В этом году фестиваль под открытым небом Опера – всем побил рекорд посещаемости: 29 тысяч зрителей. И это в самое дождливое лето за всю шестилетнюю историю проекта!
С этого сезона Опера – всем целиком под патронажем театра Мюзик-холл, но, как и прежде, её финансирует Комитет по культуре С-Петербурга и, в качестве спонсора, банк «Санкт-Петербург». Дело благое, и одобрено оно жителями северной столицы очень живо. А министерство культуры РФ решило включить этот проект в программу «Под Эгидой Санкт-Петербургского международного культурного Форума».
Репертуар «народного» оперного феста все годы включал незаезженные названия, но с каждым разом его организаторы всё изобретательнее: нынче на Елагином острове давали оперу, которая вообще в Питере исполнялась более ста лет назад: «Вольного стрелка» Карла-Марии фон Вебера.
А началось всё 12 июля в Петропавловской крепости «Русланом и Людмилой», сценическим опусом, для площадного представления трудно адаптируемым. Но постановщик Виктор Высоцкий нашёл забавный ход: молодые археологи ведут раскопки и, докопавшись игрушечными лопатками до русских древностей, весело разыгрывают сказочную музыкальную историю, придуманную Пушкиным и Глинкой.
Правда, не все два с половиной часа, в которые пришлось утрамбовать пятиактную оперу, этот приём работал безотказно, но славно сыгранная музыка и хорошие молодые исполнители компенсировали повышенную условность представления. Тон задал голосистый сказитель Баян (в одном лице и мудрый Финн) – Роман Арндт в тандеме с пластичным лукавым котом учёным и златою цепью при нём. А озорные археологи тем временем весело примерили на себя «древнерусские» одёжки и включились в игру под названием Опера. Красиво вещал Светозар – Лев Эльгардт, хорошенькая, наивно-кокетливая Людмила – Анна Денисова с завидной лёгкостью распевала многотрудную многочастную арию, а разухабистый, в ожерелье из сосисок Фарлаф – Александр Подмешальский, томный Ратмир – Екатерина Крапивина и элегантный («тут выхожу я, весь в белом…») Руслан – Денис Седов в меру сил ей подплясывали. Такой озорной ансамбль песни и пляски вкупе с хором театра консерватории, одетым в модные древнерусские платья и косыночки, слаженно изложил свадебную ситуацию и оцепенел под знаменитый целотонный мотив оцепенения, а два дюжих молодца кавказской национальности картинно унесли в закулисье изящно-обморочную Людмилу.
Разыгрывая в таком фольклорно-шутливом духе знаменитую русскую оперу, постановщики никак ей не повредили: площадной театр, нарядная белая выгородка с башенками, лестницами и ажурными воротами – фантазия на русскую тему художника Юлии Гольцовой, чудесная позитивная музыка под управлением «самого русского итальянца» Фабио Мастранджело и ироничная манера сценического существования актёров-певцов очень хорошо соединились. Моментами приобретая, вопреки лошадкам на палочках, с которыми герои отправляются искать Людмилу, серьёзную драматичность (к примеру, канон с хором «Какое чудное мгновенье»). Да и, вслед за тем, оркестровое звучание, исполнительская увлечённость и добротный вокал убедили, что это совсем не (или не совсем) капустник: всерьёз хорошо звучат, чётко и выразительно доносят текст Финн, и Руслан; красивые девушки в розовом элегантно позиционируют розовую мечту Финна о прекрасной Наине. А ироничную тональность упрямо поддерживает кот – мим Камиль Нурлыгаянов: то с мышкой балуется, то к неудачнику Финну успокоительно ластится; с помощью безупречного героя Руслана деловито заталкивает в сундук страшную (а под маской красивую молодуху-колдунью) Наину – Тамару Марченко; таблички выносит с уточнением, где-что: где Торфяновка, где Голова, где Логово змиёво. В общем, равновесие шутки и серьёза вполне соблюдено. И все шлягеры выданы сполна: рондо Фарлафа, спетое Подмешальским хоть несколько шарманкообразно, но крепко, и ария Руслана «О поле, поле» – чувствительно, мужественно, культурно; страстный горестный призыв Гориславы – Жанны Домбровской и томные рассуждения изнеженного Ратмира – Крапивиной, чьё сочное меццо красиво вибрирует на фоне подтанцовки девушек с банными вениками.
Тут и Руслан появляется с большущими ножницами для отстригания бороды Черномора. Вообще-то, кроме заветного меча, который заменяют то циркуль (привет масонам!), то ножницы, все чудеса здесь точно по Глинке: в партитуре поёт вместо Головы хор, так он и в спектакле поёт, но в отсутствии страшненького муляжа; правда, почему-то больше теноровыми голосами. Не поёт в опере Черномор, так его и вовсе нет, а есть только вихляющийся скелет и длиннющая борода – крашенная мочалка, которую из сундука откопали дотошные археологи.
