Тот, кто ищет славы только ради славы, может зайти далеко, слишком далеко, погрузившись в мир бесконечных сплетен о знаменитостях и скороспелых порождениях саморекламы. Григорий Соколов представляет собой нечто совершенно иное, не связанное с пиар-играми, равнодушное к призывам журналистов поделиться с ними своими мыслями. Ирония заключается в том, что российский пианист, благодаря старательному избеганию интервью в средствах массовой информации и рекламной шумихи, привлекает всеобщее внимание как высокопрофессиональный музыкант, который предпочитает, чтобы его музыка говорила сама за себя. Каждый, кто желает проанализировать мотивы молчания Соколова, сначала должен услышать поэтическое красноречие в его мастерском исполнении каденции из вступления Фортепианного концерта ля мажор Моцарта (К488), где искусная взаимосвязь фразировки, артикуляции и выразительности намного превосходит силу слов, или почувствовать стихийную энергию и необыкновенную напряжённость в финале Третьего фортепианного концерта Рахманинова. Есть ли смысл добавлять какие-либо комментарии? Для Соколова – однозначно нет. Это так же бессмысленно, как обсуждать геометрию потолка Сикстинской капеллы, рассматривая грандиозные фрески Микеланджело. Вывод очевиден: анализ, каким бы умным или разъясняющим он ни был, это процесс сокращения; музыка – это искусство расширения.

Вы видите не полный текст статьи. Оформите подписку, чтобы увидеть материал целиком.
Вы можете прочитать текст не оформляя подписку. Оплатите доступ к материалу на одни сутки.

Я уже подписчик. Войти