Зачем России нужен Мариинский театр от моря до моря

Главное фойе Приморской сцены Мариинского театра. Фото Сергея Бирюкова

На Дальнем Востоке прошел второй (а для автора этой заметки первый) международный фестиваль «Мариинский». Лишь попав в столицу этого смотра Владивосток и увидев букет спектаклей с ярким международным участием, обозреватель «Музыкальных сезонов» понял, зачем Валерию Гергиеву понадобилось полтора года назад совершать шаг, тогда показавшийся безрассудным – включать Приморский театр оперы и балета в структуру Мариинского театра.

Нынешний фестиваль – это 30 дней, с 15 июля по 13 августа, за которые во Владивостоке, а также Уссурийске, Южно-Сахалинске, Харбине, Осаке и других городах России и соседних стран состоялись более 40 спектаклей и концертов, по большей части премьерных для этого региона. Лидерство Гергиева обеспечило мировой уровень их участников.

Корреспонденту «МС» выпало увидеть лишь небольшой, четырехдневный отрезок смотра. Совсем за бортом для меня осталась балетная его часть – спектакли «Конек-Горбунок», «Спящая красавица», «Жизель», «Лебединое озеро», «Маргарита и Арман», где выступили международные звезды Наталья Осипова, Анастасия Колегова, Владимир Скляров, премьер владивостокской сцены Сергей Уманец, кореянка Су Бин Ли, японка Мая Хасэ… Но и четыре дня оперно-симфонических впечатлений – достаточно, чтобы составить представление о масштабе музыкальных (а в перспективе, думаю, и более широких культурно-общественных) перемен, приходящих в этот край вместе с Гергиевым.

Так выпало, что эти дни выстроились для меня в характерную для классической музыки трехчастную форму: по краям – мощные спектакли самого Валерия Гергиева, в середине – работы его коллег, в том числе те, что будут определять лицо приморской сцены в отсутствие Валерия Абисаловича.

«Летучий голландец» – в любом случае подарок судьбы: одна из обаятельнейших романтических опер, с ярчайшими музыкальными образами, с пружинной драматургией, основанной на столкновении очаровательных бытовых сцен (как Вагнер умел писать эти полечки, лендлеры и марши – не хуже, чем свою знаменитую готическую фантастику!) и зловещего мира мертвецов во главе с самим Голландцем. Правда, поначалу удивило звучание оркестра Мариинского театра: все грамотно, но не хватало мощи, знаменитого петербургского, гергиевского звука. Впрочем, состав солистов – великолепный: инфернально грозный и одновременно страдающий заглавный герой в исполнении Евгения Никитина, добродушный хитряга Даланд в интерпретации Михаила Петренко, нервный Эрик в трактовке Сергея Скороходова… А Сента, какой ее спела и сыграла Млада Худолей – просто выдающаяся работа, от первого появления с огромной старинной книгой в руках и дикой песней о роковом моряке-скитальце, которого ей суждено полюбить, до финального головокружительного ансамбля с сопрановыми верхами, кажется, достигающими самого неба. На фоне такой музыки и такого артистического темперамента отступали на второй план корявости режиссуры Йана Джаджа (Голландец примитивно заваливает Сенту в первом же свидании) и переставала замечаться бутафорская пародийность оформления Джона Гантера (лубочного вида корабль пришельца, крашеный в кровавый цвет).

Сцена из спектакля «Летучий голландец». Фото Геннадия Шишкина (Мариинский театр)

По поводу же звука Гергиев после спектакля объяснил: здание не совсем привычное, есть акустические проблемы, ищем варианты рассадки оркестра…

Что дали опыты с рассадкой, мы узнали через два дня. А пока Валерий Абисалович уехал с оркестром в мини-тур Южно-Сахалинск – Харбин. Во Владивостоке за это время успели показать спектакли его коллеги. «Свадьба Фигаро» прошла под управлением главного приглашенного маэстро Мариинского оркестра, знаменитого датского дирижера и скрипача (но человека «нашенского» по скрипичному классу Бориса Кушнира в Вене) Николая Цнайдера. Здесь состав солистов не блистал таким количеством звездных имен. Хотя общий уровень — Сюзанна Виолетты Лукьяненко, Граф Владимира Мороза, Фигаро активно делающего сейчас карьеру молодого китайского бас-баритона Шеньяна и другие партии – был достаточно качественным, а к выстроенности ансамблей вовсе не возникло претензий. И все же странно, что такая, например, опытная певица, как Анастасия Калагина, далеко не сразу обрела нужный тон и проникновенную, драматичную партию Графини едва ли не до половины партитуры пела плоским детским голоском. А вот кто концентрировал вокруг себя сценическое и музыкальное действие, так это Екатерина Сергеева – великолепная актриса и обладательница богатого меццо-сопрано, которой досталась роль Керубино.