К моменту, когда Людмила, отважно справляясь с вокальными сложностями, нешуточно вознамерилась порешить себя кухонным ножом, коварный питерский дождь таки разогнал часть публики. Более стойкие под зонтами с интересом ждали, чем всё кончится. Имело смысл: под конец балет шикарно станцевал восточную лезгинку, Фарлафу не удалось разбудить сомнамбулическую Людмилу, зато Руслану при поддержке дружного хора удалось, правда, в обмен на кольцо с большущим драгоценным камнем. И все отлично спели радостный ансамбль с хором, а потом и знаменитое глинкинское славление на фоне перламутрового питерского неба. И дождь к тому времени устыдился.
«Риголетто» играли на новоосвоенной площадке позади Александринского театра. Улица Росси представила из себя длинный зрительный зал, полный публики, и погода в этот день была относительно сносной.
Здесь работала иная команда: оркестр «Таврический» под управлением Михаила Голикова, молодёжный хор «СоГласие», постановщик Василий Заржецкий. Сценограф Юлия Гольцова на не очень широкой площадке ограничилась предельно лаконичной композицией: песочного цвета арка, обрамлённая изображением придворных в исторических костюмах терракотовых тонов и кроваво-красный прямоугольник-скамья по центру. Риголетто, зрелый стройный мужчина, выходит в хорошем дорогом пальто, переодевается в серебряный пиджак, нацепляет блестящую розовую шляпу и с ловкостью профессионала организует вечеринку на высоком уровне. Гвоздь программы – Герцог (Станислав Леонтьев) уверенно демонстрирует себя как поп-звезду: мастерски уверенно распевая арию, поигрывает микрофоном, расточает победительные улыбки и высматривает среди расфранчённых дам очередную добычу. Но всё в нём искусственно и лживо: и явно купленный титул, и наигранный артистизм – память активно отсылает к образу слегка окультуренного «нового русского». Риголетто – Кирилл Жаровин подыгрывает Герцогу как заправский устроитель великосветских попоек, цинично острит и ёрничает до тех пор, пока проклятье Монтероне не сбивает с него маску дорогостоящего шута.
В сценах с Джильдой это – обыкновенный озабоченный человек, в душе которого поселилась страшная тревога. Красивый баритон Жаровина отвечает состояниям его героя, он контрастен в переходах от нежности к жёсткости, даже грубости. Певцу ещё не хватает идеальной ровности голосоведения, но отличное качество голоса и не раскрытый до конца, но прорывающийся мощной яростью в монологе «Куртизаны» романтический темперамент присутствуют явно. А Джильда Анастасии Весениной совершенно иная – воспринимающая жизнь реально, даже чуть приземлённо; жадно желающая нового, неизведанного. Голос на верхах очень светлый, колоратуры чистые и подвижные. В дуэте с Герцогом она хоть и пуглива поначалу, но скоро оказывается ведущей.
В спектакле Заржецкого хорошо разработаны характеры придворных. Это не поющие манекены, а вполне себе живые, охочие до скабрезных подробностей холопы, хваткие и жестокие. Хоровая масса – их бледные клоны. И в сценическом, и в вокальном отношении всё в порядке, выстроенность голосов, динамика и колорит звучания выдержаны классично.
Яркий мазок – Маддалена Елены Соммер. Дешево-шикарная девица в экстравагантном туалете с бутылкой в руках, она слегка пьяна и раскована. Небольшая партия-роль сыграна великолепно, спета достойно, и в знаменитом квартете последней картины достигнуто красивое слияние всех голосов. Жаль только, что неширокая сценическая площадка помешала достоверности ситуации, когда стоящие совершенно рядом певцы-актёры якобы не видят друг друга. Но эти небольшие издержки условности жанра вполне можно считать простительными.
Одна из первых романтических опер в истории музыкального театра – очаровательный по музыке, чрезвычайно популярный в Германии, «Вольный стрелок» простодушен по сюжету, полон суеверных страхов и поверий. Хороший, но неудачливый охотник Макс чуть не стал плохим, связавшись с нехорошим Каспаром, который подставляет Макса совсем нехорошему Самиелю – просто отродью дьявола. Максу необходимо выиграть состязания по стрельбе, чтобы получить в жёны любимую Агату. Не желая рисковать, Макс, по наущению Каспара, чуть было не продал душу дьяволу за волшебные пули и чудом не застрелил Агату. Помог добрый, почти святой Пустынник, который и пулю отвёл, и наказание Максу смягчил.
Спектакль поставлен выпускником кафедры музыкальной режиссуры С-Пб консерватории этого года Дмитрием Отяковским и немецким дирижёром Оливером Ведером, тоже в своё время совершенствовавшим мастерство в питерской консерватории. Спектакль сделан без затей, в духе нехитрой стилизации театральных представлений, милых сердцу немецкого зрителя среднего класса в начале ХIХ века. Но в этой наивной простоте своя прелесть: абрис гор, ширма в виде старинных богемских домиков, мельничное колесо, плоские чёрные корявые ёлки – страшный лес, столик, кружка с пивом; эффектная «нечисть» – не поющий, зато очень пластичный загадочный Семюэль – Максим Ханжов, мужские и женские хоры с приплясом, хорошо известные российским меломанам. С оркестром «Таврический» дирижёр Ведер управлялся умело, родная немецкая романтическая партитура звучала тепло и улыбчиво, наивно-устрашающе и искренне лирично.
