«Хаим Сутин. Ретроспектива» в ГМИИ имени Пушкина: в поисках истинной роли в искусстве ХХ века
Выставки Хаима Сутина, выдающегося живописца Парижской школы, в Москве ждали давно. С тех пор, как у нас стали показывать, а наши соотечественники на аукционах – скупать произведения «своих», т.е. художников с российскими корнями. Центральное место в образе искусства русской эмиграции заняла именно Парижская школа – яркий арт-интернационал, который образовали в начале ХХ века выходцы из разных концов Европы в ее «культурной столице». Многих из них уже видели в России, в отличие от Сутина. Нечастые включения его работ в коллективные экспозиции подстегнули, но не утолили интерес к нему на постсоветском пространстве.
Уроженец белорусского местечка Смиловичи, сын бедного еврейского портного, в отрочестве посланный в подмастерья в Минск, неудержимо стремившийся к живописи, долго был для россиян скорее героем трагического мифа. Теперь наконец мы можем всерьез оценить своеобразие его художнической манеры. Афиша с неброским названием «Хаим Сутин. Ретроспектива» вмиг собрала на Волхонке очередь. Первый совместный проект ГМИИ имени Пушкина с великим музеем Орсе стал безусловной удачей.
По замыслу кураторов панораму творчества Сутина дополнили работы ценимых им старых мастеров из Лувра и звезд ХХ века, испытавших его влияние. От Шардена и Фрагонара до Бэкона, Ротко и Поллока – линия преемственности серьезная и выразительная, хотя может удивить тех, кто не подозревает о связи современного искусства с великой живописью прошлого. Однако способность вести диалог с предшественниками, возможно, и сделала классиком простого юношу, которому «уроки Лувра» заменили недоступную из-за нищеты академию.
Талант сочетался с чутким восприятием новаторских идей, витавших в воздухе Парижа, куда Сутин приехал девятнадцатилетним. Упрямый характер помог преодолеть невероятные трудности и невзгоды ради одной мечты – стать художником. Думал ли Сутин о славе, когда она внезапно настигла его в 30 лет? Случайно увидев его картину, сразу полсотни холстов – всё, что нашли маршаны, – купил в 1923 году богатый фармацевт из США Альберт Барнс. Увы, по завещанию Барнса картины из его великолепной коллекции не могут покидать Америку…
Среди русских «парижан» нам лучше всего известен Марк Шагал – антипод Сутина, он видится сказочником и романтиком, хотя это такое же заблуждение, как считать Сутина мрачным горемыкой. Напротив, известно, как он ответил тем, кто считал его экспрессионистскую, «с надломом» живопись производным от житейских несчастий: «Как вам это пришло в голову? Я всю жизнь был счастливым человеком!».
В самом деле, судьба оказалась трудной, но для художника удачной: около тридцати выставок при жизни, хотя и короткой. Правда, шумный успех явился после десятилетия мытарств в Париже. Когда не было денег на еду и жилье, не говоря уже о холстах и красках, приходилось по ночам разгружать вагоны и баржи, а в кафе расплачиваться за скудный ужин рисунками, носить дырявое пальто на голое тело, а «на выход» надевать кальсоны вместо сорочки, имитируя светлый воротничок. Рассказы о Сутине изобилуют мифами – даже теперь, когда ему посвящены книги, нелегко отделить правду от экзотических домыслов; сам он не оставил ни мемуаров, ни внятной биографии. Даже дата его рождения точно не известна: то ли лето 1893 года, то ли зима 1894-го.
Каждого, кто пишет о Сутине, преследует соблазн подменить разбор серьезного пути профессионала байками о нетривиальной жизни, начиная от попоек с Модильяни вплоть до смерти в катафалке, в котором ради конспирации художника якобы везли в Париж в 1943 году: измучившая его язва желудка потребовала срочной помощи врачей. На самом деле машина «скорой», хотя и добиралась целые сутки от деревушки в центре Франции, где Сутин скрывался в годы оккупации, успела доставить его к хирургам живым. Увы, вскоре после операции он скончался от перитонита. На кладбище Монпарнас его провожали Пикассо, Жан Кокто и Макс Жакоб, но в дальнейшем могила надолго затерялась: над Сутиным высится крест, а скромная надгробная плита вмонтирована в захоронение, где позже упокоилась его подруга-католичка Мари-Берт Оранш.
