В Москве завершился фестиваль спектаклей для детей «Гаврош»

В том, что искусство не только удивляет, создает настроение, но еще и согревает, могли убедиться зрители фестиваля «Гаврош»: даже на спектакле «Человек В», проходившем под открытым небом, не было свободных мест. За десять дней фестиваля московские зрители увидели 28 спектаклей, и самые продвинутые успевали менять площадки. Программа спектаклей завершена. Работа театральных мастер-классов продолжится еще несколько дней. И это тоже символично: театр движется вперед, у него есть свои секреты и ими охотно делятся французские коллеги.
Общей для показанных спектаклей стала атмосфера чудачества, как настроения, и чудес, как зрелищности. Неслучайно именно слово «чудеса» было вынесено в название сразу двух спектаклей. Общим контрапунктом для спектаклей стали их яркая художественная выразительность и поэтичность, жанровая многоплановость, оригинальность формы и использование инновационной визуальной графики. Главным же результатом: в чудеса (театра) хотелось верить. Итак, вспомним несколько чудесных мгновений фестиваля «Гаврош».


«Алиса и другие чудеса»
Трудно найти иное произведение, которое было бы столь популярно на сценах мира и в постановках режиссеров, чем «Алиса в стране чудес» Льюиса Кэрролла. Эта фантастическая история о девочке, которая росла и уменьшалась, открывала программу фестиваля, вводя взрослых зрителей в волшебный мир детства, а детей – в сказочный мир превращений. Обратившись к «Алисе», парижский Theater de la Ville выбрал весьма оригинальную основу сценографии спектакля: практически все 60 минут артисты играют по щиколотку в воде. Ее брызги, изменение цвета в лучах света, ее волны, в которых отражаются силуэты героев – зыбкий и иллюзорный мир Зазеркалья (сценография Ива Колле). Ритм, с которым выстроен спектакль, восхищает и погружает зрителя в состояние волшебного видения (режиссер Эмманнуэль Дермаси-Мота). Одна картина сменяет другую, подобно пазлу из красочных образов, где продвинутый зритель обнаружит и картины авангарда, и поп-арт, и нежные пастели, и яркие абстракции, и если не «Мальчика, стоящего на шаре», то девочку Алису, как часть абриса планеты. Все это вспыхивает, замирает в тенях, дополняясь элементами цирка, пения, медиа-инсталляций, и, конечно, игрой актеров. И что немаловажно, в полной гармонии всех жанров, планов, текстов и движения.


Алиса (Сюзан Обер) выходит прямо из зала. Обычная девочка, такая как и многие зрители. Кролики вываливаются прямо из стен зала, из гнезд софитов. Зал становится Зазеркальем и, кажется, теряет свою мерность: Алиса возносится на лоунжах под звездный купол или вырастает до нескольких метров. А по сцене, рассекая гладь воды, катят веселые птицы… на велосипедах. И никого не пугает розовый Младенец, превращающийся прямо на авансцене в свинью. Костюмы этого чудесного мира (Фанни Бруст) наделены особой тактильностью: шерсть волка или фантазийный наряд гусеницы хочется погладить даже с галерки. Удивительно хороши маски (Анн Лерей). И как здорово в переводе текста обыграна тема волшебных превращений! В магическом Зазеркалье есть веер от Сергея Зверушкина и платье от Валентина Чудашкина. И уж совершенно логично для мира театра звучит утверждение: «Мы все сумасшедшие. Ушедшие. Недоушедшие». Но одну цитату из «Алисы…» стоит особо упомянуть: «Время – это личность». Это утверждение нашло свое отражение не только в форме спектакля, но и в удивительной гармонии жанров – цирка, видеоарта и театрального мастерства, – в синтезе которых рождается энергия радости и добра.

«Зёрнышки (Возвращение к Земле)»
Свое видение синтеза жанров представила компания Carolyn Carlson Company из города Рубе. Основанная в 1999 году американской танцовщицей и хореографом Каролин Карлсон, компания гастролировала в Москве в 2006-м – спектакль «Тигры в чайном домике» и в 2011-м – «Короткие истории». К теме земли хореограф впервые обратилась в Финляндии в 1991-1992 годах в одноименном балете на музыку Кайи Саарихо. 25 лет спустя она вернулась к этой теме, выбрав для балета «Зернышки (Возвращение к земле)» электронную музыку композитора Алекси Обри-Карлсона и создав балет, обращенный к детям.

При всей минимальности решений – спектакль идет на небольшой сцене, в нем всего трое танцовщиков, на сцене установлено несколько прямоугольных панно-синтезаторов цвета – балет восхищает многообразием поэтических идей и форм. Его можно сравнить с японским хокку, где каждый созерцатель видит свой сад и находит свои пути-толкования. Философскую притчу о маленьком рисованном человечке Эликсе зрителю излагает сказочник (Алексис Ошен), чей рассказ сопровождается звуками земли – шелестом падающих в землю зерен, звуками ветра, шорохом бумаги. Земной шарик, маленький и хрупкий, волшебно превращается то в мячик, то в зерно, то в отражение загорающихся звезд. Каролин Карлсон смешивает культуры Востока и Запада, видеоарт и современный танец, создает невероятно емкое пространство между рассказчиком и танцовщиками. На гигантской пергаментной горе вырастает дерево, призывая людей к бережному отношению друг к другу и к планете. Трудно представить, что детское сознание способно считывать всю глубину и многообразие идей хореографа. Но воспринимая мир образами, дети считывают увиденное по-своему: там, где родители видят «сопротивление мира добрым мыслям», кому-то из детей постарше открывается библейская притча, а маленьким – история сказочного путешествия звезд на землю, и планеты Земля в космос. В финале на авансцене рассказчик остается со светящейся книгой, а мать-земля наполняется светом (воз)рождения. В постоянном обновлении знаний и идей и есть залог продолжения жизни.


