Русское сопрано Юлия Лежнева рассказывает о карьере, вокальных конкурсах и музыке Карла Генриха Грауна
Юлия Лежнева© Uli Weber/Decca
Однажды ваш голос назвали «ангельским, обладающим еще и безупречной техникой», — и это только одно из восторженных мнений. О чем вы думаете, когда слышите такую похвалу?
Когда я слышу нечто подобное, сначала вздрагиваю. Но в похвале всегда есть нечто величественное. Мне очень повезло: я могу делать то, что очень люблю почти всю свою жизнь. Я очень благодарна за это. Безусловно, похвала общества – это замечательно для того, чтобы привлечь внимание и получить новые приглашения. И если я получаю такие хорошие отзывы, значит, я нахожусь на правильном пути!
Когда вы впервые соприкоснулись с миром оперы?
Мои родители время от времени брали меня на концерты и довольно редко в оперу. Но я была слишком молода, чтобы понять, что на самом деле происходит на сцене. Я лучше концентрировалась на концертном оперном исполнении. Одна лишь музыка будоражила меня. Потом, когда я переехала с родителями в Москву, многое изменилось. В консерватории я, конечно, познакомилась с классическим оперным репертуаром. Мы слушали очень много записей и смотрели трансляции оперных спектаклей.
Когда вы поняли, что ваш голос особенный?
Об этом мне еще говорили мои учителя – мой голос обладает великолепной колоратурой и у него есть большой потенциал. Начинала я с моими первыми учителями, затем с великой Еленой Образцовой, которая посоветовала петь Россини. Но лично мне пение доставляло просто огромную радость с тех самых времен, когда я пела еще в детстве в хоре.
Ваши родители геофизики. Каково их отношение к вашему таланту?
Прекрасное! Особенно меня всегда поддерживала мама, хотя она, конечно, была бы рада, если бы я и в геофизике преуспела. Когда мне было три года, воспитательница в детском саду сказала ей, что я очень музыкальна. Мама прислушалась к совету, и через два года я стала заниматься на фортепиано.
Вы учились в Московской консерватории, затем в Международной вокальной академии в Кардиффе, Гилдхоллской школе музыки и театра в Лондоне. Была ли какая-то определенная причина выбора именно этих учебных заведений?
Как только я поняла, что хочу развивать свой репертуар в стиле барокко, стало ясно, что в России для этого слишком мало возможностей. Еще четыре года в Московской консерватории без изучения специальных предметов для исполнения барочных партий немного бы мне дали. Я должна была бы сконцентрироваться на русском репертуаре, чего мне не хотелось. К счастью, я встретила Марилеа ван Даален, которая знала Денниса О’Нила, директора Международной вокальной академии в Кардиффе, он позаботился о месте для меня в этом учебном заведении. Уехать из своей страны, оставить свой дом и семью – стало большим шагом для меня. В Кардиффе у меня не было изначально никаких специальных уроков по барочному вокалу, но обучение в Европе, как правило, кардинально отличается от России. У меня были замечательные учителя, мастер-классы многих известных исполнителей. Все это бесценно. Это фантастическая школа, там вы можете сосредоточиться на обучении.
Вы не упомянули имена тех учителей, которые способствовали вашему успеху. Кто из них на вас существенно повлиял?
Мне очень сложно выделить какого-то одного человека – почти невозможно! Мои первые учителя помогли мне ничего не бояться и не стесняться. Когда вы разучиваете новую партию, вы, конечно, немного неуверенны, но это нормальный процесс. Елена Образцова помогла мне достичь уверенности в себе, дала мне важные советы в выборе репертуара, на котором я должна сосредоточиться. Очень важным стало для меня сотрудничество с Марком Минковским. Он просто верил в меня. Это был огромный опыт. Мне было всего шестнадцать лет, я была еще очень молода, а он постоянно говорил мне, как великолепно развился мой голос. Именно он пригласил меня принять участие в записи Мессы си минор Баха. Все же это моя первая профессиональная работа в Европе!
Юлия Лежнева© Uli Weber/Decca
Советы и одобрение этих людей помогли мне вырасти в творческом отношении. Так случилось с Джованни Антонини. Для меня как для артистки период работы с ним был непередаваемым. Он научил правильно обращаться с итальянским языком. Его стиль обучения невероятный. Он не учитель, он – музыкант. Это многого стоит. Он просто заставил меня потерять дар речи! В Кардиффе меня очень поддерживал Деннис О’Нил.
В Гилдхоллской школе музыки и театра это была Ивонна Кенни, она научила меня правильно двигаться на сцене, управлять «языком тела». И даже кратковременное сотрудничество с Томасом Квастхоффом очень ценно для меня.
Давайте поговорим о вокальных конкурсах. Насколько важны они были для вас?
Очень важны как для меня, так и для моей карьеры. Свой первый большой конкурс я выиграла в семнадцать лет и вскоре после этого получила несколько предложений.
Ваша страсть – барочный репертуар. Что именно вам в нем нравится?
О… Я не знаю, с чего начать. Так случилось. Когда мне было одиннадцать лет, я услышала диск «Viva Vivaldi», записанный Чечилией Бартоли, и поняла, что это мой мир. Это в моей природе.
Свой последний альбом вы посвятили сочинениям Карла Генриха Грауна. Для многих это имя сейчас ни о чем не говорит.
Юлия Лежнева© Simon Fowler/Decca
Музыка Грауна для меня нечто особенное. Она несравнима ни с чем, отличается от музыки любого другого композитора. С одной стороны, это типичная музыка бельканто, с другой – голоса звучат словно инструменты. Он опередил свое время, некоторые его арии звучат для меня почти как поп-музыка. Большой талант Грауна заключается в том, что он смог передать эмоции и настроение в музыке. Его музыка идет прямо к сердцу, даже если вы не знаете, о чем поется в данной опере. Это сродни визуальному эффекту, который сразу схватывается.
Вы действительно искали информацию о нем в библиотеке?
Да! У Михаила Антоненко и у меня было мало времени, на весь альбомный репертуар – только четыре или пять часов. Мы просмотрели двадцать пять опер, что было совсем нелегко, так как в нашем распоряжении были отснятые фотокопии. Совместная работа с Михаилом Антоненко удивительная, мы очень понимаем друг друга в творческом плане.
Сделать альбом с музыкой Грауна – только лишь Ваша идея?
Нет, этой идее уже несколько лет. В 2012 году я работала в Потсдаме с Максом Эмануэлем Ценчичем над оперой «Сирой, царь Персии» Иоганна Адольфа Хассе. В процессе работы мы решили включить в мою роль еще одну арию, так я узнала о «Mi Paventi» Карла Генриха Грауна. После проекта с оперой Хассе Ценчич посоветовал мне сосредоточиться на произведениях Грауна. Безошибочное чутье. О нем мало написано, его сочинения редко ставили, пришло время его снова вспомнить. Я была поражена его удивительной музыкой, признаюсь Вам. Такой красоты арий я не ожидала. Для меня Граун столь же талантлив как Бах, Гендель, Вивальди. К слову сказать, его репертуар непрост для исполнения. Я, вероятно, никогда не буду удовлетворена своей интерпретацией.
Перевод Марины Абрамовой
Источник: concerti.de
Копирование запрещено
Пока нет комментариев