Трагическая смерть – судьбоносный момент в биографии любого художника: дальше либо посмертная слава, либо забвение. Сутин не забыт, а загадочность подогревает спрос: в последние годы это имя на международном арт-рынке зазвучало почти так же громко, как Пикассо либо Модильяни, цена его работ исчисляется миллионами долларов. Среди своих соратников он едва ли не единственный, кто удостоен памятника в центре Парижа, – скульптор-литовец Арбитас Блатас в 1967 году создал бронзовую фигуру для сквера на Монпарнасе.
К слову, в число стран, считающих Сутина своим, входит Литва. Два года он прожил в Вильно, работая ретушером и посещая художественную школу. Именно оттуда уехал в Париж – в Иудаистском обществе поощрения художеств убедили продолжить обучение живописи в ее тогдашней столице, помогли найти мецената. Впрочем, и этот эпизод сопровождают легенды – о несчастной любви Сутина к дочери врача, который в итоге и дал денег на дорогу…
Зато известно точно, что в Париж звали друзья – начинающие художники Михаил Кикоин и Пинхус Кремень: все лучше, чем в черте оседлости Российской империи, где художественные центры закрыты для евреев. Три товарища прибыли во Францию поодиночке, но там держались вместе; однажды Кремень буквально вынул Сутина из петли, когда тот вздумал покончить с собой. А чуть позже судьба ему вновь улыбнулась – подарила дружбу с Модильяни. Считавший Сутина гением, он привел его к своему маршану Лео Зборовски. Тот выдал юноше по 5 франков в день – и спас от голода, послал на юг Франции, где раскрылся дар пейзажиста…
«Это Моди заставил меня в себя поверить», – говорил Сутин
В мистически затемненную экспозицию в Пушкинском вводит его автопортрет. Это единственный холст Сутина в музеях России, он хранится в Эрмитаже. Автор напряженно вглядывался в себя, подобно своему кумиру Рембрандту. Грубоватые черты он не пытался приукрасить – напротив, утрировал, будто подчеркивая плебейское происхождение.
Яснее облик художника донесла кисть Модильяни: крупный нос, густые черные волосы, открытый, хотя и смущенный взгляд… Однажды Моди проучил жену маршана, невзлюбившую Сутина, – написал его портрет прямо на двери квартиры Зборовски. Теперь ей придется каждый день видеть этого неряху! Впрочем, портрет продержался недолго. Вместе с дверью его купил за сущие гроши сосед – и спустя годы продал в тысячу раз дороже.
«У Сутина… были глаза затравленного зверя, может быть, от голода. Никто на него не обращал внимания, – вспоминал Илья Эренбург. – Можно ли было себе представить, что о работах этого тщедушного подростка… будут мечтать музеи всего мира?»
Теперь картины Сутина собирают и россияне, порой храня их за рубежом. Сразу 8 холстов из частного Музея искусства авангарда – на выставке в ГМИИ. Французские коллеги не поскупились и прислали в Москву 20 полотен Сутина – почти все, что хранятся в музее Оранжери, обладающем отличной коллекцией мастера. Всего же на выставке в трех залах собраны 64 картины парижского enfant terrible и других мастеров. Стены перекрашены в любимый Сутиным синий цвет. Лабиринт разбивают неожиданные проемы – «окна» из одной эпохи в другую, связывая экспонаты воедино.
Пространство поделено между излюбленными жанрами Сутина: портрет, натюрморт, пейзаж. Драматизм на грани физического страдания, возникающего при столкновении с жизнью, сквозит в каждом сюжете, будь то битая птица или портрет ребенка с куклой, похожего на маленького старичка. Сутинские деревья – их порой считают его alter ego: корявые, закрученные спиралью стволы, как языки пламени, ввинчиваются в небо, вздымают к нему изломанные «руки», едва удерживаясь на вздыбленной земле. И почти всюду: в букете гладиолусов, бычьих тушах, женских платьях – пламенеет красный, словно кровь…
Мы редко видим такие персональные выставки, где главный герой показан во взаимодействии с коллегами. Это интегрирует личность в контекст «большой» истории искусства. Именно так предстал перед нами Сутин – новатор и продолжатель великой гуманистической традиции.
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев