук во всех регистрах, ограниченный динамический диапазон и слабую механику, не выдерживающую больших нагрузок! Они по сути имеют ценность, только лишь, как исторический артефакт определенного периода, но не как инструмент, предназначенный для эксплуатации в современных залах.

Дело в том, что рояль прошел огромную эволюцию от начала XIX века до наших дней: прежде всего в конструкции, в механике и молоточках. Если взять современные рояльные молоточки, самый важный звукообразующий элемент рояля, то они примерно раза в полтора больше и тяжелей тех, которые находятся в старых роялях. Упругость в них значительно больше , качество фильца лучше. По остальным показателям – струны, механика, изготовление деки, – на порядок выше и лучше, чем в старых роялях.

Больше, чем уверен, что если любому пианисту в наше время поставить рядом два рояля на выбор, чтобы исполнить сольную программу, старый и новый, то он, разумеется, выберет современный Стейнвей, Бехштейн, Безендорфер, Ямаху или Каваи. А все потому, что эти рояли лучше звучат, динамический диапазон у них значительно шире, на них удобней и привычней играть и они гораздо комфортней для пальцев и ушей.

Лично я не вижу смысла в наше время реанимировать, совершать ренессанс старых роялей. По всем показателям они безнадежно отстали от современных.

Единственное место, где они могут быть пригодны для эксплуатации, это маленькие помещения, музеи, салоны или камерные аудитории.

Соната Листа си минор была сыграна прекрасно по настроению, масштабно, с очень мощной, сокрушительной экспозицией со «стальными октавными взлетами» и с целым вихрем адских дьявольских эмоций. Лично меня немного не устроили многие лирические медленные «любовно-экстатические» эпизоды. Хотелось бы показать больше выразительности, упоения, наполнения в звуке, и вообще сыграть их более спокойно и неторопливо. Сергей их словно немного «проскакивал», очевидно, ради цельности, сохранения единства формы и конструкции сонаты. Но относительно общей концепции и содержательной стороны это было просто замечательно! После «Сонаты» Ф.Листа пианист еще раз сыграл скарлаттиевскую Сонату ми мажор, с которой начал первое отделение, но уже на «Стейнвее», словно хотел продемонстрировать и доказать преимущество современных роялей над старыми. Ну, конечно, она прозвучала совершенно по-иному, с более яркими прозрачными красками и даже другим настроением. Ну, а самый последний сыгранный «бис», «Полишинель» Вилла-Лобоса – это было просто нечто фантастическое в смысле виртуозности и блеска!

Мне очень приятно осознавать, что я открыл для себя нового, очень интересного, яркого и мыслящего музыканта. Прежде всего, открыл ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ, ни на кого непохожую, с мощным интеллектом, прекрасным владением множеством стилей в музыке, открыл для себя крупного пианиста с блестящим пианизмом, замечательной харизмой и умением своим искусством убеждать. Мечтаю в его исполнении услышать на шикарном современном инструменте такие вещи, как, например, Гольдберг-вариации И.С.Баха, потому что уверен, что это будет в высшей степени интересно по звуку, стилю и пианистическому воплощению. Браво и огромное спасибо, Сергей Каспров.

 

фото предоставлены автором

 

Все права защищены. Копирование запрещено