Виолетта Лукьяненко (Сюзанна) и китайский певец Шеньян (Фигаро) в спектакле «Свадьба Фигаро». Фото Геннадия Шишкина (Мариинский театр)

Наличие такого актера-харизматика очень важно в любом театральном исполнении, особенно таком, где не все участники – мировые звезды. Нашелся он (точнее, она) и в «Царской невесте», прошедшей под управлением главного дирижера Приморской сцены Павла Смелкова. Павел Александрович – музыкант крепкой петербургской выучки с большим опытом работы в Мариинском театре. И все же, видимо, вести оперу с местным оркестром – не то, что с петербургским коллективом (который, напомню, был в это время в мини-туре). В увертюре могло бы быть больше движения и драматизма. Как и более темпераментного исполнения я бы пожелал солисту Санкт-Петербургъ Оперы Кириллу Жаровину в роли Григория Грязного, хотя технически к его пению нет вопросов. Удивительно, но и международная суперзвезда Альбина Шагимуратова, показалось мне, не вполне нашла ключ к образу Марфы – одному из самых трепетно-прекрасных в русской, да и всей мировой опере. Хотя опять же технически – никаких замечаний. В итоге получилось, что симпатии (по крайне мере мои) в значительной мере перешли к «злодейке» Любаше в эмоционально горячем исполнении Юлии Маточкиной – уж о роскоши ее меццо-сопрано и не говорю.

И вот наконец во Владивосток вернулся Гергиев. Отметив это исполнением одной из своих самых любимых опер – «Симона Бокканегры» (в строгой и суровой, как сама музыка, постановке режиссера Андреа дель Розы). Это трудное дитя Верди – много низких мужских голосов, экспериментальный интонационный язык, предвосхищающий жесткий экспрессионизм «Отелло» – и для исполнителя представляет особую трудность. Здесь на успех снова, как в «Летучем голландце», сработал звездный состав солистов: Владислав Сулимский, еще полтора года назад на петербургской премьере захвативший глубиной передачи этого трагического образа; Михаил Петренко, ничем не уступивший, а качеством вокала и превзошедший тогдашнего исполнителя роли Якопо Фиеско Ферруччо Фурланетто; отличный грузинский тенор Отар Джорджикия в роли сумасброда-бунтаря Габриэля Адорно; мощный новосибирский баритон Роман Бурденко в партии преступного авантюриста Паоло Альбиани; обладательница резковатого, но экспрессивного сопрано Татьяна Сержан в образе Амелии Фиеско (она же Мария Бокканегра)… Но еще и дали знать себя результаты тех самых опытов по акустически грамотной рассадке оркестра – он вновь зазвучал так, как мы привыкли на родной мариинской сцене: это настоящий звуковой океан. Тем более что и опера – «морская», в ее партитуре Верди, может быть, впервые в своей практике постарался так последовательно связать гамму настроений с палитрой пейзажных красок, отталкиваясь от грозы в «Риголетто» и предвосхищая «нильские» звучания «Аиды», «средиземноморское» бурление «Отелло». А какая полифония хоров на сцене и за кулисами!  Ничуть не менее впечатляющая, чем в петербургской Мариинке-2. А ведь здесь состав смешанный – хор составлен из питерских и владивостокских певцов.

