Михаил Иванович Глинка утверждал, что в своем музыкальном творчестве он неспособен быть итальянцем – однако, национальная природа его композиторского дарования не помешала ему «быть испанцем» в двух своих знаменитых увертюрах. Создание их стало результатом поездки в Испанию, которую композитор предпринял в 1845 г. Если первая из этих увертюр – «Арагонская хота» – родилась непосредственно в Испании (и Глинка даже рассчитывал на исполнение ее в Мадриде), то вторую он написал годы спустя. Он начал работать над этим симфоническим произведением в 1848 г., будучи в Варшаве. Композитор уже давно покинул Испанию и мог лишь вспоминать об этой стране, поэтому увертюру он назвал «Воспоминанием о Кастилии», но созданной позднее новой редакции он дает иное заглавие – «Воспоминание о летней ночи в Мадриде» (увертюра известна также под кратким наименованием «Ночь в Мадриде»).
Как и «Арагонская хота», «Ночь в Мадриде» явилась результатом внимательного изучения испанского музыкального фольклора. Одним из «источников информации» стал для Михаила Ивановича погонщик мулов, с которым он общался в испанской столице – Глинка записал немало напевов, услышанных от этого человека. Особенно же тронули его ламанчские сегидильи. Две из них композитор впоследствии включил в увертюру. В нее вошли еще две испанские народные мелодии – хота (не та, на которой основана увертюра «Арагонская хота», а другая мелодия того же танца) и мавританский напев. Эти мелодии – непохожие друг на друга – появляются и сменяются, подобно всплывающим воспоминаниям. Строгим принципам сонатной формы их возникновение не подчиняется, некоторые черты сонатности можно усмотреть разве что в тональном соотношении, однако разработки здесь нет, за экспозицией следует реприза, в которой темы проходят в обратном порядке, что придает форме увертюры черты концентричности.
Партитура «Ночи в Мадриде» потрясает богатством тембровой игры. В особенности это относится к вступлению, создающему пленительный образ южной ночи: скрипки, играющие divisi в высоком регистре, пассажи деревянных духовых на стаккато, скрипичные и даже виолончельные флажолеты – этот тончайший и красочный музыкальный пейзаж кажется даже предвестием импрессионистской звукописи. Но вступление не просто вводит в атмосферу «действия» – в нем возникают элементы будущих тем (в частности, сегидильи и хоты).
Темы излагаются по принципу контрастного сопоставления. Грациозной теме хоты противопоставляется томно-суровый мавританский напев, далее следуют две ламанчские сегидильи – стремительная и более кантиленная. Варьирование тем происходит и в экспозиции, и в зеркальной репризе. Особую целостность придает этой концентрической композиции рефрен-наигрыш, появляющийся впервые во вступлении и пронизывающий всю увертюру. В кратком – восьмитактовом – заключении возвращается музыкальный материал вступления.
Вторая испанская увертюра Глинки была впервые исполнена в Санкт-Петербурге в марте 1850 г. вместе с «Арагонской хотой» – еще в первой редакции, под заглавием «Воспоминания о Кастилии». Но композитор результатом своего труда остался неудовлетворен. Он перерабатывает увертюру, усиливая стройность и цельность ее композиции. Вторую редакцию композитор посвящает Санкт-Петербургскому филармоническому обществу. В обновленном виде и под заглавием «Воспоминания о летней ночи в Мадриде» произведение впервые было исполнено в апреле 1852 г. на одном из концертов этой организации, дирижировал Карл Шуберт. В настоящее время увертюра исполняется в этой редакции.
Музыкальные Сезоны
Пока нет комментариев