22 ноября ушел из жизни выдающийся певец, народный артист России Дмитрий Хворостовский.
Вячеслав Прокофьев / ТАСС
Два с половиной года борьбы с тяжелым недугом закончены, и надежды всей страны на чудесное исцеление, увы, не оправдались. Да, Хворостовского по-настоящему любили от Калининграда до Владивостока, а больше всего, наверное, в Петербурге и родном Красноярске. Это было искреннее всенародное признание: мужественный облик и красивейший голос нашей эпохи по-настоящему волновали.
Баритон в качестве кумира — не редкость для России: Хворостовского можно считать законным наследником таких любимцев страны, как Павел Лисициан, Георг Отс, Юрий Гуляев, Муслим Магомаев.
На долю Хворостовского выпала феноменальная карьера: признание пришло к нему рано, и слава с каждым годом только росла. В юности его выделила прозорливая Ирина Архипова — редкий по красоте голос пленил первую меццо-сопрано Советского Союза, и она сделала много для его продвижения — стоит вспомнить победы на конкурсах Глинки и в Кардиффе. Ее щедрый аванс не был растрачен впустую, уже скоро о Хворостовском заговорит весь мир. Ему принадлежали лучшие сцены: он всегда был в форме, никогда не подводил театры, стал незаменим в ролях благородных красавцев. Сам он больше всего любил нью-йоркскую «Метрополитен», где его голос звучал идеально. Огромный, на 4000 зрителей, зал «Мет» и аристократичный, но порой слишком глубокий, словно подернутое патиной старое золото, голос певца абсолютно подходили друг другу. Знаю об этом не понаслышке: довелось присутствовать в ноябре 2012-го на премьере «Бала-маскарада» в «Мет» (постановка Дэвида Олдена), когда вместе с Марсело Альваресом, Сондрой Радвановски и Долорой Заджик русский баритон устроил настоящий праздник оперы, блестяще исполнив свою коронную партию Анкарстрёма/Ренато.
Чайковский и Верди были, пожалуй, главными оперными композиторами певца, партии в их произведениях наилучшим образом подходили Хворостовскому, его голос и актерская харизма буквально расцветали. Впрочем, и моцартовские роли, и Валентин в «Фаусте» Гуно, и партии в операх бельканто или веризма оставили заметный след в истории. Хворостовский много пел камерных концертов, и в этом он был продолжателем великих русских исполнителей прошлого, той же Архиповой, которые всегда уделяли внимание романсовой лирике. Памятно его сотворчество с Георгием Свиридовым, который охотно писал для Хворостовского удивительно проникновенные миниатюры. Дмитрий уделял внимание популярным романсам Чайковского и Рахманинова, а также не так часто звучащим со сцены шедеврам Танеева, Мусоргского или Листа. Обращался Хворостовский и к песням военных лет, экспериментировал с эстрадой в союзе с Игорем Крутым.
К счастью, Хворостовский творил уже в ту эпоху, когда звукозапись и телевидение массово фиксируют все сколько-нибудь значимые оперные спектакли и концерты, и искусство Дмитрия Александровича останется с нами навсегда.
Одним из первых значимых успехов Хворостовского в России стала опера «Фауст», прозвучавшая на сцене Кировского театра в 1988 году. Вспоминает его партнерша Любовь Казарновская:
— Хочу выразить свое глубокое соболезнование родителям Димы, его жене Флоранс и детям. Это невосполнимая утрата. Мы все знали, что дело серьезное, но до последнего надеялись, в особенности зная сибирский характер Димы, его решимость бороться, никогда не сдаваться, что все будет в итоге хорошо. Он держался очень мужественно. Это жуткая несправедливость, когда молодой, красивый, талантливый человек уходит на взлете карьеры. Его таким и запомнят — сильным и прекрасным, непобежденным.
Сегодня я, конечно, вспоминала нашу первую встречу, когда Дима приехал пробоваться в Кировский театр, где я служила ведущей солисткой, и наш совместный спектакль — его дебют: Хворостовский — Валентин, Казарновская — Маргарита, юная, только после консерватории, Ольга Бородина — Зибель, маститый Николай Охотников — Мефистофель, и тенор-премьер того времени Юрий Марусин — Фауст, дирижер — Валерий Гергиев. Это был очень красивый спектакль, и новый красавец-баритон был там исключительно органичен. Гергиев сказал по окончании: «Какое счастье, что три таких молодых прекрасных голоса звучат в нашем театре, а в зал льется со сцены эта необыкновенная красота». После постановки Дима позвал нас всех в свою грим-уборную. Была какая-то рябиновая настойка, бутерброды из буфета, но мы ощущали себя абсолютно счастливыми. Это была настоящая радость творчества. Как я понимаю, Дима планировал остаться в Кировском театре, тем более после такого успеха, но буквально через полгода случилась его победа в Кардиффе, и на следующий день он проснулся знаменитым на весь мир. Его звезда зажглась на Западе, и с русскими площадками он уже решил себя не связывать. Последовали контракты, спектакли в ведущих театрах мира, эксклюзивный контракт с «Филипс» — мировая слава.
Думаю, что главное у Хворостовского — уникальный тембр. Он словно создан для партий молодых героев. Аристократический, так называемый «кавалерский» баритон — штучный товар, таких голосов никогда не бывает много. Этторе Бастианини, Джино Беки, Павел Лисициан — вот те баритоны, тембры которых неповторимы, и Дима из их числа. И, слава Богу, что его много записывали — это достояние России, достояние всего человечества.
Опера — сложное искусство, не все его понимают или не все хотят понять. Хворостовский сумел заслужить народную любовь своим проникновенным исполнением военных песен — он был предельно искренним в этом репертуаре, это чувствовалось в каждом звуке, в каждой фразе. Его «Эх, дороги» и «Землянка» — шедевры, которые пронимают до дрожи. Мой отец, ветеран войны, плакал, как ребенок, когда слушал его. Романсами, русскими и советскими песнями Дима протоптал дорожку к сердцам простых людей, буквально обаяв их своим чарующим тембром, став настоящим героем России.
Владимир Матусевич
Portal-Kultura.ru
Пока нет комментариев