Таинственный злодей, убивающий в своем неприступном замке одну женщину за другой… Эта мрачная легенда, в которой причудливо преломилась печальная судьба герцога Жиля де Ре, неизменно сохраняет притягательность. После Шарля Перро, представившего ее первую литературную обработку, она привлекала внимание Жака Оффенбаха и Поля Дюка, Анатоля Франса и Мориса Метерлинка… но у кого были особые основания заинтересоваться ею – так это у венгров, ведь в венгерском фольклоре есть свой «герцог Синяя Борода» – Мартон Айго. Подобно герою французской легенды, он увозит женщин в свой замок и убивает их (в балладе «Анна Молнар» повествуется о гибели злодея от руки очередной жертвы). Тем не менее, венгерский композитор Бела Барток все-таки вдохновился не венгерским, а французским фольклорным источником, точнее – его литературной обработкой, принадлежавшей перу его современника и соотечественника Белы Балажа.
Пьеса «Замок герцога Синяя Борода», созданная в 1910 г., не была воспроизведением сказочного сюжета – автор рассматривал ее как «драму-мистерию», причем создавал ее Балаш не как произведение для драматического театра, а как оперное либретто. Оно предназначалось для Золтана Кодаи, но Бела Барток, присутствовавший при авторском чтении пьесы, проявил такую горячую заинтересованность, что поэт изменил свое решение и передал ему либретто. Чем же заинтересовала Бартока пьеса Балажа? Ответ на этот вопрос мы видим в словах самого поэта: «Мне хотелось воплотить на сцене драматический дух секейских народных баллад. Я стремился соединить современное содержание с простейшими формами народной песни». Таким образом, пьеса, воплотившая, казалось бы, «чужой» сюжет, оказалась плоть от плоти венгерского фольклора, который всегда был близок Бартоку (в частности, поэт использовал окто-силлабический белый стих с подчеркиванием хореических акцентов).
Опера «Замок герцога Синяя Борода» не богата ни событиями, ни действием. Мы не встретим здесь ни сестер героини, отговаривающих ее от опасного брака, ни верной служанки, ни братьев, приходящих ей на помощь, не увидим рокового нарушения запрета (обязательная для сказки деталь!), ни заслуженной кары, постигающей злодея. Не считая безмолвных жен главного героя, на сцене появляются лишь два действующих лица – сам Синяя Борода и беззаветно любящая его Юдифь. Примечательно, что герой не устанавливает для своей возлюбленной никаких запретов и не хранит от нее никаких тайн – он сам раскрывает перед нею все двери… И не женское любопытство движет ею – девушке кажется, что если открыть те семь дверей, которые она видит в круглом готическом зале, в замок ворвется солнечный свет и свежий ветер, разогнав мрак… Аллегория весьма прозрачна: открывая двери, Синяя Борода раскрывает перед героиней мрачные тайники своей души, замок, погруженный во мрак – это и есть его душа, которую даже любовь не может осветить своим вечным светом: «Нет, этот дом никогда не станет светлым», – говорит герцог в диалоге с Юдифь, предваряющем развитие драмы. Этот диалог исполнен экстатических интонаций – в нем есть и любовные признания, и настойчивая мольба. Мрачность картины подчеркивается тем, что партии обоих героев поручены низким голосам (бас и меццо-сопрано).
Центральный раздел одноактной оперы – открытие дверей. За одной из них – камера пыток, за другой – оружейная комната, за третьей – сокровищница… героиня приходит в ужас, видя следы крови и на пыточных орудиях, и на мечах, и на золоте и бриллиантах. Следующие двери, казалось бы, дарят надежду: за четвертой дверью – цветущий сад, за пятой – просторы гор и лесов, лугов и рек… но даже на лепестках роз и лилий видна кровь, а облака над лесами и полями отбрасывают кровавые тени. За шестой дверью – неподвижное озеро людских слез. Напрасно умоляет герцог не открывать седьмую – Юдифь жаждет узнать, что за нею. Медленной мертвенной поступью выходят три бледные женщины – жены Синей Бороды, с горечью вспоминающего о былых радостях любви. Мертвые жены возвращаются в свою обитель, за ними следует Юдифь, увенчанная алмазной короной. Замок погружается в вечный мрак.
В темные глубины души главного героя погружает сложная оркестровая ткань в духе импрессионизма: вместо протяженных мелодических линий – скупые интонации, колористические звуковые «пятна». Элементы «внечеловеческого» увеличенного лада переплетаются с архаичностью пентатоники. При почти полном отсутствии внешнего действия опера насыщена напряженными чувствами, передаваемыми в комбинациях тритонов и малых секунд, в битональных наложениях. Интонационный строй вокальных партий проистекает из эпических распевов старинных венгерских баллад (некоторые мотивы таких повествовательных песен-сказаний воспроизводятся в музыкальной речи героев почти буквально). В моментах, приближенных к лирической ариозности, возникают интонации другого фольклорного жанра – песни-плача.
Музыкальная ткань оперы пронизана лейтмотивами: суровая нисходящая пентатоническая мелодия у низких струнных символизирует мрачный замок (он возникает в интродукции и эпилоге, обрамляя оперу). Другой мотив, играющий роль смыслового рефрена, связан с образами крови и страданий (диссонирующие малые секунды резко звучат в тембре засурдиненных труб). В целом опера напоминает гигантское рондо с прологом и эпилогом, в котором эпизоды соответствуют семи дверям: пассажи флейт в пределах тритона живописую камеру пыток, воинственные трубные сигналы – оружейную, солирующая скрипка – блеск сокровищ, валторна и «птичьи» трели деревянных духовых – сад, торжественный хорал в мощном tutti – земли герцога, стонущие интонации кларнета – озеро слез. В седьмом эпизоде на фоне до-минорного трезвучия в речитации кларнетов и английского рожка возникают интонации плача-причитания.
Опера «Замок герцога Синяя Борода» впервые была представлена публике в Будапеште в мае 1918 г. Не сразу публика оценила своеобразие композиторского замысла, но в последующие годы к опере пришло признание не только в Венгрии, но и за ее пределами.
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев