В 2012 г. оперный фестиваль в Экс-ан-Провансе стал свидетелем необычной премьеры – публике была представлена опера «Написано на коже». Английский композитор Джордж Бенджамин – ученик Оливье Мессиана, которого наставник считал одним из лучших своих учеников – и его соотечественник драматург Мартин Кримп по заказу пяти европейских оперных театров создали произведение, в котором прошлое причудливо переплетается с современностью, а старинный сюжет предстает в качестве темы, которая с течением времени не перестает волновать сердца.
К Провансу, где состоялась премьера «Написано на коже», сюжет оперы имеет самое непосредственное отношение. В XIII столетии родилась в этих краях легенда о трубадуре Гильоме де Кабестане, полюбившем супругу своего сеньора. Узнав об этом, ревнивый муж убил поэта и заставил неверную жену съесть сердце любовника, узнав об этом, несчастная лишила себя жизни. На протяжении веков эта страшноватая история о трагической любви и жестокости, о чувстве, не знающем границ, и бессердечной власти, не раз привлекала внимание писателей и композиторов. Легенду о съеденном сердце воплощали в своих произведениях Джованни Боккаччо, Стендаль, Гаэтано Доницетти… И вот – интерпретация XXI столетия.
В трактовке Джорджа Бенджамина и Мартина Кримпа средневековая легенда превратилась в сюрреалистическую драму, в чем-то перекликающуюся с «Воццеком» Альбана Берга, но приобретающую поистине вселенское звучание. Природа притчи, которая определенно проявляется в стилистике произведения, роднит его с последними операми соотечественника автора – британского композитора Бенджамина Бриттена.
Число действующих лиц минимально – в опере действуют всего пять персонажей, причем только двое из них являются людьми, трое других – ангелы. Один из ангелов под личиной Мальчика-художника является в дом Протектора – богатого землевладельца. Персонаж, пришедший с небес, несущий в себе идею непреходящей красоты – чужой в этом доме. Поручая его партию контратенору, композитор подчеркивает не только юность художника, но и его неземную чистоту, ирреальность. Протектор желает, чтобы Мальчик воплотил доблесть его предков в серии рисунков на пергаменте – в них должно быть отражено, как предки Протектора наслаждаются райским блаженством, а враги его семейства мучаются в адском пламени. Но внимание юного художника привлекает супруга хозяина с «говорящим» именем Аньес («агнец» – жертва). Эта героиня действительно выглядит жертвой – вечно одетая в скромное платье, не умеющая читать и не смеющая спорить с нелюбимым мужем-тираном. Но наблюдение за работой художника, восхищение его искусством зажигает в ее сердце неведомую прежде страсть, позволяющую ощутить себя свободной. Чувство Аньес достигает апогея, когда на одной из картин она узнает себя в образе спящей Евы – обнаженной и прекрасной, она в полной мере ощущает свою женскую сущность, свое предназначение любить и быть любимой – и именно для этого явился на Землю ангел в образе юноши, а вовсе не для того, чтобы увековечить историю семьи жестокого и властного землевладельца… Застав жену с художником, Протектор приходит в ярость – ревность по отношению к жене в его душе смешивается с противоестественным влечением к молодому художнику: целуя мальчика в губы, он приходит в ужас от собственного поступка. Протектор убивает юношу и, приготовив его сердце, подносит его Аньес. «Солоно, как мои слезы, но сладко», – говорит героиня, съев страшное кушанье. Услышав от ревнивца ужасную правду, она бросается с балкона. За самоубийством Аньес наблюдает с небес ангел, выполнивший миссию и после смерти в земном воплощении вернувшийся в родную обитель. Высшие небесные существа требуют «отменить все рейсы в международном аэропорту и населить небо ангелами».
Эта история – одновременно страшная и прекрасная – воплощена композитором весьма необычно. В оркестр введены такие нетрадиционные для современного оперного театра инструменты, как виола да гамба и мандолина, задействована и стеклянная гармоника с ее неземным, чарующим звучанием. Заключенная в сюжете «связь времен» находит выражение в музыкальном языке оперы. В звучании оркестра и выразительных декламационных интонациях вокальных партий можно услышать и отголоски пассионов Иоганна Себастьяна Баха, и что-то от творений Клаудио Монтеверди, и нечто от стиля Бенджамина Бриттена (в особенности – его оперы «Поругание Лукреции»), и тончайшую, почти импрессионистскую звукопись, и подлинную экспрессию. Сосредоточенность на тончайших движениях души каждого из персонажей подчеркивается скромностью оркестровой фактуры – звучание оркестра кажется «выступающим из тишины»… Столь необычным музыкальным языком рассказана история, родившаяся в Средневековье и не потерявшая своей новизны в начале третьего тысячелетия. Премьера оперы Джорджа Бенджамина стала значительным событием фестиваля в Экс-ан-Провансе, состоявшегося в 2012 г., и мировой музыкальной жизни в целом.
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев