Иоганн Себастьян Бах создал хроматическую фантазию и фугу в 1720 г., но в 1730 появляется окончательная редакция. Это одно из самых новаторских произведений композитора, заставляющее задуматься: а не обладал ли Бах даром предвидения? Создавая музыку для клавесина – сравнительно ограниченного в своих возможностях инструмента – он предвосхищает фортепианный стиль будущего. В «Хроматической фантазии и фуге» сливаются воедино монументальность и импровизационность органной музыки, декламационность кантат духовного содержания и даже некоторые приемы, перекликающиеся с произведениями для скрипки.

В самом сопоставлении двух контрастных разделов ничего принципиально нового не было: фантазия импровизационна – фуга строится на сложившейся схеме развития, фантазия характеризуется разнообразной фактурой – в фуге ритмический рисунок строг, фантазии присуще свободное развитие мелодии – фуга моторна. Контрастируя друг другу по фактуре, ритму и природе тематизма, фантазия и фуга объединены не только общей тональностью (ре минор), но и хроматически обогащенным ладом, из-за чего современники и назвали произведение «хроматическим». Тем не менее, интерпретация этого традиционного контраста обогащается множеством новых черт.

Фантазия исполнена экспрессии – вопреки эстетическим установкам эпохи, предполагавшим постепенное пробуждение чувства. К этому вели творческие искания Баха, который в то время преодолевает наследие строгого стиля, и на первый план в его произведениях выступает напевная тема, несущая в себе начало лирическое, субъективное.

Фантазия – это истинное средоточие виртуозных приемов, идущих не только от клавирной музыки, но и от органной и скрипичной. В мощном, импровизационном звуковом потоке сливаются ломаные аккорды и гаммообразные пассажи. Таков первый раздел фантазии, подразделяющийся на два построения. Первое из них исполнено бурных пассажей, восходящих секвенций, контрапунктирующих голосов. Все это чередование «подъемов» и «спусков» приводит к кульминации построения – «обрыву» мелодического движения на уменьшенном септаккорде. Трагическая напряженность этой диссонирующей гармонии подчеркивается ферматой и повторением начальной фразы, не приносящим разрешения. Во втором построении исчезают гаммообразные пассажи и появляются «волны» арпеджио, благодаря этому в музыкальном развитии на первый план выступает гармония. В ней господствуют диссонансы. Сердцевиной, кульминационным моментом фантазии становится тридцатитактовый раздел, который сам композитор обозначил как «речитатив». Его трагедийная декламационность перекликается с Фантазией соль-минор. Это философски-самоуглубленный, и в то же время предельно драматический монолог. От фразы к фразе усложняется гармония появлением альтерированных аккордов и отклонениями в далекие тональности, возникают пассажи, тоже подчиняющиеся речитативному началу. Кульминация этого трагического монолога совпадает с началом коды, в которой предвосхищаются черты романтической гармонии. На фоне тонического органного пункта проходит цепь диссонирующих уменьшенных аккордов. Мелодия тоже хроматизируется благодаря нисходящим полутоновым «интонациям вздоха». Кода – средоточие трагического смирения, страдание здесь осознается как неизбежность. Но именно в коде кристаллизуются интонации будущей темы фуги.

Драматическая напряженность сохраняется и в фуге, но она сочетается с суровой сдержанностью. Тема фуги заключает в себе противоречие: восходящий хроматический ход сменяется песенностью. Структура темы необычная для полифонии – завершенный период. Начальный мотив первого противосложения кажется нейтральным, но его остинатный рисунок играет немалую роль во всем последующем развитии. Он проникает во второе противосложение, возникает и в интермедиях. По мере развития этот мотив становится все более решительным и даже властным. В заключительном разделе его звучание представляется особенно непреклонным.

Экспозиция фуги трехголосна. Вместе со следующей за нею интермедией, в которой происходит модуляция в параллельный мажор, она производит впечатление созерцательности. В контрэкспозиции музыкальный материал драматизируется благодаря возвращению к минору и разнообразию технических приемов. Кульминацией становится второе проведение темы с доминантовым органным басом и диссонирующими гармониями. В дальнейшем противосложения все больше обособляются, фактура насыщается имитациями, что приводит к еще большему нагнетанию драматизма, которое продолжается и в репризе, где между контрапунктирующими голосами возникает множество диссонансов. Трижды – с каждым разом все выше – возникает нонаккорд. В двух последних проведениях темы напряженность усиливается контрастом между регистрами – глубоким басом и крайними звуками второй октавы. В уплотняющейся фактуре вырисовывается аккордовая вертикаль. Стремительный восходящий пассаж перекликается с Фантазией, но этот эмоциональный всплеск обуздывается строгой каденцией с мажорным завершением.

 

Музыкальные Сезоны

 

Все права защищены. Копирование запрещено