Зеленый! Красный! Белый! С каким наслаждением можно было наблюдать в прошедший четверг (уже по окончании постановки «Драгоценностей» Баланчина в рамках фестиваля в Линкольн-центре) за танцорами балетной труппы Парижской оперы, исполнявшими «Изумруды», а также артистами Большого театра в постановке «Бриллиантов». Три цвета осветили сцену театра имени Дэвида Коха, в котором 50 лет назад (тогда он назывался Государственный театр города Нью-Йорк) состоялась премьера «Драгоценностей».
Три цвета слились на сцене воедино, получилось нечто вроде триколора. Они —отражение трех стран, которые были наиболее близки американскому хореографу. Балетное образование он получил в России, но ему пришлось покинуть страну в 1924 году; своей зрелости он достиг во Франции, сотрудничая с Сергеем Дягилевым; в Нью-Йорке он вместе с Линкольном Кирштейном в 1933 году основал Школу американского балета, а в 1948 году — Нью-Йорк Сити балет.
«Изумруды» на музыку Форе уже давно признаны символом Франции в трилогии Баланчина; «Рубины» на музыку Стравинского — отражение сути Нью-Йорка, его бешеной скорости, бесконечной толчеи и вечно молодого города. Именно Нью-Йорка, а не всей нации. «Бриллианты» на музыку Чайковского — аллегория бескрайних сельских просторов и монументальных городов России. Обычно в постановке всех трех частей участвует одна и та же труппа, демонстрируя, сколь отличны они друг от друга. Такому подходу, как правило, следуют постановщики во всех уголках планеты. Но особые даты требуют особых празднеств.
До самого воскресенья публика только и будет что обсуждать выступления всех трех трупп: труппы Большого и Сити балета по очереди участвуют в постановке «Рубинов» и «Бриллиантов», труппа Большого также чередуется с труппой Парижской оперы. Выступление примы Ольги Смирновой в «Бриллиантах» — лучшая иллюстрация того, зачем вообще стоит проводить подобные фестивали. Ведущие танцоры Нью-Йорк Сити балета Мэган Фэрчайлд, Хоакин де Лус и Тереза Райхлен показали высокий класс «принимающей стороны».
Между Большим и Сити балетом много общего в стиле исполнения: размеренный темп, роскошная текстура, сложная с технической точки зрения танцевальная составляющая. Щегольская манера Парижской школы куда меньше подходит для исполнения работ Баланчина, особенно когда танец становится прерывистым и перестает следовать в такт музыке (танцору нужно то слегка задерживаться на музыкальных переходах, то с легкостью и изяществом переходить к следующему движению вслед за музыкой). «Изумруды», хоть и есть в них что-то французское, едва ли напоминают о Париже — скорее о просеке где-нибудь в Фонтенбло; между тем танцоры придают постановке «городской» лоск.
Ольга Смирнова, которой еще предстоит долгое будущее в мире балета, впервые участвовала в постановке «Бриллиантов» в 2012 году, в самом начале своей карьеры. За это время она отточила и линии рук, и движения головы и ног. Она замечательно исполняет роль с начала — в духе романтизма и загадочности, и до конца, когда музыка приобретает несколько более торжественный оттенок. Ее партнер Семен Чудин также продемонстрировал гораздо большую уверенность по сравнению с его предыдущим выступлением в Нью-Йорке три года назад.
Яркое впечатление оставило изящное выступление Терезы Райхлен в сольной партии в постановке «Рубинов», очаровательное и вместе с тем напористое исполнение Хоакина де Луса также не осталось без внимания публики. Но настоящим сюрпризом фестиваля оказалась Мэган Фэрчайлд. Как и в других недавних своих выступлениях, она словно расцвела на сцене: в ее образах видна зрелая, уверенная в себе личность, в то же время не лишенная азарта и остроумия.
Едва ли кто-либо из современных хореографов работал над созданием свободной от сюжета и совершенно самодостаточной хореографии больше, чем Баланчин. Его лучшие работы, несомненно, закрепили за ним статус выдающегося драматурга, использующего язык балета. И не пытайтесь увидеть здесь противоречие: в его опусах нет сюжета, но они наполнены драмой. «Драгоценности» часто называют первым полнометражным абстрактным балетом, однако его высокий уровень станет еще более очевидным, если зритель поймет, что в этот балет автор на самом деле заложил множество историй, ситуаций и даже целых миров. Три его части, хотя и не похожи друг на друга, тесно связаны одна с другой, в том числе общими деталями. В каждой части многократно используется одна и та же хореографическая фигура: танцоры начинают движение из позиции чуть наклонившись вперед и делают широкий жест с наклонением корпуса назад. В каждой из частей обязательно присутствует па-де-де.
Европейские труппы, сохранив первоначальную цветовую гамму постановки, тем не менее привезли свои костюмы от Кристиана Лакруа («Изумруды») и Елены Зайцевой («Бриллианты»). Труппа Нью-Йорк Сити балета отдала предпочтение оригинальным костюмам Каринской; вполне вероятно, что местная публика будет не в восторге от «новых веяний» трупп из Москвы и Парижа (зеленовато-голубые костюмы от Лакруа особенно выбиваются из общей картинки).
Впрочем, с тем же непониманием публика, вероятно, воспримет декорации, используемые в постановке Сити балетом (они были созданы в 2004 году Питером Харви и по сравнению с первоначальной версией 1967 года, которая столь органично смотрится в постановках Мариинского театра, выглядят несколько вульгарно). Подозреваю, что при тщательном изучении обнаружится, что Парижская опера и Большой исполняют «Изумруды» и «Бриллианты» с некоторыми расхождениями по тексту в сравнении с Сити балетом.
«Драгоценности» уже давно являются идеальным «введением» в мир поэзии балета; однако лишь в этом столетии они вошли в международный репертуар. Под финальные овации публики на сцене в четверг собрались все три труппы и их руководители Орели Дюпон (Париж), Питер Мартинс (Нью-Йорк) и Махар Вазиев (Москва) — настоящее «entente cordiale».
Перевод: Марат Абзалов
Источник: nytimes.com
Копирование запрещено
Пока нет комментариев