Призраки, девушки и зрелость: что показали на оперном уик-энде в Экс-ан-Провансе, Франция.
Il Trionfo del Tempo e del Disinganno Pascal Victor / Artcomart
Первая оратория Генделя, которую он написал всего в двадцать два года, «Триумф Времени и Разочарования», изначально не была предназначена для постановки на театральной сцене. Но для современных режиссёров это не является препятствием. Концептуальных аллегорических персонажей оратории взялся воплотить на сцене Кшиштоф Варликовски, представив серьёзную, содержательную постановку, открывшую Фестиваль Экс-ан-Прованса. Эммануэль Аим добилась от своего ансамбля Le Concert d’Astr?e яркой игры, и в целом всё получилось не хуже, чем оперные спектакли.
Сюжет, если его можно так назвать, очень прост: Время и Разочарование пытаются убедить Красоту отказаться от Удовольствия ради менее быстротечных радостей. (Отказаться от плотских удовольствий, выбрав душу… Нетрудно догадаться, что автор либретто – кардинал, не так ли?) Эту основную идею выражают прекрасно выверенные, чёткие, быстрые и медленные арии, передающие чувства: радость, злость и грусть.
Красота у Варликовского печальна (в исполнении Сабин Девьей, чей изящный и хрупкий голос вдруг становится уверенным и сильным тогда, когда вы меньше всего этого ожидаете). В фильме, который идёт во время бодрой увертюры, мы видим Красоту и её любовника, танцующими в клубе с друзьями, находясь под воздействием наркотиков. Оба слабеют на глазах, её друг умирает. Когда начинается первое действие, Красота оказывается в каком-то учреждении, что может быть лечебницей для душевнобольных или возможно, центром реабилитации – мы видим медсестёр и больничную кровать – но большую часть пространства на сцене занимают расположенные амфитеатром сидения кинотеатра (декорации Малгожаты Щесняк).
Почему кинотеатр? Это отражение окружающей обстановки: открытый Театр д’Аршевеш оборудован специальной широкой поверхностью, которая может использоваться как экран. И в коротком интервью перед антрактом Варликовски процитировал Жака Деррида, что кинематограф – это «искусство, позволяющее призракам вернуться».
Таким образом, всё пространство ощущается чем-то вроде загробной жизни, не только для друга Красоты, но также и для толпы бледных девушек с вечеринки, которые, как и он, умерли слишком рано, пожертвовав зрелостью и благоразумной жизнью. Красота заканчивает оперу, не торжествующе вступая в сияющий небесный свет, а тихо перерезая себе вены, являя собой ещё одну юную жертву.
В первом действии этой постановки Время (голос Майкла Спайрза подобен звуку трубы) и Разочарование (повелительный, «шоколадный» голос Сары Мингардо) рассматриваются как архетипы: беспристрастные, почти абстрактные представители более старшего поколения. Но во второй части становится ясно, что это семейная драма: Удовольствие (в исполнении контртенора Франко Фаджоли, чей голос напоминает звучание гобоя) – это непутёвый брат Красоты.
Очевидно, что Варликовский сочувствует этим родителям, они представлены не карикатурно. Режиссер рассматривает их, скорее, как беспомощных наблюдателей. Взрослые, которые, возможно, когда-то пережили бурную молодость, но смогли пойти дальше, преодолели болезни роста.
Хотя ясно, на чьей стороне симпатии режиссёра в конфликте этого произведения: вечеринка должна продолжаться и продолжаться. Не знаю, полностью ли меня убедило его дерзкое мировоззрение «молодость всегда права», но это делает спектакль живым, трогательным и горьким.
Pell?as et M?lisande Patrick Berger / Artcomart
«Пеллеас и Мелизанда» Дебюсси также рассказывает о молодой женщине, которая не совсем приспособилась к этой жизни. Она сталкивается со зрелыми людьми и вынуждена подчиняться им, они наблюдают за ней со смешанным чувством непонимания и страха. Это произведение, основанное на загадочной символистской драме Мориса Метерлинка, неизменно интерпретируется как сон, и Кэти Митчелл, режиссёр новой постановки, которую представили в Grand Th??tre Прованса, также следует этому буквально.
Занавес открывается, и мы видим Мелизанду в свадебном платье: она входит в комнату и засыпает. Сама опера – это её сон и, вероятно, преломление её «настоящей» жизни. (Она только что вышла замуж? Или только собирается?) Но само действие – даже при помощи замедленного движения, зловещих разрезов между перемещающимися декорациями, странных сопоставлений и двойника Мелизанды – не более сюрреалистично, чем многие другие постановки этой оперы.
Интересно, для чего надо было оформлять действие оперы как сон? Только для того, чтобы подчеркнуть отстранённость? Эта постановка успешна благодаря своей бесстрастности, движения в ней тщательно продуманы, как будто не только навеяны сном, но предопределены. Барбара Ханниган (это был её дебют в партии Мелизанды) пела очень аккуратно, но не холодно, больше по-женски, чем по-девичьи. Она известна в оперном мире своим уникальным самообладанием, и то, что она демонстрирует здесь – смесь спокойствия, осмотрительности и иногда того, что можно назвать «гимнастикой», – просто захватывает.
Опере «Пеллеас и Мелизанда» не дают покоя исчезнувшие жёны и мужья. Спектакль Митчелл пронизан страхом Мелизанды, что она последняя в череде жён её мужа, Голо (в исполнении Лорана Наури), что поколения неумолимо сменяются, что она умрёт. Её связь с Пеллеасом (Стефан Дегу), юным сводным братом Голо, – это поиск чувства защищённости, которое ни один мужчина не может ей дать.
Начав средневековой торжественностью и прозрачностью звука, дирижер Эса-Пекка Салонен постепенно воодушевляет оркестр «Филармония» на более эмоциональное исполнение, чутко отзываясь на малейшие изменения в темпе и интонации у певцов и помогая Голо в его отчаянном монологе о невинности.
Никто на сцене не ответит на это излияние чувств. Якобы находящиеся у власти Аркель (Франц-Йозеф Зелиг) и нежная Женевьева (Сильви Брюне-Группозо), мать Пеллеаса и Голо, похожая на состарившуюся Мелизанду, на самом деле оказываются бессильны. Все как во сне, никто не управляет происходящим.
Декорации художника Лиззи Клачан постоянно открываются новыми гранями. Они выполнены в виде дома, разваливающегося изнутри, со странными пустыми коридорами и грязью, сочащейся из дверей. Освещение Джеймса Фарнкомба создает особую атмосферу – то лунный свет, то сумерки, иногда летнее утро. Спектакль очень хорошо оснащён технически, что позволяет ему всё время изменяться.
В первые три дня фестиваля в Эксе было показано три величайших произведения – «Триумф», «Пеллеас» и «Так поступают все» Моцарта. Все отыграны и спеты блестяще, поставлены провокационно. Этот фестиваль будет проходить под управлением Бернара Фоккруля ещё два года, затем его сменит Пьер Оди. Ему придётся очень постараться, чтобы соответствовать уровню, который фестиваль достиг при нынешнем директоре.
Текст — ZACHARY WOOLFE
Перевод — Валентина Таратута
Пока нет комментариев