Вот одно из важных следствий «эксцентричного» решения Гергиева, полтора года назад взявшего на себя ответственность за приморскую сцену. Крупнейший регион России, где до 2013 года вообще не было оперного театра (если не считать камерных опытов), получил не только свою родную музыкально-театральную труппу, но и возможность ее совершенствовать во взаимодействии с коллективом одного из лучших театров планеты. Кстати, и в составе солистов ведь тоже был заметен вклад приморцев. Особенно – в «Царской невесте», где их представляли отличный тенор Алексей Костюк (Бомелий), сопрано Алена Диянова (Домна Сабурова),меццо Лаура Бустаманте (Дуняша)… В «Симоне Бокканегра» от здешней труппы пел бас Евгений Плеханов (горожанин Пьетро – приятель злодея Паоло). А какие переворачивающие душу кларнетовые соло выдавал концертмейстер приморского оркестра Дмитрий Лупачев в «Царской невесте»…

Валерий Гергиев и исполнительница роли Амелии Татьяна Сержан после спектакля «Симон Бокканегра». Фото Сергея Бирюкова

Валерий Абисалович рискнул соединить силы петербуржцев и владивостокцев также в симфоническом концерте, который озаглавил «Стравинский во Владивостоке». Звучал, впрочем, не только Стравинский – 1-й концерт Макса Бруха был сыгран вместе с фантастически одаренным 15-летним шведским скрипачом (с постсоветскими корнями) Даниэлем Лозаковичем. Титульного же композитора представили во втором отделении его «Весной священной». Здесь впечатление неоднозначное. С одной стороны – такого качества соло я, пожалуй, не слышал. Какой изумительный фагот в начале, какие подголоски валторны, кларнетов, английского рожка и прочих участников этого вступления, словно расслышанного дирижером под своеобразной звуковой лупой. Но дальше было ощущение, что эта «игра под лупой» – не только от желания донести все подробности, но и от элементарной осторожности – не превысить темп сверх безопасного в столь непривычном сводном составе…

Юный скрипач Даниэль Лозакович и сводный оркестр Санкт-Петербургской и Дальневосточной сцен Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева исполнили 1-й концерт Макса Бруха. Фото Сергея Бирюкова

Что ж, это тоже момент набора опыта. Гергиев не боится экспериментов самого разного рода. Например, после того, как побывал в Харбине со своим питерским оркестром, отправил туда приморский балетно-оркестровый коллектив со спектаклем «Корсар». Сравнивать оба коллектива будут неизбежно и счет владивостокцам предъявят самый строгий. Тем более – во время запланированных на ближайшее время гастролей приморского балета не где-нибудь – в самом Петербурге.

Но «кто не рискует, тот не пьет шампанское». Владивостокские зрители (зал, кстати, на спектаклях Гергиева заполнялся на 100 процентов) говорили мне, что не верят собственной удаче. При всем уважении к предшественнику, дирижеру тогда еще отдельного Приморского театра оперы и балета Антону Лубченко, ничего подобного теперешним темпам работы раньше не было. Только за семь месяцев 2017 года в афише появилось семь новых для города спектаклей. Да, пока их привозят из Петербурга, они какое-то время «гастролируют» здесь и возвращаются. Но вот, например, «Царская невеста», исполненная сейчас в концертном варианте, в новом сезоне обретет, скорее всего, и сценическую редакцию, причем это будет оригинальный, не повторяющий петербургскую постановку спектакль. Реально появление во Владивостоке своего «Щелкунчика», своего «Евгения Онегина», своей «Пиковой дамы»…

Ну и о самом широком, стратегическом значении дальневосточного проекта Гергиева. Я увидел в фестивальном зале не только артистов со всего мира, но и импресарио, прежде всего из азиатско-тихоокеанского региона. Я увидел командующего Тихоокеанским флотом вице-адмирала Сергея Авакянца, который оказался любителем оперы, особенно бельканто… Я представил себе, какую силу притяжения имеет личность Гергиева как артиста и менеджера. Ведь нигде рядом – ни в Китае, ни в богатой Японии, ни в напичканном деньгами Сингапуре – нет подобного магнита. Творческие ресурсы региона потянутся в наше Приморье. А вместе с тем возрастет и его туристическая, общеэкономическая привлекательность…

Уж не говорю о том, что связать музыкальной ниточкой самый крупный западный и самый крупный восточный морской форпост страны – дело патриотическое. Приморцам не хватает общения с европейской Россией, до которой не всякий из них может себе позволить добраться, настолько дорога дорога. Теперь этот дальний край становится немножко ближе.

 

Все права защищены. Копирование запрещено