«Романс»
Спектакль компании La Soupe (Франция, регион Большой Восток) рассчитан на самых маленьких зрителей 3+. Он прост, как… городской романс или сказка, а точнее городская притча, в которых слушатель узнает знакомые слова, превращающиеся в цепочки событий из жизни людей. Ведь La Soupe в переводе означает суп: одни и те же ингредиенты приводят к разным результатам. Сценография спектакля напоминает детскую книжку-раскладку, картины который раскрываются или меняются местами, могут дополняться фигурами внешних персонажей. И здесь нет смысла задаваться вопросом: а собственно, о чем эта история? Маленький зритель слышит знакомые слова «школа», «дорога», «королева», «домик», «поля», «ведьма», и выстраивает свои сюжеты. Вряд ли понятна сюжетная линия, выстроенная в словах: «Арестован невиновный. Люди возмущены», – это скорее поймут взрослые. Но, может, во Франции все уже с детства в курсе юридических прав и вопросов общественной солидарности?
«Теория чудес»
Об этом танцевальном спектакле компании Systeme Castafiore из Грасса можно было бы написать книгу философских эссе, а можно было бы сухо сказать: «10 картин, которые потрясли зрителя». Впрочем, впечатление можно резюмировать и теми же утверждениями, которыми спектакль начинается (и примерно ими же заканчивается): «Все мифические путешествия заканчиваются там же, где они начались…». Спектакль многопланов и многомерен. Сюжетную линию определил манускрипт XVI века, где рассказывается о чудесах, свершившихся в былые эпохи. Режиссер Карл Бискюи заколдовал пространство, населив его религиозными и мифологическими персонажами. Каждая картина – феерическая притча о том, что было с нашей планетой, что может с ней быть. Впрочем, их названия могли бы с тем же успехом разделами арт-проекта какой-нибудь биеннале современного искусства: смысл жизни, магия или мифическое путешествие и прочее. Виртуальная ведущая проецируется на тонкую экран-сетку, отделяющую зрителя от чудес, происходящих на сцене. За реальность отвечают пять танцовщиков, одна певица и одна актриса. В этом пульсирующем пространстве виртуально-живого мира действие происходит одновременно в трех планах: переднем (проекции снега, дождя, падающих звезд), среднем – движение, танец (или две плоскости, на которых танец и движение проецируются), и заднем – с дивной красоты проекциями картин Тёрнера, или загадочной планеты, или меняющих форму изображений абстрактной формы (декорации Жан-Люка Турне; костюмы Кристиана Бюрля). И над всем этим появляются еще и динамичные проекционные фигуры-сетки, будто всепроникающие гости, прилетевшие из будущего. Можно слушать философско-математические тексты-эссе между картинами, а можно отдаться красоте цифровой графики и зрелищности. Танцующий глаз на сцене – отражение глаза зрителя, который совершает медитативное путешествие в мире тайн и чудес, пытаясь разгадать технику происходящего. И подобно тому, как зритель XIX века был очарован картинами волшебного фонаря, фантазируя о жизни и театре будущего, так и зритель XXI века увидел за прозрачным экраном не просто танцевальные движения, изумительные по красоте (и простоте!) костюмы, но нечто большее. Это большее и есть принципиально новый театр, театр завтрашнего дня.


«Человек из Уса»
Компания L’Immediat (Париж) привезла спектакль, поражающий простотой замысла и воплощения – абсурдная схватка человека со своими пороками, в которой не обошлось без преодоления барьеров жанровых и материальных. Впрочем, жанр в программе указан – это новый цирк. Но цирк, который разворачивается на театральной площадке, на уровне зрителя, цирк–пластический этюд. Актеру Камию Буателю в этом спектакле не позавидуешь: он таскает деревянные блоки, с грохотом разбрасывает их, приводя в ужас зрителей в первом ряду, теряет, ищет и находит, строит невиданные машины, превращает их в гусениц, а сам превращается в пыль истории. Он – живая реинкарнация образа клоуна-неудачника, а трюки Чарли Чаплина, Луи де Фюнеса считываются в акробатике Буателя. Артист живет в этом деревянном пространстве, теряя одно и находя иное: то собственную ногу в рукаве гигантского каракулевого пальто, то волосы на месте, где только что была голова. Ярое сражение со старой мебелью в финале превращается в нашествие на сцену ламп-пауков, направленных на зрителя, и будто задающих вопрос: «Что для вас вещи, и кто побеждает в этой бесконечной игре с вещизмом? Мы, теряя, забывая и выбрасывая их с завидной регулярностью, или они, привязываясь к нам воспоминаниями, с которыми все сражения бессмысленны».

Все права защищены. Копирование запрещено