На сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко прошёл вечер одноактных балетов под общим названием «Мечтатели».

Программа, привезённая из Петербурга, была частично показана на фестивале балета «Мариинский» в апреле этого года. Тогда, в рамках «Мастерской молодых хореографов», прошла премьера балета «Мечтатели». Балет создан тремя творцами под руководством режиссёра Сергея Даниляна. Одним из соавторов, помимо Максима Петрова и Ильи Живого, был Владимир Варнава. Показ в Москве соединил «Мечтателей» с двумя другими постановками Варнавы – «Глиной» и «Видением розы». Общим для всех балетов оказалось не только имя хореографа, но и сквозная идея, отчего и вечер в целом был назван «Мечтатели».

фото Наташи Разиной © Мариинский театр

«Глина» – слово, которое в контексте одноимённого балета на музыку Мийо следует понимать двояко: как мнущийся природный материал, готовый принять любую форму, и как тело танцовщика, которое есть глина в руках хореографа. Балет начинается и заканчивается цепочкой сплетённых тел, медленно движущихся на полусогнутых ногах, – что-то вроде огромной гусеницы. Цепочка вспучивается буграми и выпуклостями, затем и вовсе распадается на сегменты и детали (то есть на соло и дуэты), которые начинают жить собственной жизнью. Ведь глина запросто делится на фрагменты любой конфигурации. Но потом, когда то ли вдохновение у подразумеваемого демиурга иссякнет, то ли артисты устанут, детали снова сплетутся в «гусеницу», сольются в целое – и замрут. В конце концов, и глине иногда требуется, чтобы её не мяли и не трогали. Глине тоже нужно отдыхать.

В промежутке между стопорами танцовщики гнутся в асимметрии, растекаются в протяжённых линиях, сжимаются в комок и растопыривают ладони, чтобы податливая изменчивость проявилась как можно ярче. Ни одна поза не закреплена в чёткости, всё выглядит тягучим и пластичным. Исполнители поправляют тела партнёров руками. Бедра уходят в одну сторону, головы – в другую, медитация сменяется «механической» правильностью. Прекрасная труппа Мариинского театра демонстрирует небрежное изящество: как будто никто не знает, куда он через мгновение прыгнет или в какую точку пола поставит ногу. Мечта об идеальной форме сбывается наяву. Но всю дорогу не оставляет мысль: каким мог бы быть балет «Глина», если б наши танцовщики владели, например, техникой «изоляции» и (или) ещё каким-нибудь способом танцевать, помимо классики и неоклассики?

«Видение розы» – тоже балет о мечтах, но иного рода. Он воспроизводит коллизии одноимённой миниатюры Михаила Фокина, поставленной некогда в парижских «Русских сезонах» Сергея Дягилева. В оригинале девушка времён романтизма, прибежавшая с бала, дремлет в кресле, а дух розы, которую она носила на балу, красиво витает вокруг неё. У Варнавы всё исходит из грёз современной странноватой девицы спортивного типа, которая не только предпочитает жить с розовыми очками на глазах, но делает это напористо и демонстративно. Роль очков играют лепестки роз, прилепливаемые на веки. Дух же розы смахивает то на экзотического полуголого принца в длинной юбке, с «восточными» пассами, то на эффективного менеджера в модном прикиде, но с нервным характером. На сцене в ряд стоят силуэты розовых фламинго, что моментально придаёт балету привкус пародии. Если вспомнить песню Алёны Свиридовой про розового фламинго, то создаётся впечатление, что её текст лёг в основу либретто:

Ты узнаешь, что возможно

Здесь не думать о разлуке,

И не вздрагивать тревожно,

И не маяться от скуки,

И не помнить о расплате,

Не играть и сбросить маску…

Мы найдем любовь и ласку.

Розовый фламинго –

Дитя заката.

Розовый фламинго

Здесь танцевал когда-то,

Может, в жизни прошлой –

Мне трудно вспомнить.

Думай о хорошем,

Я могу исполнить.

В соответствии с песней «очарованный скиталец» танцует «прошлой жизни танец» в царстве привидений – с той самой девицей в лепестках, которая скитальца слепила из того, что было. А была не только музыка Вебера, которой вдохновился Фокин, но и разнообразный художественный скрежет Александра Карпова. Впрочем, кардинальная разница в звуках никак не отразилась на пластике: настойчиво улыбчивая девица (Полина Митряшина), с помощью современного танца, выворачивая суставы наизнанку и судорожно смакуя эротическое приключение, всё так же таяла в объятиях принца (Александр Челидзе) без белого коня. Дурман и эйфория не прекращаются, даже когда он срывает с её глаз розовые лепестки. И улетает прочь, копируя знаменитый финальный прыжок Нижинского в «Видении розы».

фото Наташи Разиной © Мариинский театр

Самым слабым звеном программы оказались «Мечтатели». Что-то совсем уж бесформенное путешествие по мечтам и к мечте, от прошлого к будущему, хотя последняя часть сделана на ритмически бодрую музыку диско группы Daft Punk. Балетная труппа Мариинки бодрится с видимым удовольствием, хотя использовать её в такой хореографии – всё равно что топить ветхую печку новенькими долларами. Если поставить шаблонные балетные па, пусть и с угловыми ракурсами, отклонением от вертикали и в бодром темпе, как на дискотеке, и при этом одеть исполнителей в рваные джинсы вместо пачек и колетов, шаблонность никуда не денется. Этот факт не отменят ни отвязные позы «руки в брюки», ни группы «стенка на стенку» – «девочки – мальчики», равно как и пылающая галактика на заднике, и кожаные лифчики на балеринах. И даже жёлтая ванна, из которой поднимается безымянная героиня в красном (блистательная Екатерина Кандаурова), чтобы исследовать себя в сольном танце, а потом улететь – в буквальном смысле, на лонже – к звёздам.

 

Все права защищены. Копирование запрещено