Центр интриги – Макс, Каспар и Агата. Немецкая певица с итальянской фамилией Микаэла ди Каталано в этой партии-роли не стала истинным украшением спектакля: голос стёртый, физическая фактура грузная, да и актёрского обаяния этой пышной деве явно не хватало. Некоторые фрагменты партии ей, безусловно, вокально удались, и европейская культура интонирования присутствовала. Но этого оказалось мало, хотя гостеприимная питерская публика наградила её добрыми аплодисментами. Для отличного певца Артёма Мелехова, уверенно справляющегося с трудностями даже вагнеровского репертуара, партия-роль Макса тоже не стала коронной. Заметнее проявили себя заводная, звонкоголосая Ольга Черемных – Анхен и энергичный задира Килиан Андрея Максимова, молодого баритона с красивым сильным голосом. Хорош был и изворотливый «плохиш» Каспар Павла Шмулевича, деми-характерного актёра с колоритным басом.
Для нового знакомства с малоизвестной оперой в обстановке open air спектакль получился достойным.
Заключала фестиваль «Кармен». В парковом городе Пушкине, на плацу за ажурными золотыми воротами, где простор зрительской части, большая сценическая площадка, а в роли фона – задний фасад великолепного Екатерининского дворца.
Здесь Гольцова снова выстроила арки, но в два ряда с просветами, а справа «повесила» тяжёлые алые складки рисованной мулеты и поставила броскую афишу боя быков. Лаконично, красиво и удобно.
Состав исполнителей опытный: известная в России Кармен – Юлия Герцева, статная певица с красивым голосом и недюжинным темпераментом, правда, скорее славянским. Итальянец Франческо Пио Галассо – Хозе, очень качественный певец и хороший актёр, умело распоряжающийся своими эмоциями. Внешне и вокально благородный Владимир Целебровский – Эскамильо. Пикантная девушка с сильным характером и тёплым голосом Микаэла Софьи Некрасовой. Одним из главных ингредиентов успеха стал отличный хор из Ниццы, носитель языка, культуры ансамблевого пения и особого, очень красивого и разнообразного звука без малейшего напряга. Плюс оркестр Мюзик-холла «Северная симфония» под управлением его создателя Фабио Мастранджело. Уже таким составом спектакль был «обречён на успех».
Сработанное крупным штрихом, в большинстве своём без особых психологических «заморочек», с хорошим концертным апломбом, точным пониманием обстановки и запросов аудитории, представление попадало в эпицентр зрительских ожиданий эффектных сильных страстей. Режиссёр Георгий Исаакян удачно скомпоновал спектакль, прослоив его танцевальными вставками (хореография Рустема Карсанова и Сергея Нарышева): то это четыре контрабандиста в тёмных плащах или яркое юбочное цыганско-испанское шоу, то игра танцовщиков-матадоров в корриду, то красивое женское соло. Крупный помол не слишком помешал характерам героев меняться и развиваться. Если поначалу свои знаменитые шлягеры героиня Герцевой выдавала легко и как бы бездумно, то, пройдя через стычки с сильно напрягшимся Хозе и встретив настоящее противостояние Микаэлы, Кармен уже совсем другая. А к последнему диалогу с Хозе она опустошена не меньше, чем он. Оба актёра-певца сыграли и спели заключительную сцену по-настоящему: трагично, обречённо, с единственно возможным выходом в смерть. Жалко лишь, что костюм героини в финальной сцене не украшал эффектную актрису, и это был досадный штрих.
Если подходить строго, то питерские оперные представления open air нельзя безоговорочно причислить к явлениям высокого искусства: белые ночи, а значит, невозможность освещения, вечная угроза дождя – к счастью, в этом году нашли средства защитить хотя бы певцов и оркестр прозрачным навесом, – несовершенная техника звукоусиления, невозможность тщательно отрепетировать всё на той площадке, которая специально создаётся для одного спектакля иногда прямо в центре города, да и много других более мелких факторов.
Но недооценивать проект уж никак нельзя! Это – дорогой вклад в копилку культуры города на Неве. Это бесценный позитив. Это отвага, «безумство храбрых» сплочённой команды, где все в ответе: и директор Мюзик-холла Юлия Стрижак, и арт-директор фестиваля, его главный фантазёр Виктор Высоцкий, и музыкальный руководитель фестиваля Фабио Мастранджело. И все, все, все, кто на подмостках и за кулисами ради своего самого демократичного и самого благодарного зрителя.
фото Анастасия Ерофеева
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев